Петр Брониславович Грженержевский, который был обеспокоен тем, что учеников его класса травят нервно-паралитическим газом, крадут с целью выкупа, бьют, решительно подошел к Тамонику и потребовал немедленно объяснить, что произошло. Тот пожимал плечами, хлопал глазами, изображая удивление совершенно невинного человека.
Тогда Витя и Антоша попытались сами рассказать, что же произошло. Едва в их рассказе образовалась пауза, Тамоник с сожалением посмотрел на Витю Рындина и сказал:
– Мальчик, ну что ты городишь? На самом деле я на дискотеку к вам в школу пришел. Мне одна девушка из вашей школы нравится, вот я и шел, чтобы ее увидеть и с ней тут потанцевать. А вы что плетете? Криминальных фильмов обсмотрелись?
В толпе понимающе загалдели. Директор школы смотрел на все это и пока не вмешивался.
– А газ ты зачем принес? – спросил Витя. – Вместо духов для своей девушки, что ли?
– Какой такой газ? – спросил Тамоник.
– Нервно-паралитический.
– Мальчик, ты, наверно, сумасшедший. – Тамоник как можно более убедительно вылупил глаза. – Я, конечно, виноват в том, что пришел в вашу школу на карнавал без разрешения, нужно было у руководства вашего спросить…
И Тамоник с таким подобострастием посмотрел на директора и Петра Брониславовича, что даже самый жестокий тюремный надзиратель и то умилился бы. Все немного растерялись, и Тамоник шустро поплел дальше:
– Да, и вот я нарядился привидением и в этом костюме пробрался к вам на дискотеку. Ну а что такого, люди добрые, если у меня любовь? Разве я не имею права влюбиться в вашу старшеклассницу? Я ж просто потанцевать на дискотеке с ней хотел, люблю танцы, и она любит… А тут тем более в стенах школы, все законно. Так что свидание у нас с ней должно было быть самое романтическое… Ну, иду я по коридору. А тут мне вот этот пацан как на спину прыгнет! И давай меня душить. А потом вот этот, в тыкве, как начал в меня из баллончика какой-то дрянью брызгать! Сам-то на голову специально тыкву надел, чтобы не отравиться.
Взгляды всех собравшихся переместились в сторону Антоши Мыльченко, который даже не нашелся, что сказать, только крепче прижал к себе голову Джека-Лампы.
– А вот этот ваш ученик, взрослый вроде парень… – И Тамоник с видом несчастного страдальца указал на Захара, который действительно вполне походил на ученика выпускного класса. – Он видел все это, а не заступился. Наоборот, заметил, что бьют лежачего. Подбежал – и давай меня ботинком под ребра пинать. Трое на одного, ребятки, – это не круто…
– Это не наш ученик, – пропищал Сырник откуда-то из толпы.
– Тем более, – вздохнул Тамоник. – Видите, не один я, оказывается, из посторонних в вашу школу на праздник пришел. И этот похулиганить, наверно, пробрался. Вот к этим своим дружкам…
На Витю, Антошу и Захара все смотрели с нескрываемым презрением. А Тамоник продолжал свою слезоточивую историю:
– Вы уж простите их… Им, как я понял, тоже моя девушка нравится. Или кому-то одному из них. Вот они и бросились все на беззащитного… Маленькие еще, не понимают, что хорошо, что плохо…
– Где наша Редькина? – угрюмо набычившись, заявил Антоша Мыльченко.
Но его слов никто не понял. Учителя, которые присутствовали при всем при этом, подскочили к Антоше, Вите и Арининому сводному брату – и принялись их позорить. Но не все – Петр Брониславович и директор школы продолжали молчать. Они не защищали Захара и мальчишек, которых все остальные яростно чихвостили, но и не осуждали. Петр Брониславович думал. А директор Михаил Афанасьевич… Он был очень умный, этот Михаил Афанасьевич, и догадаться, что происходит в его голове, было невозможно.
Секунда понадобилась Арине, чтобы нажать на маленький рычажок с обратной стороны зеркальных ширм, – и она снова выскочила наружу.
