открытию зимнего сезона. Вокруг деда – а скорее, вокруг его пальто – озабоченно кружились моли. Одни влетали в него, другие вылетали, откусив изрядную порцию вкусного драпа. Моли кружились, порхали; жизнерадостно бликовали на солнце их пыльные, но блестючие крылья.
– Кыш, кыш вы! – замахала руками хозяйка салона, но выгонять деда не стала. Отошла подальше – да и всё. Может, такая покладистая была, а может, подумал Валера, перед новой работодательницей лояльность изображала.
Сам же дед моль не замечал, о чём-то думая, он ехал себе и ехал. Моли оставались ему верны, менять точку питания и пересаживаться на кого-то ещё не желали – так что зря вокруг деда образовалось пустое пространство.
Арина улыбалась. Валера ждал её реакции: что она сделает – денег на новое пальто деду подарит?
Но Арина просто вышла из троллейбуса – была их остановка.
Валера шёл к клубу и думал: Арине, видимо, не хватает своих проблем, раз она так охотно бросается решать чужие. Как легко лезет в чужую жизнь, толком не выяснив, а на самом ли деле нужна людям её помощь – или им просто неудобно от неё отказаться?..
И тут же Валере пришла такая мысль: а ведь с той самой незадачливой Масленицы проблем-то у Арины Балованцевой и не было! Рождение ребёнка – это не проблема, а событие, точно так же как покупка заводов, ДК, пароходов. Текущие проблемы, которые быстро и коллективно решаются. И всё, всё! Тьфу, как бы не сглазить!..
На Валеру всегда накатывало это мелкое раздражение, когда Арина или тратила своё время на что-то, что имеет весьма далёкую перспективу отдачи, или была ну такой доброй, такой благодетельной, что чувствовался во всём этом какой-то подвох. И затем злился на себя – за то, что на Арину раздражается, а сам таким быть не может. Вспоминал Олимп её родственников и Гималаи денег – и успокаивался. Он не мог быть Ариной, даже Ариной мужского рода – потому что у него не было этого самого Олимпа и Гималаев. А значит, он всё-таки должен быть собой. Служить адъютантом. И не завидовать. Должен.
Они вернулись в «Педали». Арину ждали сначала няня и дети. Пока Валера выяснял, что там с увезённой в сервис машиной, пока то да сё, Арины в кабинете уже не оказалось. Что ему делать дальше, Валера не знал, хотел услышать распоряжения. Но...
– Арина кормит, – выдирая из рук Серёжи мобильный телефон и укладывая этот телефон на форточку, сообщила няня. И кивнула на закрытую дверь спальни.
В очередной раз скрыв волну стабильного физиологического раздражения, которое у него возникало, едва речь заходила о подобных умилительных процессах, Валера деловито кивнул и выскочил в коридор. Заловил Доляновского, отправился с ним курить.
Холодный октябрьский ветер настаивал на том, что лучше находиться в помещении, но Валера мёрз на улице и просил Доляновского поделиться новостями. Колян охотно затрещал, и Валера потихоньку начал успокаиваться. Он никогда не присутствовал, когда младенец Мамука питался. А потому не знал, кто к этому, кроме мамок-нянек, бывает допущен. И бывает ли. Сначала ему казалось, что Арина щадила своих близких и потому удалялась. Но, постепенно пришёл к выводу Валера, скорее всего, она считала, что это её личное дело, – и потому пошли все прочь. Этим Арина отличалась от Валериной сестры, которая, видимо, в своё время и запугала его, устраиваясь с ребёнком (его родным племянником, в принципе-то!), где ей заблагорассудится. Расхристываясь и неумолчно сюсюкая-баюкая. Валера сейчас это снова вспомнил – и потому вслушался в повествование Доляновского со всей тщательностью.
Так всегда: сестра – дура, а Арина виновата.
Стыдно, эх, стыдно.
Поэтому вечером после отсмотра новых сотрудников вёз Валера Арину особенно угодливо, она даже удивилась. И чуть светофор не пропустил, Арина вовремя показала на него Гнусей.
По приказу командования Валера свернул во двор старых пятиэтажек. Остановился, Арина высунулась из дверцы, приветственно крикнула – и в машину забралась незнакомая сорокалетнего вида бабенция. Забралась и накинулась с благодарностями. Арина, которая и так опаздывала в два места сразу, приняла их только часть, остальные сократила.
