Но мысли эти через некоторое время возвращались. И всё начиналось по новой...
По новой.
Дни летели. Собралась уезжать Килана Змеющенко. Валера попросился отвезти её на вокзал.
Отвёз. Хорошая. Какая хорошая. Валера устраивал её в купе – никто почему-то не провожал звезду, – Зоя стеснялась и во всём с ним соглашалась. Устраивал и думал, что с удовольствием жил бы с ней. Наверное, даже бы женился. Лиля заставляла держать марку, с ней Валера никогда не мог расслабиться, шаг не туда вправо, не туда влево – и он дурак. И ему глупо, и ей расстройство. Вот Валера и старался не делать лишнего, не суетиться, не проявлять инициативу. И со слов Лили, и вообще он знал, что если что и делает для дома, для любимой, то из-под палки. А о глупензии Зое хотелось заботиться. Доверчивая наивность давала возможность быть сильным и активным.
А может, думал Валера, глядя, как проплывает мимо него вагон СВ с Киланой на борту, он и ошибается. Ведь не зря Гуманоид быть сильным не торопится. На Редькиной не женится.
Валера много раз наблюдал, как поэт буянил в баре. Буянил, что-то доказывал и гнусил, пил и снова буянил. Великая Килана Змеющенко подбирала его с пола, жалела и плакала. Плакала, как плачут добрые, бессильные перед стихией девчонки.
Так что зачем ему, Валере, плакса? Тоже сопли утирать, как Зоя Гуманоиду? Слёзы Валера не любил.
Вот Лиля была сильной женщиной. Не забалуешься у неё. Поэтому он с ней. Уже третий год.
Так что кому нужны лохушки?..
Поезд с Редькиной умчался. Валера вовремя подумал о лохушках – и мысленно подарил Зою Антону Мыльченко. Они всё-таки одинаковые, богема. Вот пусть и мучаются друг с другом.
И подумал о сильной, сильнейшей Арине Балованцевой.
Которой не было. Не было в «Разноцветных педалях». Витя Рындин был, службу нёс.
Не было Арины Леонидовны весь январь. Начало февраля. Не бегала под ногами её собачонка, сын Серёжа наверняка пошёл по рукам родственников. Или он с Ариной Леонидовной? Но где она?
Однако и Быков в заведении за всё это время тоже ни разу не появился. Конечно, что ему тут делать, если без Арины Леонидовны. Но вдруг они просто куда-то вместе отдыхать уехали? Вот что думал Валера, стыдясь своих обывательских предположений. Думал, стыдясь. Изучал выражение лица Виктора Рындина, пытался подслушать разговоры Стасика и другого брата Арины Леонидовны, Захара, когда они на пару были им замечены за столиком в баре.
Никакой информации. Коля Доляновский сначала был на больничном, а потом тоже ничего не знал. Молчал и Польза, не делилась сплетнями тётя Роза. Да и сплетен про Ариночку Леонидовну у неё не было – Розита её обожала.
Вакуум. Валера изводился в информационном вакууме. Арина Леонидовна Балованцева снилась ему регулярно. В вате, в гудроне, в ацетоне, без гудрона. Начинались сны с того, что Валера качественно её откуда-нибудь спасал – и Арина Леонидовна, правильно понимая это спасение, трепетно и охотно благодарила его. Валера сфотографировал её на Новый год – и теперь Аринина фотография, тщательно спрятанная, была с ним в телефоне всегда.
Валера мотался, Валера слонялся, Валера изгонял из своих мозгов образ хозяйки заведения, цинично используя тело Лили. Помогало плохо. Совсем не помогало. Хуже – Лиля с Ариной Леонидовной не ассоциировалась никак. И теперь многолетне-привычная, ни в чём не повинная женщина вызывала у Валеры стойкое отторжение.
Всё. Валеру окончательно затягивало злобное отчаяние.
На очередном дежурстве он, проходя по аппаратному залу мимо секс-загрузочной машины, неожиданно озарился решительной идеей. И воплотил её – как только выдалась возможность в нерабочее время увидеть Мартына.
– Поговорим? – спросил он у Мартына. Мартын изъяснялся предельно кратко, Валера был смышлёный, антимонию разводить не стал. И потому Мартын воспринял заговорившего с ним на одном языке. А ещё, наверно, Валерин взгляд горел необыкновенной решительностью, так что Мартын без лишних слов провёл Валеру в свой подвальный кабинет.
И Валера спросил. Спросил – кто всё-таки пишет программы? Узнал, что Мартын и Стас. Информация оказалась не новой. Валера не удивился. И принялся спрашивать дальше.
– А вот правда, что Арина Леонидовна в разработке и тестировании участие принимает? Ну, что она на себе сначала ощущения испытывает. Вроде как нравится ей... Да?
– Да. Без неё ничего не решается. А что?
– То есть за основу берутся её ощущения? И для симулятора боя, и для пожара на антарктической станции, и для секса с разведчиком, и для... ну, скажем, похмелья. Её ощущения, да? Вы их как-то считываете, фиксируете и сохраняете, да?
– Ну, примерно так, – неохотно пробормотал Мартын. – Есть некоторые и её.
– А что, если сделать программу «Секс с Ариной» – то есть из ваших старых рабочих материалов собрать! Только так, чтобы она не знала. Я бы очень хотел...
Куда нажал или ткнул ему Мартын, Валера не понял. Сознание вернулось к нему через неопределённый срок. Вернулось на полу.
Прямо перед его взором оказались узкие бешеные глаза. И Валера понял – подобная идея точно приходила в голову Мартыну. И какое-то воплощение этой идеи наверняка есть. Тщательно засекречено и используется крайне ограниченным кругом лиц. Если не единственным лицом. Тунгусской национальности. Хотя, если разобраться, компьютерным способом программы воплощает брат императрицы Стасик – а потому вряд ли он подобное одобрит. Или, если узнает, наверняка Арине Леонидовне настучит. Так что, может, и Мартын лишён виртуального доступа к телу.
Всё это думал Валера, при помощи волшебного пенделя вылетая из кабинета сенсорного гения. А приземляясь, пришёл к выводу – он не ошибся. Мартын сохнет по Арине давно и свирепо.
Легче от этой мысли не стало. Только что весёлой злости прибавилось: фиг тебе, Мартын, фиг, фиг. И немножко приободрило – он, Валера, работает в команде.
Домой идти не хотелось. Хотелось в чувство. Прийти чтобы и там остаться. Спокойно чтобы стало. Валера принялся слоняться по служебным помещениям. Присел за столик возле выхода из аппаратных залов, без всякого смысла принялся листать журнал, в который работники ежедневно записывали или пожелания – свои, клиентов, или мысли по улучшению бизнеса, или просто о недоработках, переработках, наработках и всяком подобном. Официанты просили давно обещанные модифицированные подносы; бармен Мамед-Бабаева – специальную рабочую одежду; водитель Мурлыкин умолял, чтобы его больше не заставляли развозить пьяных музыкантов. Чаще всего попадались записи, посвящённые одной и той же проблеме (или именно они привлекали Валерино внимание):
Валера даже от своих мыслей отвлёкся и сидел хихикал.
Охранники ничего здесь не писали. Может, не умели (будто желчный старикашка подумал Валера), а может, просто всё в их жизни было хорошо. Только Киборг один раз выступил – под карандашной записью стояла его фамилия. Аппаратчик И. Петров поделился проблемой:
На что добрый Киборг откликнулся:
Жили же как-то люди. Валериными проблемами не заморачивались. И ему не надо...
Мимо прошёл Витя Рындин. Валера зачем-то подобострастно вскочил, потом вспомнил, что его смена