Зоя Редькина, широко открыв глаза и рот, стояла у двери. Она старалась не смотреть, как множится, искажаясь в кривых зеркалах, отражение Сашка – многорукий зубастый кошмар, как он корчится и извивается, меняя свою форму, габариты и количество конечностей, превращаясь то в одно страшилище, то в другое. Зоя Редькина сейчас даже вспомнить не могла, что именно в эту «Комнату зловещих превращений» она сама старалась попасть какое-то время назад. Сейчас же, казалось Зое, от этого зрелища она попросту сойдет с ума…
– Зоя, мы почти поймали его! – Арина бросилась к ней. – Ну, как ты, Зоенька? Ты не смотри туда! Это всего лишь обман зрения, аттракцион, кривые зеркала! Не смотри. Ну, говори, как ты?
– Это… Я нормально… – Слезки наполнили широко открытые Зоины глаза. – Арина, я очень старалась.
– Это ты меня за все, что с тобой случилось, прости. – Арина вытерла Зоины слезы шапочкой. – То есть лучше после простишь. А сейчас мы с тобой этого гада…
Из-за ширм неслись страшные ругательства и истошные крики перепуганного человека. Дрожали, сотрясаясь, хрупкие стекла и зеркала. Сашок не знал, как выбраться из кольца окруживших его кошмарных созданий, которых там, с другой стороны зеркального аттракциона кошмаров, было во много раз больше, чем с внешней.
– Раскрошит ведь сейчас изобретение, придурок! – ахнула Арина. – Зоя, ты ничего не бойся. Сейчас мы с тобой твоего мучителя будем брать.
– И в милицию его, в милицию! – воскликнула Зоя. – Будет знать, как людей похищать, как деньги вымогать, как праздник портить!!!
– Конечно, разберемся с ним конкретно, – быстро согласилась Арина, сорвала с шеи Зои примотанную прямо вместе со шляпкой вуаль, взяла ею из шапочки газовый баллончик и вложила его в руки Зое. – Вот, как появится этот монстр, держи его на прицеле. Через тряпку – так, может, отпечатки пальцев останутся… А если он на тебя пойдет, жми сюда. И тогда сразу выбегай в коридор. Но вообще не пуляйся газом, уж очень он противный. Просто не подпускай этого гада и держи на прицеле. И ничего не бойся!
Арина бросилась куда-то за ширмы, тут же вернулась. А из-за открывшихся стекол и зеркал вывалился очумевший Сашок. Он упал на пол, но продолжал отмахиваться от не видимых никому больше, кроме него, чудовищ и монстров.
Второй трюк с зеркалами показал Елисей Арине, когда она сама оказалась внутри чудесного аттракциона. Небольшое движение рычажка – зеркала поворачиваются, и из темноты на попавшего в закрытое пространство зеркальной ловушки лезут страшные сороконожки, сколопендры с шевелящимися многочисленными щупальцами… Это отражается в зеркалах тот, кто попал в «Комнату зловещих превращений». Только он об этом не догадывается, а пугается, пугается…
Глаза Сашка блуждали туда-сюда, продолжая выискивать монстров. И только спустя некоторое время они сфокусировались на чем-то, кажется, вполне реальном, нестрашном. Это были ноги в тяжелых ботинках. И пышный, грязный и рваный подол черного платья.
Сашок помотал головой и поднял глаза вверх. Две девчонки стояли напротив него. Все те же, хорошо известные ему. И в лицо Сашку был направлен черно-зеленый газовый баллончик.
– Стоять! Сидеть! Не двигаться! – яростно крикнула Зоя Редькина, изо всех сил сжимая газовый баллончик. В этот крик она вложила всю свою обиду, всю злость на того, кто гонял ее по полю, кто обманул ее, оказавшись не благородным таинственным рыцарем, а гнусным похитителем и вымогателем.
Сашок, который едва пришел в себя после испуга в «Комнате зловещих превращений», тем не менее смог понять, что лучше сейчас не пререкаться. И замер на полу, уставившись в хорошо знакомый ему Тамоников газовый баллончик, который подрагивал сейчас перед его носом.
– Денег по-легкому захотелось срубить, да? – заговорила вторая девчонка, смешная, с черным носом и грязным лицом, но тем не менее решительная и уверенная в себе. – А вот и не выйдет. Обломись, дяденька. Твоего подельничка сейчас повязали, его же собственным газом траванули, вот этим, узнал? Так что очередь за тобой.
– Что, отравите? – пробормотал Сашок, пытаясь придумать ход к отступлению. Он же все-таки хитроумный…
– Отравим, повяжем, и… – проговорила Захарова сестра, развернула какую-то тряпку и помахала у Сашка перед носом Тамониковым мобильным телефоном. – Позвоним вот сейчас туда, где учителя со
