Маша обрадовалась переменам и с воодушевлением ей помогала. А уж когда узнала, что в бане они телевизор будут смотреть, завизжала от восторга.
Правда, телевизор в бане ловил только первую программу – и напрасно Тоня бегала по улице, ловила медной проволокой телевизионные волны.
– И одной хватит, – забросив проволоку на крышу бани, заявила она сестре. Маша согласилась, забралась на перину и разложила своих кукол.
Жизнь и в бане быстро наладилась. Тесно, правда, там было – ну а что делать?
Так и потянулись дни банного жительства. Тоня бегала от бани в дом и обратно, дверь хлопала туда-сюда, а потому Маша, для перестраховки, сидела на банных нарах в платке и валенках. Да и остывала баня очень быстро, все-таки не дом. Так что топить ее приходилось часто – может, и не выходило никакой особенной экономии дров? Тоня старалась об этом не думать. Приняла решение, значит, – приняла.
А дрова нужно было где-то взять. Купить – но где? И, главное, на что? Мама хоть и обещала, что адвокат приедет к ним, но когда это еще случится?.. В крайнем случае, придется разобрать покосившуюся старую загородку. А потом сарай.
Хворост! Кусты в обсадке – это хворост! Так что в последний день каникул Тоня махала топором, который слушался ее плохо и все норовил тюкнуть в снег или вывернуться, но не попасть по тонким хворостинам кустов. Маша тоже помогала: таскала хворост к бане. За день набралась большая куча, которая сгорела за два приема. Но измучила операция «Хворост» девчонок изрядно – в первый день Тоня легла спать без ужина, и Маша, конечно же, вслед за ней. А во второй, когда решили протопить банную печь этими тонкими палочками, стало понятно, что лезть в узкую печную дверцу они не особо стремятся, гнутся, норовя отлететь в глаз, рассыпаются в разные стороны. Так замусорился предбанник, что несколько часов понадобилось, чтобы привести его в порядок.
Спина у Тони болела, руки от топора ныли, голова кружилась. Вторую партию хвороста она постаралась еще на улице стянуть в небольшие пучки и в таком виде засовывать в печь. Все-таки хворост горел, печь грелась, и дрова тем самым экономились. Это радовало.
…Рыба тоже была последняя. Темным вечером Тоня, одетая в пальто, чистила эту рыбу, собираясь ее пожарить и тем самым накормить Машу белком животного происхождения.
В дверь дома постучали. Тоня тревожно вскинула голову. И прислушалась.
Шаги под окнами она услышала еще за полминуты до стука. Подумала – раз Кузя не лает, значит, это свои: наверняка Маша из бани вышла на улицу. «Ну, я ей сейчас задам!» – подумала она тогда. Но только отвлеклась на кость, что больно ткнула ее под ноготь, как тут же услышала этот стук.
Кто это еще может быть? Бабульки так поздно к ним не ходят – рано спать ложатся. Тоня вытерла руки, прошла через сенцы на террасу и подошла к двери. Верный топор стоял как раз под рукой – возле замка.
– Кто там? – спросила она.
– Это я, Вася! – раздался из-за двери веселый голос.
Быть этого не может! Вася! Васька! Голос был его – такой задорный голос ни с каким не спутаешь! Грохнув задвижкой, девочка распахнула дверь.
– Тоня! – и Вася шагнул ей навстречу.
Тоня с морозной улицы тут же потащила его в дом. Где тоже не сильно-то и тепло было.
Тоня сразу забыла, что надо сделать вид, будто она знать не знает и знать не желает такого непостоянного друга. И радостно бросилась обнимать его.
Васька сделал то же самое – так что они даже лбами стукнулись. Стукнулись – и засмеялись. Снова обнялись уже спокойнее.
Не отпуская Тоню, Васька смотрел на нее веселыми черными глазами. И чуть ли не дымился от радости.
– Ну вот она ты! Наконец-то! – говорил он, дергая Тоню за голубые рукава пальто. – Куда же вы пропали-то, Тоня?!
