– А что он там делал?
– Не знаю… Да и как это пропал? – Зоя, как ей казалось, знала своего соседа по парте как облупленного. – Куда это Мыльченко может пропасть?
Арина вкратце рассказала ей историю о том, как был изгнан Антоша из квартиры Вероники в тапочках на пять размеров больше и в шелковой полосатой пижаме.
– Подожди, а что это он там в пижаме делал? – крайне удивилась Зоя.
– Говорю – подарок Веронике на Восьмое марта дарил! Вот и в пижаму, как я поняла, переоделся, – ответила Арина. – Бал-маскарад. Ты что, нашего Мыльченко не знаешь?
– Да знаю… – вздохнула Зоя, которой, как никому, было известно, как Антошка любит театр, мистификации и другую показуху: все-таки семь лет за одной партой – это вам не шутка…
– Вот, – продолжала Арина. – Оказался он в подъезде, а дальше его след теряется. Вероника Кеник сейчас дома, я ей посоветовала открыть входную дверь и слушать, что в подъезде происходит. Может, он в какую-нибудь квартиру зашел, а значит, наверняка скоро оттуда выйдет…
– Конечно, выйдет! Наплачется на свою судьбу у кого-нибудь в гостях – и его оттуда выставят быстренько! – обрадовалась Зоя. – Арина, все понятно с Мыльченко. Давай скорее мое пианино искать! Вот пропажа так пропажа!
– Будем, будем искать… – кивнула Арина. – А вспомни, кто из наших знакомых в подъезде Вероники живет?
– Ну… – Зоя почесала нос. – Двое ребят из восьмого класса. Мыльченко с ними точно не дружит… Девчонка из шестого «Б», Надюшка. С ней он тоже вряд ли общается. Это я с Надей сижу иногда во дворе, в резиночки с ней и ее сестрой, бывает, играю…
– А может, родственники Антошкины какие у вас в подъезде проживают?
– Точно – нет.
– Тогда плохо дело. – Арина двинулась к шкафу и спешно принялась переодеваться. – Пойдем туда немедленно.
– А пианино, пианино, Арина! – взмолилась Зоя.
– И пианино. Но сначала, Зоя, ищем человека. Согласна? – Арина пристально посмотрела на Зою, и та немедленно с ней согласилась. – Человек важнее.
– Да, да, человек, конечно, важнее!
Девочки выскочили из Арининой комнаты, пронеслись мимо гостей, сопровождая это криками: «Мы погулять! Проветриться!»
И уже через пять минут бежали по улице. С хмурого набрякшего неба валил крупный мокрый снег, проносились машины, поднимая брызги из грязных луж, – одним словом, погода была непраздничная. Да Зое с Ариной было сейчас и не до праздника.
Глава IV
Сюрприз или не сюрприз?
В это же самое время от распахнутой двери квартиры к кухонному окну носилась туда-сюда Вероника Кеник – девочка, из-за которой совсем недавно едва не случилась настоящая дуэль.
«Уж лучше бы дуэль, чем Мыльченко пропал! – лихорадочно думала Вероника. – Или нет, как же – дуэль лучше? Чтобы Артурчик застрелил Антошу?» А в том, что прекрасный Артурчик прекрасно стреляет, она просто не сомневалась. Конечно, Артур хороший. Но ведь и Мыльченко тоже ни в чем не виноват, зачем же с ним так… И вот что теперь делать? Ни Артура уже не вернуть – ушел, значит, ушел. Ни где искать Мыльченко – ясности никакой.
Вероника снова с надеждой посмотрела на улицу. Где Артур, где Антон? Ни того, ни другого не было видно в окно. Вероника открыла входную дверь, послушала. И в подъезде была тишина. Один раз только сосед с собакой промчался. Девочка вернулась на пост у кухонного окна.
Резкий звонок в дверь не застал Веронику врасплох – она увидела из окна, как к ее подъезду подошли Зоя и Арина.
– Не вернулся? – увидев Веронику, спросила Арина первым делом.
– Нет… Никто не вернулся, – вздохнула Вероника.
