Сергей Климов в очередной раз осадил Бережного:
– Заело, что ли? Заставь дурака богу молиться!..
Оставив курсантов в «Аннушке», Колчин поспешил за начальником курса. Он дал ему зайти в штаб, после чего постучал в дверь его кабинета.
– Разрешите, Артур Викторович?
– Заходи. – Паникян предложил подчиненному минералки из холодильника. Колчин отказался. – Что у тебя, Олег? – спросил начбазы, делая мелкие глотки «Аква Минерале». – Рассказывай.
– Артур Викторович, я так понял, буду единственным инструктором в полевом лагере. Почему? Это не серьезно.
– Серьезно или нет – это решать мне. На меня поддавливают сверху. Сегодня какое число? – спросил начальник.
Капитан посмотрел на часы – довольно дорогой подарок родителей. Они показывали время, дни недели. Кроме того, под откидывающимся корпусом часового механизма находился компас.
– Седьмое, – ответил Олег.
– Неделя нового месяца прошла. А к концу августа нам приказано окончательно сформировать экипаж. Выбор мы сделали – это седьмой Климова. Да и выбора как такового в этот раз у нас нет. Не с нуля, конечно, начинаем, но с единицы. Хочешь, поговорим откровенно? – Кавторанг прошелся по кабинету и остановился за своим столом. – В «Аннушке», где ты чаще всего проводишь занятия, рядом с наглядными пособиями висят два плаката. Помнишь их содержание? «Победы окрыляют, поражения учат» и «Думать, но не медлить, сомневаться, но не останавливаться». Никогда не помышляли снять их?
– Я не понимаю вас, Артур Викторович. Зачем мне их снимать?
– Сейчас объясню. – Всегда аккуратный начальник базы поставил пустой стакан на поднос. – Они противоречат твоим «заповедям». Будь моя воля, я бы отказался от штатной единицы психолога. С другой же стороны, мне не хочется потерять такого толкового офицера. Я прагматик, Олег. – Артур Паникян без перехода задал вопрос: – Тебе нравится классическая музыка?
Капитан пожал плечами:
– Ну, нравится.
– «Допустим, нравится» – это ты хотел сказать. Ну да ладно. Так вот, в классическом искусстве новаторства нет и никогда не было. На выходе мне нужен спецназ в классическом, музейном, если хочешь, виде. Лучшие образцы выставляются где?.. Правильно – в музее. Как минорно это бы ни прозвучало, в подготовке спецназа не должно быть высших или низших приоритетов. Строго золотая середина. А твои «новаторские» дисциплины выбивают экипажи из золотой колеи. Как и раньше, психолог должен действовать на манер особиста, понимаешь? Он есть, но его никто не замечает. А он мотает на ус, строчит в свой блокнотик. Потом свои замечания передает инструкторам. Сейчас же твои дисциплины развернуты в небывалом масштабе. Это пагубно действует на курсантов, они видят перед собой не преподавателя, а няньку, которая говорит: туда нельзя, сюда нельзя, там жестко, тут колко. И они подсознательно тянутся к тебе, ищут защиты. Ты для них – добрый, вежливый, обращаешься исключительно на «вы». Твои дисциплины пожирают остальные. Представь себе дракона о трех головах. Одна наела морду, а остальные захиревшие. Добро на говно. Мое выступление перед курсантами было коротким, заметил? Заметил, я спрашиваю?
– Да, Артур Викторович.
