Виктор вернулся домой раньше, чем обычно, прихватив по дороге упаковку пива. Открыв банку, он просидел с ней в кресле с четверть часа, словно держал в руке фужер с дорогим вином, давая ему подышать.
Он не ошибся, когда предположил, что в этот вечер будет думать о работе больше, чем в обычные вечера. Он не любил свою работу. Ему почти все время приходилось притворяться, играть роль сыщика- долбозвона, что, в конце концов, стало его второй натурой.
Работа частного детектива не приносила ему приличного дохода, скорее наоборот. Он не жаловался – сам выбрал профессию, и в качестве девиза, успокаивающего его совесть, выбрал следующий: «Для того чтобы выполнить работу, причины не нужны». Он знал, точно знал, что однажды возьмется за настоящую работу, которую уже назвал работой своей жизни.
Он дотянулся до телефона, стоящего на откидывающейся доске секретера, и поставил его на колени. Помедлив минуту, набрал номер напарника.
– Вадим?
– Нет, это голос Вадима.
– Давно не радовался?
– В смысле возбуждения?
– Ну да. Помнишь пацана, который приперся к нам в обед? Ну так вот, он заплатил приличную сумму. Настолько приличную, что я решил взять его под защиту.
– Защищать начнем завтра? – бодрым голосом министра обороны осведомился Вадим.
– С сегодняшнего вечера. Знаешь, я научился распознавать страх в глазах. Пацан опасается за свою жизнь.
– Я так думаю, письмо – лишь предлог получить наши услуги. Он сам его написал – всего-то пара строк.
– О’кей, я тоже так думаю. Ты отсыпайся, а завтра в ночь сменишь меня.
– Я не могу в ночь. Нормальные люди ночью спят и размножаются. Давай поменяемся сменами.
– Ты стал невыносим. Возьму в напарники робота. – Виктор улыбнулся и стал загибать пальцы. – Робот не пьет кофе, не курит, не уходит на обед, чтобы вернуться к ужину, он не спит, в конце концов.
– Господи боже ты мой. Так ты думаешь, что наш президент робот?
5
Репортер независимой телекомпании НТК Екатерина Ларионова то ли в шутку, то ли всерьез предположила: пройти на территорию загородных владений начальника Государственного таможенного комитета будет так же не просто, как нелегально перейти границу. Она предвидела долгую процедуру обыска, пристрастного допроса, ответы на вопросы дотошных таможенников, этого сословия, которые не в почете ни в одной стране мира: «Оружия при себе не имею. Наркотики не провожу. Наличности ровно столько, чтобы подкупить вашего начальника, сделать приличный репортаж, вернуть деньги и подсчитать, сколько получилось сверху».
Она немного нервничала, оттого в голову пришли такие мысли, словно она репетировала роль.
Пара охранников проверила в стильном флигеле аппаратуру съемочной группы: две видеокамеры «Сони», микшер, микрофоны, особое внимание уделив батареям к камерам, которыми, если крикнуть: «У меня бомба!», можно напугать кого угодно, даже самих профессионалов.
Наконец после недолгих, но всегда неприятных минут досмотра охранники, не отличающиеся внушительными габаритами, разрешили съемочной группе сложить вещи и пройти в холл. Один из них, назвавшийся Александром, показал режиссеру места, где можно снимать: в самом доме и во дворе.
В холле висела картина одного из основоположников футуризма Карло Карра «Мать и сын», картина, от которой режиссер не могла оторвать взгляд, и стоила «семейка», по ее прикидкам, бешеных денег. Бывают вещи, которые западают тебе в душу и не требуют ни оценок, ни экспертиз.
Когда к съемкам практически было все готово, в холл этого громадного двухэтажного дома спустился хозяин, одетый в стиле «гольф»: мягкие туфли, свободные брюки, тенниска. Он был абсолютно лыс; единственная растительность на лице – короткая полоска усов, которая подчеркивала его резкие черты и глубокие складки. Еще за десять шагов до вставшей ему навстречу журналистки он разрешил мягким голосом:
– Можете снимать. Здравствуйте. – Приветственное слово прозвучало в тот момент, когда заработала первая камера.
