— Митя, — тихо позвала его мать. — Давай кошке ушки почистим.
— Кошке? — нарочито громко переспросил Квас, зная, что кошка прекрасно все просекает. — Ухи почистить? Се-е-ей-ча-а-асс!
— Ну тихо, тихо. Она же все, девочка наша, понимает.
— Капнули мы ей в прошлый раз многовато. То-то она все ходит, ушами трясет. Сейчас маслицем почистим.
Мать села на стул, надела перчатки и взяла клетчатый плед.
— Ну все, давай больного.
— Где она?
— Вон, на холодильнике.
Черно-белая кошка («торпедовская»* (*
— Ну, Лиска, не капризничай, не так уж и больно. Что ты кричишь?
— Больно, вот и кричит. Ого!
— Ой, ужас какой! Сиди, Лиска, спокойно. Вон Митя какой доктор, вон какого крокодила вытащил.
Кошка взбунтовалась.
— Как, Мить, видно? Ты скажи, как мне сесть?
— Ты, мам, голову ей не держи, ты задницу ей держи, она задницей выскальзывает. Все, переворачивай, а то она совсем взбесится.
— Что, убили тебя? Зато уши чистые. Капать будем сегодня?
— Нет, капать завтра.
— Ну тогда все. Фу, отпускай.
— Сейчас мы кошке «Вискаса» дадим…
Лиска, пригнув голову к полу, удирала, куда глаза глядят.
— Цурюк! — остановил ее Квас. — Жрать будешь?
Лиска уже привыкла к манере разговора Кваса, ведь она была на его попечении. Поэтому на слова типа «Вис-кас» и «кушать» она не обращала внимания, а слово «жрать» уже усвоила. Так же она понимала слова «цуркж», «хальт», фразы «куда прешься, еще не остыло», «а я сейчас за веником схожу» и еще несколько речевых оборотов, употреблявшихся Квасом, когда Лиска ложилась на клавиатуру компьютера, драла мебель или шумела ранним утром песком в своем поддоне. Поэтому после приглашения она, пританцовывая, потряслась к миске.
В гостиной заворочался вылезший из ванной отец — устраивался перед телевизором. Скоро оттуда, перекрывая рекламу прокладок, донесся его голос:
— Все, я ванну освободил.
— Ты что, в ванну идешь сейчас?
— Ага.
— Опять курить там будешь?
— А как же.
— М-мм, понятно… Тебе будильник на сколько завести?
— Да я сам себе, в принципе, заведу… На восемь, однако.
Когда Квас уже вытирался, в дверь ванной постучали.
— Ну, чего?
— Чего… трубку возьми.
Отец протянул ему трубку радиотелефона. Продолжая вытираться, Квас прижал трубку к плечу, а свободной рукой закрыл дверь.
Это звонил Роммель, и они обговорили все насчет похода, потом Квас, не откладывая, перезвонил Сергею.
Когда Квас выполз из ванной, мама в халате уже шла в спальню. С кухни доносилось радио — отец был все еще там.
— Уже ложишься, мам?
— Да, спокойной ночи. Вы там не очень шумите на кухне.
— Да я, мам, тоже уже скоро ложусь.
— Так ты идешь завтра?
— Да, конечно.
— Ну, не пуха. Ты там, давай, повнимательнее. Ты все-таки уже большой — поговори там, как мужчина. Будильник я тебе завела.
— Спокойной ночи.
На кухне отец слушал что-то про бюджет.
— Мить, ложишься уже?
— Чаю попью и ложусь.
— Завтра там посерьезней. И без своих этих выкрутасов.
Квас деланно тяжело вздохнул.
— Завтра дома будешь?
— Нет, часов в семь ухожу.
— Опять Наташа?
— Нет, — пробурчал (что за манера — лезть не в свое дело!), — с ребятами прогуляюсь.
— Будешь поздно?
— Не знаю, навряд ли…
Его растолкали минут за пятнадцать до звонка будильника.
— Мить, ты не забыл, куда тебе надо? — из-за двери спросила мать.
— Нет, не забыл. — Квас сел на кровати. — А я что, проспал?
— Да нет, еще без пятнадцати.
«А какого ж тогда…» — подумал он, зевая.
— О-о-ой. Фу. Да… А ты, мам, чего так рано встала, сегодня ж суббота?
— Ну как суббота, дела ведь не ждут. (Что, так и будем через дверь разговаривать?) А потом мы с Леной на дачу едем. Папа тоже куда-то собрался.
Квас надел спортивные штаны и майку, прибрал постель и вышел наружу.
— С добрым утром!
— А когда ты едешь?
— Сейчас дела кое-какие сделаю, Зина позвонит, пообедаю и поеду.
«Отлично, — сделал вывод почтительный сын. — Похоже, предки сваливают на все выходные».
Квас принял душ, напевая «Deutschland, erwache!», переоделся в джинсы и рубашку и пошел завтракать. Взболтнул чайник, долил в него воды, включил и присел к столу, глядя на лоджию. Там, на старом столе, среди разномастых банок, сидела «Торпедовская2 Лиска» и смотрела в мир. Ее усы подрагивали, а голова дергалась на звуки, как локатор. В кухню заглянула мать.
— Мить, попробуй, кошкина еда не остыла?
— Как попробовать?
— Как-как… Ложкой. Не умничай. Квас открыл крышку на миске.
— Чего это за дерьмо?
— Ты чего разговорился? Кошку покорми…
Квас налил себе чаю, кинул туда попку лимона и придвинул бутерброды. Неторопясь, поел, потом положил в кошкину миску еды и добавил от себя кусок ветчины. Он открыл окно.
— Ну ты, руки в масле, жопа в мыле *
