– И?..
– И не отправляй их. Скажи ему: я написала тебе несколько писем. Он удивится: я их не получал. А ты скажешь: я их и не отправляла. Скажешь грустным голосом.
– Мы говорим глупости.
– Но глупости – тоже часть плана.
– Глупости – часть плана? Правда? – Она ничего не поняла. – А у тебя есть… любимый человек?
– Есть. Он всегда говорит: «Да, угу, кэшно» – и делает все по-своему. Противный.
– И мой такой же.
– Babe, we are one on a kind.[4]
– Хорошо говоришь по-английски, – похвалила она его.
– Сегодня за завтраком я съел английский разговорник.
Романов, потягивая коктейль через соломинку, видел перед собой отражение Троя Зеленина, которого ему предстояло убить. Трой – как на ладони. Он пьет пиво; одну бутылку цедил полчаса. По этому факту нельзя было сказать, что он весь в игре. Другой не заметил бы, как осушил не одну посудину. Скорее это привычка. Хорошая привычка, она не затягивает его.
– Слушай, по-моему, я где-то видела тебя.
– Я стилист, сейчас снимаю клипы, – сказал Костя и подумал: «Пора бы тебе поторопиться». Он увидел, как Трой встал из-за стола, бросил салфетку, лежащую у него на коленях, на стул и направился в сторону туалета. За ним, как на привязи, пошел здоровенный телохранитель.
– Так ты стилист… Как же я сразу не догадалась. Снимаешь клипы?
– Порой во мне пробуждается нервная взвинченность, изысканная, присущая лишь надломленным женщинам странность. Кто такой артист? Ноль. Пока ты ему не скажешь,
– В туалет?! – Она распахнула глаза.
– Да.
– Не знаю.
– Пойдем. Сходим. – Костя уже торопился. Он оставил высокий стул, помог девушке, подав ей руку. – Так вот, я говорю: «Мне нужна твоя улыбка. Твоя фирменная улыбка. Как в том замечательном клипе». Он: «Что, точно такая же улыбка?» – «Абсолютно! Да». – «Никаких отличий?» – «Побойся бога!.. Никаких». – «А если…» – «Исключено». – «Ребята, я буду выглядеть идиотом». Я поправляю его: «Ты будешь выглядеть звездой». Он (грустно): «Звездой? А это не одно и то же?» – «Давай вместе подумаем…»
Они шли в туалет. Девушке снова стало неловко, но снова интересно. Еврей лет пятидесяти, сидевший с ними по соседству, только покачал головой, когда провожал их взглядом.
Она пошла к женскому туалету, Костя пошел за ней. Девушка в смущении указала на противоположную дверь, напротив которой застолбил место телохранитель Троя. Он оценил эту сценку и забористо хрюкнул. Романов остановился напротив вышибалы.
– Занято?
– Для тебя – нет.
– Ты такой упитанный. Когда идешь по улице, за тобой не едет гриль на колесах?
Телохранитель не отреагировал на оскорбление, невольно слетевшее с уст Романова. Он даже не взглянул на Костю, который исправил ошибку и зашел в мужской туалет.
Румын увидел Троя, который уже отошел от писсуара и направился к раковине. Костя стал рядом и тихо сказал:
– Извини, Трой, я забыл поздравить тебя с праздником.
– Сегодня праздник? – картинно удивился Зеленин, не без интереса рассматривая парня.
– Сегодня день твоего бессмертия…
Румын ударил его ногой под колено. Трой еще не успел опуститься на пол, а Романов, схватив его за шею, сильно ударил головой о раковину. Оседлав его на полу, он захватил его подбородок, запрокинул ему голову и одновременно нажал коленом на шею. Хруст сломанных позвонков отдался в ушах Романова. Он быстро встал, подхватил тело Троя под мышки и затащил в кабинку. Усадив его на унитаз, Романов закрылся на задвижку и, опираясь рукой о дверь, перемахнул через нее. Осмотрев себя в зеркале, он вышел из туалета. Подмигнув телохранителю, остался стоять с ним рядом.
– Тебе чего? – не понял парень.
– Жду подружку. Она еще не выходила?
Девушка в это время прихорашивалась перед зеркалом и думала о том, что еще полчаса назад привело бы ее в трепет. Каково это – провести ночь с геем. Именно такая постановка вопроса родила в ее груди что-то властное, присущее лишь мужчине. Но теперь она забыла о смущении, как не подумала о том, что собирается изменить своему парню. И снова мысли о новом знакомом. Ей показалось, он немного переигрывал, на самом деле он другой, ближе к мужчине, нежели к женщине, или же она ошиблась. Мартини ударило в голову, неожиданно решила она.
Их взгляды встретились. Невероятно – на границе мужского и женского туалетов, как на границе двух начал. Она взяла инициативу в свои руки. Покачав головой, тихо сказала:
– Не будем возвращаться к стойке. Поедем ко мне?
– Ты не пожалеешь, – улыбнулся Романов.