Арина прошла из прихожей в коридор, осмотрела там все углы, взялась за ручку двери, ведущей в гостиную, весело окинула взором бисквитно-кремовую композицию на этой двери…
– Его? – кивнула Арина в сторону пуфика, на котором несчастной меховой зверюшкой съежилась шапка-ушанка.
– Ага. Мыльченко шапка, – снова вздохнула Вероника. – И штиблеты вот его тоже…
Она показала в угол, где сиротливо жались друг к другу обитыми носиками зимние ботинки. Это было все, что осталось в квартире Вероники от исчезнувшего поэта-поздравителя. Да еще шуршащая подарочная бумага, в которую горе-пижамка была завернута, тоже сохранилась – она валялась в мусорном ведре. Все эти вещественные доказательства очень бы пригодились в том случае, если бы вместе с Зоей и Ариной прибыла в Вероникину квартиру поисковая собака-нюхач. Она бы быстро все эти вещи обнюхала – и тут же отправилась бы по следу, отыскала пропавшего несчастного и привела домой. Но собаки такой не было. А были всего лишь три девочки, которые не предполагали, где искать униженного и оскорбленного Артуром и общим положением вещей Антона Мыльченко…
– Зоя, ты мне вот что скажи… – начала Арина Балованцева, которая какое-то время молчала, задумчиво соскабливая лепешки кремовых розочек с двери и слизывая их с пальцев. – Мыльченко тебе говорил, зачем он в твоем подъезде толокся?
– Сюрприз, говорил… – нахмурилась Зоя, пытаясь вспомнить подробности. – Да. Я к тебе, говорит. У меня для тебя сюрприз.
– А не может такого быть, что пианино – это и есть сюрприз? – спросила Арина.
– Эх, может… Я, пока к тебе бежала, тоже так подумала.
– Ну, так давайте представим картину, – предложила Арина, повеселев. – Мыльченко решил всем близживущим девочкам устроить сюрпризы. Ну, в честь Восьмого марта. Тебе, Зоя. И тебе, Вероника. Веронике он что – пижаму подарил, так?
– Так, – согласилась Вероника и чуть не заплакала: вспомнила подробности того, как Антошка эту пижаму дарил.
– А для тебя, Зоя, он какой-то другой сюрприз подготовил, – предположила Арина. – Выкатил из твоей квартиры пианино, придумал какие-то стихи, а то и песню, ораторию или что-то подобное. И собирался исполнить в торжественной обстановке.
– То есть… – растерянно произнесла Зоя. – А как же он один пианино-то мог выкатить? И куда? И зачем?..
– Куда – не знаю. Зачем – тоже не знаю, можно ведь было тебя дождаться и сыграть тебе дома на этом пианино. Но вот как – это вполне понятно, – попыталась выстроить модель поведения Антона Мыльченко Арина. – Ты рассказывала, что когда вы с мамой и с братом пришли домой, то входная дверь открыта была.
– Ага, – согласилась Зоя.
– А вы когда уходили, запирали ее? Помнишь, нет?
– Помню, – уверенно сказала Зоя. – Запирали. Мать – ключом снаружи. А тут пришли, она только ключ из кармана вытащила, смотрим, а дверь не заперта, и даже щелочка небольшая, ну, не до конца, значит, дверь-то прикрыта.
– А это о чем говорит? – воскликнула Арина.
– Да, о чем?
– О том, что ее или изнутри кто-то открыл, или снаружи. Отец-то ваш дома был, когда вы уходили?
– Дома…
– Пьяный, извини, конечно, или трезвый? – стыдливо поинтересовалась Вероника, которая тоже начала кое-что для себя понимать в том, что могло случиться в квартире Редькиных.
– Трезвый, – гордо начала Зоя, но потом сбилась. – Мы рано уходили, часов в полседьмого утра, чтобы очередь за цветами занять. Ну, на складе дяди Карена Бабкеновича… А папаня на работу должен был к девяти пойти, ну, сантехник же он – где-то что-то проверить. Вот. Ему там недолго, на работе, особенно по праздникам… А когда мы пришли… Он уже… Храпит…
