«Удобнее им», – хмыкнул про себя замученный Барбос. Но вслух ничего не сказал, вздохнул и остановил «Соболь» возле школы.
– До свидания, дяденька, – на прощанье сказали ребята Барбосу.
– Спасибо, что подвезли.
– Да уж не за что… – вздохнул Барбос. – Вы, это, тоже того… Извиняйте, что вашего пуделя я того… Думал же – ничей.
– Ага – к забору у больницы привязанный, – усмехнулась Арина Балованцева. – Совершенно ничей. Это вам розового меха захотелось.
– Неправда! – обиделся Барбос. Ведь он действительно не собирался привозить розового дурака на выделку к Николаичу. Пудель сам ведь поехал. Да разве объяснишь! Эх!..
– Да ладно, – махнул рукой Витя Рындин. – Только ты, дядя, бросай собак воровать.
– Это низко, – добавила Арина.
– Недостойно, – с пафосом заметил Антон.
– И-эх… – снова вздохнул Барбос.
И остался при своем мнении. А что уж он там подумал и по поводу чего так грустно вздохнул – осталось его, пособника шкуродера, тайной. Тайной…
Подхватив на руки почти бесчувственного Биму, ребята выскочили из теплой кабины машины. Мороз, казалось, еще больше усилился. Бима сразу вздрогнул, почувствовав резкий холод, и, открыв осоловевшие глаза, повел носом.
– Так, Бима, не рваться. – Арина на всякий случай намотала его поводок себе на кулак. – Ну что, мы его понесем или поставим на ножки?
– Понесем, так надежнее, – решил Витя, который держал пуделя на руках. – А ты, раз не хочешь шапку, хотя бы капюшон надень, простудишься.
Арина послушно нацепила капюшон.
– Вот это да! – потрогав дубленку, удивилась она. – Ну я и хороша! Гляньте только, какие дырки!
Антоша и Витя присмотрелись к ней: вся шубейка, и особенно ее спина и подол, оказалась подранной. Получше разглядев друг друга, ребята увидели, что и Антошина чебурашковая курточка пострадала – в нескольких местах искусственный мех оказался прорванным до самой синтепоновой подкладки. И только плотная куртка Вити Рындина не пострадала от собачьих лап – во время штурма двери собаки боролись так активно, что несколько раз сбивали Арину с ног; Витя с трудом вытаскивал тогда Арину из-под кучи животных. Антошу тоже псы изрядно зацепили.
Но это всем троим казалось сейчас не таким уж и важным.
– Который час? – спросила Арина.
– Да уж больше, чем полпятого, – посмотрев на часы, ответил Витя.
– Отлично! Брониславович ведь говорил, что до пяти вечера работает! – воскликнула радостно Арина. – У меня часов-то нет, пока мы в скотобойне сидели, я не понимала, сколько времени мы там находимся. Но как-то, знаете, верила, что все у нас получится и мы как раз уложимся в срок.
– Неужели и правда успели? – глядя счастливыми глазами в темнеющее небо, проговорил Антоша Мыльченко. – Миссия выполнена.
– Полувыполнена, Антоша, погоди пока, – присмотревшись к подрагивающему у Вити на руках Биме, сказала Арина. – Операция по вручению его Галине Гавриловне еще не проведена.
– Слушайте, прежде чем Биму Брониславовичу в руки отдавать, надо его хоть в порядок привести, – резонно заметил Витя. – Ну-ка, встань, солдат, мы на тебя посмотрим.
Он поставил пуделя на ноги.
– А ну, товар, покажись лицом! – точно ухарь-купец, широко взмахнув забинтованной рукой, воскликнул Антоша Мыльченко.
Да, Бима был, конечно, хорош. Родная Баба Лиза узнала бы его не сразу. Не прошло незамеченным то, что он бродил по Европе, – вся его малиновая попонка оказалась заляпанной, несколько нарядных пуговиц от нее с мясом оторваны, кудрявая челка сбилась в тусклый комок, к бывшей пушистой шишечке хвоста прилипла какая-то дрянь.
