отошли на исходные позиции. В последующие дни фашисты на этом участке активных действий не предпринимали.
9 июля войска Центрального фронта остановили наступление гитлеровцев, вклинившихся в глубь нашей обороны на десять — двенадцать километров. На душе стало спокойнее. Было похоже, что враг начал выдыхаться. И июля мы уже знали, что и на Воронежском фронте наступление противника остановлено. Там ценой колоссальных потерь фашистам удалось продвинуться на тридцать пять километров.
К нам на Брянский фронт прибыл заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Пришло и наше время переходить в контрнаступление.
По замыслу Ставки войскам Брянского фронта предстояло прорвать оборону противника в трех местах: на правом крыле фронта — на участке 61-й армии генерала П. А. Белова, в центре — на участке 3-й армии генерала А. В. Горбатова и на левом крыле фронта — на участке 63-й армии генерала В. Я. Колпакчи.
Войска 61-й армии наносили удар на Болхов, а войска 3-й и 61-й армий — на Орел.
В соответствии с планом артиллерийского обеспечения прорыва гвардейские минометные части распределялись следующим образом: 61-ю армию поддерживали 2-я дивизия, 310-й и 311-й полки, 3-ю армию — 8-я бригада, 85-й и 312-й полки, 63-ю армию — 3-я дивизия, 313-й и 93-й полки.
Чтобы преждевременно не раскрывать направление главного удара наших войск, вывод частей в район боевыхпорядков производился только ночью, накануне наступления. Некоторым полкам пришлось совершить марш до ста километров. К началу операции все полки имели запас снарядов на двенадцать залпов, а бригады — на два.
11 июля полки ГМЧ совместно с артиллерией поддерживали боевые действия разведбатальонов, а 12 июля началось артиллерийское наступление, в котором участвовало два артиллерийских корпуса прорыва и отдельная артиллерийская дивизия.
Гвардейские минометные части применялись на наиболее ответственных направлениях, усиливая огонь артиллерии. После мощной артиллерийской подготовки, прорвав оборону противника на всех трех намеченных участках, наши части перешли в наступление.
Войскам Брянского фронта нужно было прорвать сильно укрепленную и глубоко эшелонированную оборону немцев, которая создавалась в течение полутора лет. Особенно прочной была она на болховском направлении, в полосе наступления 9-го гвардейского стрелкового корпуса 61-й армии. Передний край обороны фашистов проходил по восточным окраинам Крутогорья, Толкачева, Кривцова-1 и далее по реке Ока. Эти населенные пункты враг превратил в мощные узлы сопротивления, насыщенные огневыми средствами. Внутри оборонительной полосы были проволочные заграждения, минные поля, надолбы и рвы, хорошо организованная система противотанкового огня. Глубина оборонительной полосы достигала 15–20 километров.
...На правом отвесном берегу Оки раскинулась деревня Толкачево. Ока в этих местах мелкая, быстрая. Левый берег — весь в золотых песках. Деревня Толкачево была превращена гитлеровцами в мощный узел сопротивления. Здесь оборонялись 112-я и 208-я пехотные дивизии противника. Вражеские солдаты и офицеры засели в блиндажах и убежищах с перекрытием в двенадцать — пятнадцать бревен, засыпанных землей. Траншеи имели многочисленные ходы сообщения.
В наших руках находился небольшой плацдарм на левом берегу Оки. С него 11 июля была проведена разведка боем, которая еще раз подтвердила прочность толкачевского узла. Боевые действия усиленных разведывательныхотрядов, несмотря на мощную танковую и артиллерийскую поддержку, успеха не имели.
Но Толкачево — это ключ к Болхову. Без разрушения толкачевского опорного узла 61-я армия не могла взять Болхов.
Артиллерийское обеспечение наступления на этом участке фронта возлагалось на 7-й артиллерийский корпус прорыва, которым командовал генерал П. М. Корольков. Разведка боем показала, что Толкачево — крепкий орешек и за относительно короткое время артиллерийской подготовки уничтожить имеющиеся там сооружения не удастся.
