них не было. Поначалу соседи даже на порог Антошку не пустили.
Он не падал духом, звонил им в дверь, барабанил кулаками и ногами, требовал зарплаты.
Наконец дверь соседской квартиры распахнулась, появилась тетя Мила, накрученная в бигуди и завернутая в розовый халат. Зевнув, она протянула Антоше красивый пакет с чем-то шелковым.
– На вот, держи, – сказала она. – Подаришь своей даме.
– А деньги? – удивился Антоша, получая в руки пакет.
– Э, голубчик, бери что дают, – тетя Мила пошла на него пузом, отпихивая таким образом Антошку от своей квартиры подальше. – А то и этого не получишь. Денег мы еще не наторговали, плохо ты помогал… А эта вещица гораздо больше стоит, чем мы тебе обещали деньгами. Так что будь здоров. Беги и лучше не даме, а маме подари. И больше не тревожь нас.
И все. Тетя Мила исчезла в своей квартире. А Антон Мыльченко, трудолюбивый и галантный, остался на лестничной площадке с серо-розовым шелковым изделием, завернутым в полиэтиленовый пакет.
Несколькими минутами позже он на чем свет стоит ругал себя за то, что схватил это барахло, а не спрятал руки за спину и не потребовал денег в ультимативной форме. Но это уже было после, когда соседская дверь закрылась и больше не открывалась.
Он развернул пакет, увидел шелковую пижаму и колпачок. «Маме подари!» – чуть не плача передразнил тетку Милу Антоша. У него были совершенно другие планы. А маме он уже смастерил подарок: из двух ее кофточек самостоятельно сшил одну – необыкновенной красоты, прямо-таки королевскую, с большим стоячим воротником. Это было просто: он взял одну кофту, раскромсал ее, сделав из нее воротник. Его нужно было пришить к другой кофточке. У нее словно специально был большой вырез. Именно туда-то воротник такой и просился.
Хотел Антон собрать воротник гармошкой, чтобы мама в этой чудо-кофте совсем уж была королевой, но материал не поддавался. Тогда Антон сложил веером толстую бумагу, приклеил на нее тонкую трикотажную материю. Но получалось плохо – какие-то мокрые пятна незасыхающего клея кругом, все края в разные стороны закондрючиваются. Долго трудился Антоша, в работу шли булавки, для устойчивости в суперворотник были вшиты две линейки. После недели трудов нарядная кофтейка для любимой мамы получилась что надо.
Рано утром в день Восьмого марта он подкрался к спящей маме, положил необыкновенное изделие на тумбочку рядом с ней и приколол рядом открытку с надписью: «Дорогой мамочке от творческого сына! Ты самая красивая, мамуся! Целую!»
Потом помчался к соседям, чтобы скорее отправиться в магазин за подарком для Зои. Проснется мама, мечтал он, прыгая через ступеньку, увидит оригинальное изделие, наденет на себя. А папа оценит по достоинству и мамину красоту, и фантазию Антона. И будет в семье праздник!
Больше он дома не появлялся, поэтому пока не знал, какой на самом деле была реакция мамы. Совершенно другие дела закрутили-завертели его…
Штаны вместо рукавов Антон заметил на пижаме сразу, но поначалу не придал этому значения. Пижама – это вам не перстенек, о котором он так мечтал, с маленьким камешком, такой красивый, такой нежный, специально для Зои…
Антошка хотел заплакать, но решил, что не имеет на это права. А к тому, что мир жесток, несправедлив и подл, он почти привык… Да и денег все равно не было. Что ж. Пижамка так пижамка.
Антон сбегал к палатке, бойко торгующей сувенирами, купил лист подарочной упаковки с нарисованными на ней пупсиками, упаковал пижаму и направился к Зое.
А дальше все хорошо известно. Зоя осталась без пианино. А Антошка не знал об этом и обвинил Зою в черствости. Очень сильно обиделся и направился поздравлять совершенно другую девочку. А там… Эх, да чего уж там!
