– Нет, сегодня у меня был только один телефонный разговор.
– С Координатором?
– Да.
Шеель ненадолго замолчал:
– Я понимаю тебя, Хорст. Ты осуждаешь меня… Ты, наверное, думаешь, что я потихоньку забываю наши идеалы. В этом все дело?
– Не знаю даже…
– Это вовсе не так. Память ни разу не подводила меня. Но время идет, все постепенно меняется. Меняются и средства борьбы. Пойми, может быть, это только пауза, затишье. Я не слепой, Хорст, и многое вижу. Я читаю по глазам. Поверь мне, пройдет совсем немного времени, и ты поменяешь свои взгляды. В каждом из нас живет что-то великое, оно пока дремлет, но его ресницы уже подрагивают.
– Это ты сказал? – спросил Кепке, будто не был в курсе целого каскада стилей своего командира.
Шеель вскинул брови и посмотрел по сторонам. В комнате были только два человека – он и его помощник.
– Ну да, это я сказал. А кто же еще?
Кепке пожал плечами:
– Я думал, может, Гёте.
Командир в некотором смущении кашлянул, как если бы у него запершило в горле:
– Нет. Все-таки это сказал я.
«Ну, вот, – подумал Кепке, – он уже смущается. Годы. Полвека уже пролетело, а у него кто-то там где-то шевелится, пробуждается».
Ларса Шееля в отряде называли капитаном. Редко кто называл его по имени. Разве что Кепке. Самому Шеелю слышалось в этом обращении имя капитана Немо, капитана Никто. Что ж, наверное, он и есть капитан Никто. За его голову правительства нескольких стран готовы выплатить немалую сумму, позволившую бы до конца жизни плевать с порога собственного бунгало в чистые воды Атлантики.
А он живет в скромном домике у жалкой речушки, спит на панцирной койке, сетуя по этому поводу в своем ключе: «Скромное жилище и бедность ничего не значат в этой стране», смотрит по спутниковому каналу программы круглосуточных новостей. И сердце его бьется ровно и спокойно, но начинает отчаянно пульсировать, когда на экране телевизора показывают горы, изможденных альпинистов и их обмороженные лица. Потом его сердце переходит на скрип, когда непослушные губы с экрана сообщают умопомрачительные цифры и щемящую грудь абракадабру:
Макалу – 8481…
Канченджанга – 8598…
Эверест – 8848…
Эти люди с обмороженными лицами покорили знаменитые восьмитысячники. Кто-то из них во второй, третий раз…
Значит, думал Кепке, глядя на замолчавшего командира, Координатор – он же еще и Доктор, скрывающий под краской для волос свою седину. Сколько ему – пятьдесят? Больше? Работает один или тоже является посредником в цепи координаторов?
Его заказы были не так часты, но вот уже на счету «Красного спасения» три государственных чиновника, десяток бизнесменов плюс побочные заработки, за которые Координатор не платил. Наоборот, часть выкупа за освобождение заложников Шеель передавал ему.
Теперь кличка или прозвище: Доктор. Действительно доктор? Врач?
Кепке устал от знаков вопроса и постарался отогнать мысли о Координаторе.
– Когда ты встречаешься с ним? – спросил Шееля.
– Вопрос срочный, – ответил командир. – Сегодня вечером поеду в Прагу.
Но выехать в намеченный срок Шеелю не удалось. В шестом часу вечера на базу прибыл майор чешкой госбезопасности Йозеф Янчула.
Шеель даже не встал с койки, приветствуя майора за руку. Тот был одет в костюм немецкой спортивной фирмы, тенниску, кроссовки. Крутую лысину прятал под кепкой с длинным козырьком.
Янчула по-хозяйски открыл холодильник и извлек две бутылки пива.
– Будешь? – спросил он хозяина, разглядывая этикетку.
Ларс свесил босые ноги с кровати и стал надевать носки. Наконец с большим опозданием ответил:
– Да. И не пялься на этикетку – у меня только свежее пиво.
– Причем немецкое.
– Ну не чешское же, – с патриотическим апломбом заявил капитан.
Янчула достал третью бутылку. Пока Шеель зашнуровывал ботинки, майор успел опорожнить одну и отхлебнуть из второй.
– Еще только начало марта, а уже жарко. – Он рокочуще рыгнул и допил пиво. – Как сам?
Шеель неопределенно пожал плечами: «Так себе» – и стал натягивать на себя майку.
Тучный майор с завистью смотрел на заигравшие мышцы террориста, на его бычью шею, куда врезался ворот майки.
– Я останусь сегодня на ночь, – сообщил майор.
Дальше он мог не продолжать. Шеель с омерзением подумал о предстоящей оргии. Сам он участие в ней не примет, но ближе к вечеру на базу приедут две-три машины, из них вылезут пять-шесть проституток и столько же комитетчиков. Еще не стемнеет, а проститутки огласят окрестности противными голосами фарисейского экстаза, им будут вторить пьяные глотки Янчулы и его однополчан.
Пожалуй, компанию майору снова составит Хорст Кепке, и ухо командира ясно различит в хоре фальшивого визга надолго зависшие в воздухе неподдельные мученические крики женщины.
Кепке и в обычные дни приводил на базу смазливых чешек, но на долгое время никто в его домике не задерживался.
– Что ты делаешь с ними? – бросал Хорсту раздраженный товарищ.
– Как тебе сказать… Зашел бы как-нибудь да посмотрел.
– Почему они так кричат? – настаивал командир.
– Потому что бабы – животные.
Шеель допил пиво, брезгливо разглядывая на куртке майора жирные пятна, и поставил бутылку на пол.
– Для тебя сегодня найдется брюнетка, – осклабился Янчула.
Командир передразнил его, делано улыбаясь:
– Сегодня ночью я, как всегда, буду смотреть телевизор.
Майор в два прыжка оказался у камина, схватил мужской журнал и сделал неприличное движение руками.
– Тогда я оставлю брюнетку себе, – захохотал он. – Клянусь – она будет орать, как Моника Селеш на задней линии.
Господи, едва не взмолился Шеель. Он не узнавал в этом дегенерате того майора, с которым мог побеседовать даже на личные темы, открыть, как говорят русские, перед ним душу. Ему казалось, майор заразился неизлечимым недугом, и болезнь с годами только прогрессировала. В голове дерьмо, на лице похоть, в глазах… Когда Шеель размышлял, глядя на Янчулу, в этом месте всегда заходил в тупик. Глаза у майора были умными, как у разработчика атомной бомбы, ставшего самым успешным охотником на земле.
Всегда и во всем, даже сейчас, Ларс Шеель имел дело с хитрой бестией.
Янчула еще долго смеялся. Когда приступ прошел, он деловито осведомился:
– У вас все нормально? Деньги-то есть?
– Ты же знаешь, когда нам что-нибудь нужно, мы перешагиваем через скромность. И вот еще что. – Шеель подошел к старинному секретеру и открыл ящик. Порывшись там, он повернулся к майору, держа на открытой ладони несколько маленьких предметов. – После того как ты покидаешь мой дом, я только и делаю, что хожу и собираю за тобой «жучки». Я не буду с тобой спорить, но на сто процентов уверен, что очередную «игрушку» я найду… – Шеель разыграл сценку, поводя указательным пальцем и вращая глазами, изображая радар. – Найду под уплотнителем двери холодильника.