– Где же ты был, Васенька? – спросила Тоня. Она не умела упрекать.
– В Рязани, – ответил Васька. – А почему ты мне не звонила, Тоня? Я там чуть с ума не сошел – ждал, ждал! И на Новый год даже не позвонила. Я думал, с вами случилось что. Или ты на меня обиделась… Они меня не отпускали. Но я сбежал.
– Сбежал?! – Тоня еще не поняла, откуда сбежал. Но Васька мог сбежать откуда угодно – это точно!
– А чего? Зато я дома! – и он оглядел кухню.
– Погоди, Вась, – замотала головой Тоня. – А как я тебе могла позвонить-то?
– Так я ж тебе номер мобильного телефона дяди моего, Прохора, написал! – воскликнул Вася, уже понимая, что его послание все-таки не дошло.
– Ты? Написал?! – чуть не плача, переспросила Тоня.
– Да…
Весь тот дурацкий день промотался Вася по райцентру. То туда направлялись отец и мужчины, то сюда – то в автосервис заезжали, то на рынок, то домой к какому-то родственнику, то в гараж к какому-то знакомому. И везде Васька был нужен – там подать, тут подержать, здесь принести, туда отнести. Так он и пробегал с поручениями. А когда вернулись наконец домой, было поздно – одиннадцать часов. Нечего даже пытаться – мать никуда не пустит. Наутро было то же самое – поехали в недальнее село к другим родственникам. И там заботы. Снова он при деле, снова помогает. Освободились, правда, к обеду.
Васька примчался в школу – все уже ушли оттуда. Возвратился домой, вывел из сарая любимый мотороллер, но тут появились родители и велели идти в дом.
– Ну, все получилось, сынок, – улыбаясь, сказал отец. – Так что завтра с утра двигаемся. Мы на трех машинах, Курские на одной, Морозовы на трассе к нам пристроятся. И поедем!
– Куда? – ахнул Васька.
– Как – «куда»? В Рязань, – удивилась мать. – Бабушка ждет, сестры мои ждут, пора уже! Там и Новый год справим.
Она повернулась к отцу, и они весело о чем-то заговорили. Да, родственники! Они же все время катаются по родственникам. И те к ним кучами приезжают – так что с улицы все собаки разбегаются: вот какой веселый шум-гам целыми днями стоит! Про Рязань говорили еще с лета. И он ведь, Васька, сам когда- то хотел в Рязань. Да теперь забыл. Остаться здесь – даже мечтать нечего! Все уезжают, остается одна старая баба Луша, да с ней его троюродная сестра Снежанка.
Так что ехать придется – понял Вася. Но надо было Тоню предупредить. Попрощаться. Сказать, чтобы звонила, чтобы свой номер, наконец, дала – он себе в Рязани телефон купит.
Вася выскочил из дома и снова бросился к «Муравью».
– Эй, ты куда? – удивился отец.
– Я быстро!
– Так я бензин-то слил из бака, – сказал отец.
Васька ошалело уставился на мотороллер, кинулся к баку, проверил. Действительно, пусто. Бросил верного «Муравья», рванул за ворота – нет так нет, он побежит в Ласточки пешком.
Но у ворот остановилась машина дяди Прохора – его самого любимого дяди, молодого парня двадцати лет.
– Поехали со мной! – махнул он Ваське. – Надо загрузиться у Курских.
– Во, и поезжай с ним, Вася! – на крыльце показалась мать. – Вот и хорошо. Прохор, наш Вася тебе поможет, а Коля тогда не поедет.
– Да, поезжай, Вася, вместо меня, – подтвердил отец. – Ты справишься.
Васька беспомощно оглянулся. С родителями связываться было бесполезно. Но Прохор…
– Прохор, завези меня в Ласточки! – взмолился он. – Очень надо! Я быстро – два слова и в машину! Это десять минут!
– Хорошо! – улыбнулся Прохор.
И машина помчалась по дороге. Родители уже не видели, куда именно.
