– Не вижу Зенина... – Кавлис напряженно всматривался в северное крыло дома. Оттуда должен был показаться Михаил. Он отметил, что Алексей своевременно занял позицию за «КамАЗом». Часовой и неожиданно появившийся человек стоят возле клетки с пленником. Разговаривают. Один наклоняется... Что-то говорит Игорю... Встает... Направляется к дому.
– Внимание!
Где же Зенин?.. Ах какая неудобная позиция у него будет! Единственный вариант у Михаила – подтянуться на перилах террасы, найти опору для ног и метнуть нож. Причем попасть точно в горло часовому, в то место, которое не защищено жилетом. Попадет. Затем скользнуть на террасу и подхватить часового, чтобы тот, падая, не наделал шума.
Зенину придется работать пригнувшись, чтобы его голова не засветилась в проемах окон. Иначе, как сказал Евсей, трубаба.
...Часовой не пускает его. Старик, что ли?.. Снова склоняется над клеткой. Уходит.
Николай вел его две-три секунды, потом снова переключился на часового. Стоит, смотрит вслед старику.
Ну, давай, топай на место, торопил его Николай. Он видел широкую спину Ремеза, Алексей прилип к заднему скату автомобиля. Он своеобразно держал нож: левой рукой, поднятой к подбородку, почти как скрипач со скрипкой. Готов к работе.
Где же Зенин?.. По времени должен быть на месте. Как там Саша? Хорошо устроился Сапрыкин, одна рука на ручке двери, голова повернута в сторону дома. Часовой его не видит, для этого ему пришлось бы пройти до края террасы да еще отклониться на полметра в сторону. Сапрыкина скрывал «КамАЗ», за которым притаился Алексей.
Часовой дошел до «КамАЗа», осталось несколько шагов. Самое время появиться Зенину. Миша, где же ты...
Боевики Расмона расквартировались, в общем-то, грамотно. Из доклада Ремеза выходило, что они заняли около двух десятков домов. Выходит, в каждом доме обитало по пять-шесть человек. Правильное решение, «больше двух не собираться» – истина. Исключением был главный дом, где, судя по всему, находилось до десяти-пятнадцати боевиков во главе с самим Безари.
Предложение Ремеза «ахнуть по нему из огнемета» было заманчивым. Если все закончится благополучно, останется какая-то неудовлетворенность. Эта операция в корне отличалась от остальных, проведенных Николаем по приказу командования. Здесь приказы никто не отдавал, был только короткий вопрос, когда он набирал команду: «Знаешь, на что идем, на какой риск?» И заключительные слова: «Выбери правильное решение».
Все сделали свой выбор, и каждый, чтобы впоследствии избежать грызущего чувства неудовлетворенности, не колеблясь, согласился бы «ахнуть» капсулой с воспламеняющей смесью.
Где же Зенин?..
От напряжения у Кавлиса заломило в висках.
Легкий горячий ветерок играл с травинками, ветками кустов, которые образовали островки среди высокой пожухшей травы и обширных песчаных участков.
Миша, Миша, где ты?.. А вот и ты, рад тебя видеть. Только не обломай перила, здоровяк.
Орешин не видел никого, кроме часового-имитатора, но почувствовал своих бойцов. Они здесь, рядом. Атмосфера колыхалась от их неслышного дыхания, мягко обволакивая командира и грозно сгущаясь над часовыми.
Ноздри Игоря затрепетали. Он послал на Азамджона взгляд, полный ненависти. Сейчас ты познакомишься кое с кем. Считай в обратную сторону: десять... девять... восемь...
Аксакал возвращался по левой стороне улицы, понуро опустив голову. Он прошел уже два двора, поравнялся с домом.
Азамджон находился в двух шагах от клетки. Боковым зрением уловил движение в ней.
Пленник сидел, подняв голову. Его глаза блестели в свете луны. Караульному показалось, что они светятся торжеством.
Забыв о старике, боевик неспешно направился к машине.
Напарник Азамджона, несший службу в кабине «КамАЗа», решил, видимо, проветриться: тихонько скрипнула дверь машины, послышались шаги. Азамджон повернул голову.
На душе было неспокойно, вспомнился необычный вопль шакала. Перед кем мог заискивать длинноногий хищник, если он не боится никого, кроме тигра? И еще этот взгляд пленника, словно он сам был тигром, здоровым, полным сил, а клетка – открытой.
Вдруг Азамджон увидел того, чей вид будоражил его воображение. Но огромная тень, которая неотвратимо надвигалась на него, не была тигром.
Алексей видел, как над террасой появилась голова Зенона. Михаил ухватился за перила и далеко откинул корпус, переведя руку с ножом для метания за голову. Часовой в это время дошел до края террасы и разворачивался. Вот он повернул корпус, затем, задержав взгляд на часовом у «КамАЗа», голову. Зенин сделал два коротких, быстрых прицельных движения рукой и выбросил ее вперед, расслабляя пальцы и отпуская рукоятку ножа. «Оса» еле слышно пропела короткую песню, входя часовому под подбородок. А Михаил уже перекидывал свое большое тело через перила.
«Пора и нам, – решил Ремез. – Сашка уже начал швыряться со своим».
Не меняя положения руки с ножом, Ремез поднялся во весь рост, сделал навстречу Азамджону три быстрых шага и, на мгновение заметив ужас в глазах караульного, резко выбросил вперед левую руку. Широкое лезвие ушло в горло таджику по самую рукоятку. Не вынимая ножа, Ремез подхватил труп часового под мышки, легко оторвал его от земли и перевалил за борт машины.
Зенин распластался на полу террасы, подныривая под часового и принимая его на спину. Он не дал ему завалиться на бок и, широко замахнувшись, всадил штык-нож в сердце караульному.