Вёз Валера женщин в салон красоты. Минут через двадцать к нему, устроившемуся со сканвордом на долгое сидение, вернулась Арина и, расправляя на коленях Гнусину шапку-перевозку, велела мчаться во весь дух...
Оставленная в салоне дама оказалась бывшей уголовницей Машкой, которую Арина патронировала.
– Маша на квартиру копит, – пояснила Арина кратко, – а я ей помогаю поддерживать гордое звание женщины. Машке нельзя быть несчастной. У неё ребёнок.
– А может, она тебя ненавидит – за благодеяния? – Валера не мог не спросить.
Но даже Гнуся посмотрела на него с немым укором. Покачала головой и Арина. Комментировать и разубеждать не стала. Сказала только:
– Нет, Валера.
И замолчала. Приехали. Арина выскочила из машины у порога «Дома Отдыха От Быта», устроила свою собаку под мышкой поудобнее, Валере велела ждать в машине. Не любит она несчастных... Хех!
Не бизнесмен, нет, он совсем не бизнесмен, как бы ни старался, – пришёл к выводу Валера, день и ночь, в буквальном смысле день и ночь колеся с Ариной по её делам. Последние дни октября и начало ноября был мороз, лужи не таяли даже днём, Валеру злили скользкие дороги – отвык за лето. И ритм такой тоже злил. Очень часто при Арине находились няня и Мамука. Мамука орал, его успокаивали, Валера заставлял себя не замечать воплей, а следить за дорогой – что на пользу, кстати, тому же самому вопельщику. Только поди объясни этому бессмысленному младенцу хоть что-нибудь! Арина пыталась, Мамука периодически слушался, но когда хотел орать, всё равно орал.
Но бизнесменом Валера расхотел быть не из-за Мамуки. Ремонт «Дома Отдыха» закончился, на конец ноября был назначен праздник по поводу открытия, Арина носилась между ним, заводом и конторами. С этим самым заводом, вернее, местом под него, тоже уже было всё готово: как Валера подслушал, ожидался только переход в собственность – и можно начинать работы...
Если Арине всё это было весело и занимательно, то Валере – нет. Он тосковал и вникнуть в суть событий не мог. А хотелось, интересно же. Только потому что интересно. Но в бытовой жизни ему было всё равно интереснее. Хорошо, что Арина и не заставляла его вникать в суть бизнеса. Основной Валериной работой было по-прежнему обеспечение её жизнедеятельности: развоз, доставка вещей и детей, функционирование в режиме ежедневника (звонки, напоминания, подтверждение встреч). Нравилось ему это всё, правда. Да и мелкие балованцевские тайны не давали покоя.
...Сидя в гостиной Арининых педальных апартаментов, Валера рьяно слушал разговор своей предводительницы с Васей Семечкиным – драгоценным одноклассником, несколько лет работающим на заводе в Подмосковье. Завод – аналог того, который собиралась создавать Арина, а Вася – уже крупный специалист по управлению таким предприятием. Вася, который в будущем станет главным, конечно же, и на этом производстве, отчитывался о том, кого он ещё из специалистов сможет переманить, о чём он договорился с теми, кто уже в команде, и о качестве знаний студентов. Студенты... На деньги Арининой конторы получали образование в университете изготовления питания будущие технологи. Вася Семечкин периодически их контролировал. А весной, перед сессией, оказывается, он приезжал инспектировать их знания, поведение и мотивацию к труду вместе с Рындиным Витей. Витя передавал им приветы от Арины... Так что ребята старались во все лопатки. Валера, представив Витину инспекцию, тоже в их старании не сомневался...
Могуче. Деньги рождали деньги. Про них-то Арина с Васей и заговорили.
А когда Семечкин умёлся и Арина появилась в гостиной, Валера позвонил на кухню, отдал команду «Обед» и не выдержал: выразил Арине респект-изумление. По поводу услышанного.
– Спасибо, Валера. – Арина улыбнулась и легла на диван. Думая, что разговор окончен. – Притащи одеяло, пожалуйста.
Но Валере хотелось спросить. Он должен был знать, чтобы не чувствовать себя безнадёжнейше- безнадёжно глупее и примитивнее Арины.
– Ты спать будешь? – так он начал.