– У меня расческа есть, – хлопнула себя по карману Арина и, передав поводок от Бимы Вите Рындину, принялась за дело.
Бима даже причесываться дался – и хоть Арина по неумению изрядно драла его свалявшиеся кудельки, терпел. Вздыхал только иногда, как старичок, а пару раз, когда Арина дернула как-то не очень осторожно, не удержался на лапках, покачнулся и чуть не упал.
– Он же голодный! – догадался Витя. – Сколько он не ел – весь день!
– А нервничал-то как… – вздохнул Антоша. – Малышик ты мой, на всю жизнь вперед нанервничался.
– Правда, покормить его надо, – сказала Арина, начесывая Биме шарики на кончиках лапок. – В магазине через дорогу купим ему сейчас… Так, что ты, Мыльченко, говорил, он там есть любит? Что-то он, типа, только одно ест, какую-то куриную расчлененку.
– Горлышки куриные! – с умилением, точно речь шла о рационе питания его младшего братишки, воскликнул Антоша. – Горлышки он, маленький, кушает!
– Купите ему горлышек, – распорядилась Арина.
– Ты бы, Балованцева, не командовала, – сказал Витя Рындин. – Денег-то у нас больше нету. Все на такси прокатали.
– Ой, точно… – смутилась Арина. Она вообще замечания могла слышать только от Вити, слышать и прислушиваться к ним, что важно. Но старалась не показывать этого. Очень гордая она была девочка.
– Ладно, будем надеяться, что в доме Петра Брониславовича его покормят, – выдержав нужную паузу, сказала она.
– Ага, там еда всегда вкусная! Я был, я у них ел, я знаю! Галина Гавриловна знаете какая домохозяйственная! – охотно подтвердил Антоша Мыльченко и страдальчески приложил ладошки к своему животику. – Ой, правда, как кушать-то хочется…
– А иди домой, Мыльченко, – предложил Витя. – Мы сами Биму твоей бабушке приведем.
Антоша, который считал, что вся операция без его участия была бы просто невозможной, страшно оскорбился.
– Я? Я домой? – воскликнул он, потрясая забинтованной рукой и наступая на Витю.
– Ну, раз тебе поесть невтерпеж, иди, конечно… – пробормотал покладистый Витя.
– Не пойду! – крикнул Антоша, высоко подпрыгивая на месте, чтобы оказаться лицом к лицу с Витей. Пусть он видит, каким благородным негодованием он пылает. – Ага, хочешь, чтобы тебе все лавры достались!
– Какие лавры? – не понял Витя.
– Победителя!!!
– Победителя?
– И спасителя!
– Мыльченко, ты чего?..
Биме надоело стоять на одном месте. Мороз пробирал его до косточек, и драная малиновая попонка не спасала. Он заскулил, и взоры Арины и спорящих мальчишек оказались обращенными к нему.
– Идемте к Брониславовичу, – убрав расческу в карман, сказала Арина. – Ну, вроде ничего наш песик выглядит. И ушки причесаны, и хвостик накручен. Натуральный пудель из Европы. Хоть сейчас на фотосъемку. Ты уж нас, юных фотографов, бабушке-то не выдавай. Не скажешь ей ничего, а?
Хитрюга-пудель никак не отреагировал на ее просьбу, повертелся только из стороны в сторону, потряс ушами, зябко переступил с лапки на лапку. Конечно, сказать он даже при желании ничего не смог бы, но такого вида загадочного на себя напустил – фу-ты ну-ты просто!..
– Ох и хитрован ты, мохноухий, – засмеялся Витя Рындин и, дернув Биму за поводок, добавил: – Пойдем отдаваться в хорошие руки.
– И не опозорь нас, – добавила Арина.
– Да он будет вести себя прилично, вот увидите! – Антоша что-то распереживался за питомца своей двоюродной бабушки.