– А ты заметил, что всю твою программу я уложил в несколько предложений? Всего пачка дрожжей, а какие всходы…
– О всходах говорить рано, товарищ капитан второго…
– Я еще не закончил, – перебил Паникян подчиненного. – Я поддержал твое предложение о привлечении к учебной задаче медиков. Как и ожидал, результат оказался для обывателя, как конец в криминальном чтиве. Спецназовцам же был нанесен урон, – акцентировал кавторанг. – Ты пытаешься научить их отбросить сомнения, но в то же время сеешь сомнения в их душах. Они сопли раздували, а не боевую задачу выполняли. У спецназовца должны быть сопли, – Паникян демонстративно сжал пальцы в кулак, – но только кровавые. Сколько раз командир «семерки» выходил на связь с центром?.. Задолбал – по-русски. Крутил головой, выискивая няньку. Слава богу, мы не американцы, у них там на каждого рядового по два психолога. Они же беспомощны, не в состоянии без сторонней помощи справиться со стрессом: ой, у меня волнение в груди; ой, лягу на реабилитацию. Ты на минуту представь янки в чеченских горах. Не спецов как таковых, а обозы с продовольствием, тянущиеся за ними, и чтобы ни одно блюдо не повторялось в течение месяца. Своих коллег представь, ну? Аутотренинг в горах? Да они и недели не продержатся: сдохнут от однообразия пищи и колик в груди. Так вот, я не хочу, чтобы наш спецназ походил на американский.
Сейчас я выскажусь более точно. Мы не даем нашим будущим спецам учиться на собственных ошибках. Всю работу они делают в перчатках. Мы готовим отличников, «белых воротничков», а нам нужны «черные береты». Вот и вся правда о твоей профессии. Я не считаю себя ее поклонником. Однако вынужденно поддержал тебя перед экипажем. Не в моих правилах бросать начатое, переучивать. Процесс воспитания нельзя повернуть вспять, вернуться и что-то переделать. В заключение хочу сказать следующее: мухи отдельно, котлеты отдельно. Есть специальные подразделения, институты, которые занимаются проблемами «психологических войн». Флаг им в руки. Я не знаю, какой умник в Минобороны популяризовал профессию психолога в войсках, но он крепко ошибся. Вопросы?
– После ваших заявлений, Артур Викторович, я не смогу завершить курс. Пошлите вместо меня Юрмина или Офитова. Я же…
– Завершай начатое. У меня нет лишних рук на базе.
– Старший лейтенант Беглов, – не сдавался Колчин. Он стоял перед начальником курса с пылающими щеками и сжатыми в кулак пальцами. Как нашкодивший ученик перед завучем. Горько жалел о том, что пришел к начальнику курса. С другой стороны, выяснил для себя «всю правду о себе и своей профессии».
– Беглов не пойдет, – ответил Паникян.
– Прикажите ему.
– Фактически не имею права. У нас с ним джентльменские соглашения: я нахожу ему замену, а он проваливает к чертовой матери.
– Это вы нашли ему замену?
– Тульчинского?
– Да.
Паникян еле заметно покивал:
– Можно и так сказать. Я нашел.
В обращении Паникяна Олег уловил издевку:
– Можете идти, капитан Колчин.
Олег вышел из штаба «униженный и оскорбленный». Было обидно за себя, за свою профессию, оплеванную начальником курса. Выходит, весь тяжкий труд псу под хвост? Ничего, успокаивал себя Олег, это лишь частное мнение, субъективные выкладки. Если развернуть и без того развернутое выступление начальника военно-морской базы, то место психолога – в санчасти, по соседству с кабинетом врача. «Семейный подряд! – выругался Олег. – Прав, прав Володя Тульчинский: „К чертовой матери!!!“
Почувствовал себя никчемным человеком. И словно оправдался: «Но разве я не помог хотя бы одному человеку?» И горько усмехнулся: «Помог. На бытовом уровне». И эти размышления Колчина укладывались в резкую фразу начбазы: «Мухи отдельно, котлеты отдельно».
У Колчина было много положительных качеств. Одно из них – быстро отходить, забывать обиды, точнее, не обращать на них внимания. Люди частенько не задумываются над своими словами, поддаются эмоциям, сиюминутному порыву. Это как головная боль: когда не обращаешь на нее внимания, она, надув губы, уходит.
Однако правды в словах Паникяна было предостаточно. И над этим стоило подумать. Не на досуге – досуга как такового нет, – а в полевом лагере.
Олег зашел в санчасть и позвонил в гостиницу. Попросил к телефону Арутюнова, чтобы предупредить журналиста о том, что их встреча откладывается минимум на неделю. Будет ли он ждать – этой сейчас