Глава XI
Антон Мыльченко тоже зачем-то нужен…
Мыльченко, ну-ка говори, где мое пианино! – нарушила тишину Зоя, которую с того самого момента, как она увидела поэта и гражданина живым и здоровым, так и подмывало задать ему этот вопрос. А сейчас грозные орлиные взгляды закутанного в одеяло Антона просто вывели ее из себя.
– Не знаю, – ответил Антошка.
– Ты чего врешь-то? Не знает он… – набычилась Зоя. – А ты, когда по моему подъезду мотался, не видел, чтобы какие-нибудь подозрительные личности пианино катили?
– Не-а. Пусто было в подъезде. Ни души не было, – закатив глаза к потолку, промурлыкал Антошка. – Кроме нас с тобой.
– Странно. – Зоя старалась быть очень серьезной в разговоре с этим легкомысленным и непредсказуемым человеком. – А ты ко мне домой не заходил?
– Нет, не успел, – ответил честно Антон. – Мы же с тобой между первым и вторым этажом встретились. Я вверх шел, ты вниз бежала.
– А может, ты какое-то время назад у нас дома был? – не отставала Зоя.
– Не-а, не был, – умиротворенно повторил Антошка. Он говорил, как человек, совершенно не знающий, о чем идет речь.
– Ну не может быть, что ты про мое пианино ничего не знаешь! – чуть не плакала Зоя.
Она подозревала каким-то двадцать первым или двадцать вторым чувством, что Антон и ее пропавшее пианино как-то связаны. Но доказать ничего не могла. И даже ее подруга Арина Балованцева не верила ей.
– Да не знает Мыльченко, где твое пианино! – воскликнула Арина. – А я… Еще пока тоже не знаю, но догадываюсь.
Она схватила блокнот и принялась чертить в нем что-то, грызть ручку, думать…
Антону было сейчас не до криков и разбирательств. Он, намерзшийся и настрадавшийся, наконец-то отогрелся, напился горячего чаю. И захотел… Нет, не спать.
– Я хотел бы принять ванну, – капризно заявил он, не вслушиваясь в перепалку девчонок. – Я могу, конечно, и домой пойти, но раз уж я тут…
Он все еще не знал, сколько усилий было потрачено на его поиски. А потому продолжал вести себя задиристо. Никак из роли выйти не мог.
Вероника отправилась набирать страдальцу ванну с душистой успокоительной пеной. Артур стоял рядом с ней и держал полотенце для Антона: эта парочка уже смирилась с мыслью, что Антон Мыльченко – это их крест на всю оставшуюся жизнь.
Вскоре Антошка ушлепал в ванную принимать водные процедуры.
Арина подняла голову и проводила его долгим взглядом. Потом резко вскочила, хлопнув себя ладонью по лбу.
– Срочно! Хватит терять время, Зоя! – воскликнула она и бросилась в прихожую. – Ты помнишь заветное слово «инструмент»? Вот в чем разгадка. Времени терять нельзя! Ты как хочешь, а я побежала!
Зоя чуть куском торта не подавилась. Она надеялась – вот последний кусманчик вкусного торта, последний глоток чая – и она, Зоя, будет бодра, весела, и надежда обрести пианино вернется к ней.
– Что? Куда, Арина? – спросила она, вылезая из-за стола.
– Операция «Пианино» должна быть завершена! – заявила Арина.
– Конечно! – Зоя была полностью согласна с ней.
– Инструмент, Зоя! – говорила Арина, одеваясь. – Дядя Валентин инструмент попросил, а отец твой что ему сказал?
– «Бери», – ответила Зоя. – Так, во всяком случае, папашка мне рассказывал…
– Правильно! А пианино – это тоже инструмент, только музыкальный! – Арина подняла указательный палец вверх. – Дядя Валентин брал у вас когда-нибудь пианино? Он вообще играть на нем умеет?
– Не брал. И не умеет.
– Значит, не для себя просил! – не сдавалась Арина. – Он его и укатил! Все. Правильно!
– Нет! – крикнула Зоя. – Дядя Валентин, знаешь, какой тощенький, ты бы его видела! С таким же успехом, как он, я бы могла пианино с третьего этажа скатить!
– Значит, у него были сообщники! В смысле помощники у него были. Просто они, наверно, в подъезде