Режиссер – лет сорока пяти женщина в сером костюме «унисекс» – малость опешила. Охрана ей не позволила встретиться с главным таможенником страны и хотя бы бегло обсудить с ним список вопросов, которые будут ему заданы во время съемки. И вот его натуральная «выходка» со второго, считай, спального этажа и разрешение заснять этот величественный момент. Был бы он рангом пониже, мечтательно закрыла глаза режиссер, она бы дала тонкий намек на чванство хозяина. Она стояла позади оператора, и когда тот включил камеру и направил ее на генерала, спускающегося с лестницы, отметилась своим фирменным жестом – постучала по его плечу: «Снимай».
До этого момента оператор снял общий план дома, дорожку посреди английского газона и шествующую по нему Екатерину. Будто боясь разбудить спящего, она наговорила заранее подготовленный и отредактированный текст: «Сегодня я в гостях у председателя Государственного таможенного комитета России Сергея Тараненко». Текст, который ей лично откровенно не понравился. Она даже передразнила, выпятив губу и пробубнив: «Сегодня я в гостях у...» Откат к прошлому, сказала она, к «совку», откуда, собственно, и торчали ноги генерала Тараненко. На что режиссер ответила: «В советские времена тебя не подпустили бы к его дому на пушечный выстрел. Вот увидишь, он не поднимет свой зад с кресла». И ее прогнозы, похоже, начали сбываться. Тараненко, отпустив руку Екатерины, этой же рукой указал на кресло напротив низенького столика, сервированного просто, но со вкусом. Фрукты были такими свежими, что казались восковыми; их от этого «покойницкого» вида спасали кристальные капельки воды, переливающиеся на гроздьях винограда, яблоках, грушах, за исключением бархатистых персиков.
– Здесь я не вижу черной икры, – вдруг заявила Екатерина, принимая приглашение генерала.
Сергей Николаевич пожал плечами, оглядел стол и подтвердил:
– Я тоже не вижу. Но это легко исправить. – Он по-барски щелкнул пальцами, отдавая распоряжение.
Режиссер вся напряглась, когда журналистка выступила, и вот только теперь ее отпустило. Она могла бы показать ей большой палец и про себя пробасить: «Нормально ты выступила!» Во всяком случае, она обезопасила себя от того, что, возможно, планировал сам генерал: обычное интервью. Без «полуобнаженной» идеи «встречи без пиджаков».
Однако после удачного вступления Екатерина стушевалась и взяла с места в карьер, чем удивила самого генерала.
– Сергей Николаевич, слово «таможня» у большинства россиян ассоциируется с теми процедурами досмотра, которые приходится каждый раз проходить как при выезде за границу, так и при возвращении обратно.
– Наши задачи намного шире и детально определены Таможенным кодексом, – буквально выручил репортера Тараненко, ответив без паузы. – Если вы никуда не торопитесь, я хотел бы остановиться на одной из них, которую считаю приоритетной.
Екатерина ответила улыбкой шлюхи: «У меня уйма времени».
– Обеспечение экономической безопасности России, – завершил начатое генерал. – В это основополагающее направление сегодня нацелены все наши усилия. Мы используем две свои функции – фискальную и правоохранительную, а именно – борьба с контрабандой и нарушением таможенных правил. – Он сменил положение в кресле, положив руки на мягкие подлокотники. Его облачение подсказывало, чего не хватало рядом с креслом: клюшки для гольфа. Удивительно было то, что его образ не соответствовал сказанному. – России досталось в наследство четырнадцать с половиной тысяч километров незащищенных границ, а с такой брешью не может быть экономически сильного государства.
– Но эти задачи решает Федеральная пограничная служба, – вставила Екатерина, чем подтвердила свою готовность вести беседу на профессиональном уровне.
– ФПС больше выполняет политические задачи, нежели экономические. Это прикрытие внешних границ бывшего Союза, борьба с нелегальной миграцией. Контрабанду ФПС не задерживает. А мы решаем