Для разрушения толкачевского узла сопротивления было решено привлечь 2-ю гвардейскую минометную дивизию генерала Тверецкого. Но тут сразу же возник вопрос: каким образом за сутки перебросить сюда все три ее бригады, причем так, чтобы они успели занять огневые позиции? Правый берег — высокий. С него противник довольно глубоко просматривал нашу оборону. В то же время дальность стрельбы М-30 всего 2,8 километра. Значит, огневые позиции надо выбирать в полутора-двух километрах от переднего края.
Задача не из легких. За несколько часов короткой летней ночи нужно было перебросить всю технику, более пятисот тонн снарядов. Под носом у врага должны были курсировать около трехсот автомашин. И все это предстояло проделать незаметно, иначе противник мог накрыть бригады минометным и артиллерийским огнем и помешать им выполнить боевую задачу.
Командиры бригад и дивизионов излазили все лощинки и овражки, выбирая удобные огневые позиции и пути подъезда к ним. Мы с генералом Тверецким днем проверили готовность выбранных позиций.
В пять часов утра две бригады дивизии должны были дать залп по толкачевскому узлу, третья — по Крутогорью. Продолжительность залпа — до двадцати минут. Предполагалось, что за это время наши передовые пехотные батальоны воочию убедятся, где проходит линия огня, и подойдут вплотную к огневому валу. В передовые батальоны из бригад вышли офицеры со средствами связи.
И снова мы с генералом Тверецким на огневых позициях. Теперь уже проверяем, как приготовились к залпу прибывшие подразделения.
В расположении 17-й бригады полковника Н. С. Жежерука в ложбине мы наткнулись на группу солдат, которым что-то рассказывал старший лейтенант. Увидев нас, он умолк, готовясь подать команду. Тверецкий жестом остановил его.
— О чем идет речь, гвардейцы? — спросил он.
— Позавчера я был в родных местах, — ответил старший лейтенант. — Село наше еще зимой отбили у врага. Вот рассказываю о том, что видели и пережили жители и моя мама.
Старший лейтенант В. С. Гаврилин был командиром батареи. В селе Мишина Поляна он вырос, а в городе Белёве перед самой войной окончил среднюю школу. В первые же дни войны пошел в военное училище. В сорок втором уже сражался под Сталинградом.
— Половина домов сожжена, — рассказывал он с гневом, — люди по лесам, по землянкам прятались. Многих гитлеровцы в рабство угнали. Мать моя чудом жива осталась. Когда она увидела меня, горько заплакала и сквозь слезы сказала: «Благословляю тебя, сыпок, на бой. Бей их без пощады. Звери это, а не люди. Гоните их с родной земли...» Этот материнский наказ я выполню! — решительно заявил он. — Пусть погибну, но и врагу от меня пощады не будет.
Наказ матери Гаврилин выполнил с честью. Со своей батареей он дошел до Берлина, 27 апреля 1945 года его батарея, как лучшая в бригаде, дала залп по рейхстагу. После разгрома фашистской Германии батарея в составе 17-й бригады была переброшена на Дальний Восток, и там, под Мукденом, она дала по японским милитаристам свой последний залп во второй мировой войне.
...К рассвету бригады были готовы к бою.
Утро 12 июля. Над Окой еще держится туман, но уже встает солнце. Тишина. Будто и нет никакой войны. Ровно в пять часов подается команда: «Огонь!»
В то утро мне впервые довелось наблюдать огонь тяжелой дивизии реактивной артиллерии. Даже на меня, видавшего виды артиллериста, это произвело потрясающее впечатление.
То здесь, то там из лощин и овражков с оглушающим ревом пачками вылетали снаряды. Они перечеркивали небо своими яркими огненными хвостами, и через несколькосекунд в расположении противника вздымались один за другим громадные черные фонтаны разрывов.
С каждым мгновением их плотность увеличивалась. Через некоторое время над Талкачевом и Крутогорьем образовалось громадное иссиня-черное облако, на котором лежал оранжевый отблеск лучей солнца. От одновременных взрывов десятков и сотен снарядов 300-миллиметрового калибра непрерывно гудела и вздрагивала земля. В гуле канонады не было слышно ни команд, ни восхищенных возгласов рядом стоявших товарищей.
