Начальник военной разведки, как всегда, был строг, а точнее – правилен, разобравшись, куда может привести личная инициатива Школьника. «Не думайте, что мы бросили нашего сотрудника на произвол судьбы. Совместно с МИДом мы работаем по этому направлению. На данный момент мы не имеем никакой информации о месте содержания Абрамова».
Адмирал встал, прошелся по просторной гостиной, по-хозяйски поставил стулья вплотную к столу. Подумал, что отчасти сорвал злость на зяте. Настроение ни к черту, все одно к одному.
– Эй, ты! – громко позвал он хозяина. Тот бы не пришел без активной помощи охранника. – Слушай меня, звездочет. Мне плевать, что ты производишь самый экологически чистый продукт: насрал – и готово. Я тебя, урода щуплозадого, буду терзать, пока мне не надоест. Мне по барабану твои связи – ты о моих связях ничего не знаешь, так что заранее предупреждаю: не надо соревноваться со мной. И последнее: у моей дочери есть планы, но тебя в них нет.
Школьник дождался ее и проводил к машине. Дочь только сейчас заметила, как он странно одет.
– Ты выглядишь комично, – сказал она.
– Продюсеру так не показалось. Кажется, я ему руку сломал.
18
Крис Веллер долго смотрел на снимок молодой женщины, присланный из штаб-квартиры ЦРУ. Несомненно, он где-то видел ее, но где?..
В отличие от рядовых «тюленей», разместившихся в уютных комнатах жилого бокса, майор Веллер поселился в трейлере, которому могла позавидовать голливудская звезда не первой величины. В центральной и правой части трейлера находились крохотная кухня, туалет, душевая кабинка, спальня. Левая половина – это небольшая, но уютная гостиная. Там майор отдыхал, смотря телевизор, читая прессу. Порой он засыпал на бордовой оттоманке, которая вписывалась в скромный интерьер продолговатой гостиной.
Тридцатитрехлетний майор не был женат и не имел детей. Он не нашел ничего лучшего, как выставить себя примерным семьянином и отделаться от нахальной проститутки. В его родном городке Куонтико, который удобно разместился на берегу Потомака и буквально тонул в долине с таким же названием, у него осталась невеста. Веллер имел возможность приезжать на родину раз в два-три месяца. Когда он появился на свет в 1972 году, в Куонтико были открыты комплексы зданий Академии Федерального бюро расследований. И Веллер не мог представить город без курсантов. Они менялись каждые четырнадцать недель, а Веллеру казалось, что одна большая группа абитуриентов потерялась во времени, обретя вечную молодость.
Он любил смотреть на пробуждение своей подруги. Он любил ее заспанные глаза, любил их и с траурной каймой вечернего макияжа. Веллер посмотрел на ее фотографию в рамке... и вдруг с ужасом увидел, как ее чистые черты наводнились пошлостью, а чуть приоткрытые в улыбке губы замерли на середине артикуляции сального словца. Веллер закрыл глаза, увидел губы и облизывающий их язык, руку, сжимающую его бедро, услышал свое имя: «Это просто секс, Крис».
Он схватил со стола снимок Мишель Гловер и впился в него глазами. Он узнал американскую журналистку, но при этом прошел через короткий кошмар, впервые пожаловавший наяву.
«Черт меня возьми!» Майор сбросил шлепанцы и надел ботинки. Распахнув дверь, он сбежал по ступеням. Обернулся на стук. Дверь снова открылась, словно предлагала ему вернуться. Он вернулся. Плохая примета. Закрыл дверь на ключ и поспешил в штаб.
В отдельно стоящем блоке никого, кроме дежурного офицера и его помощника. Он промчался мимо них, даже не кивнув на приветствие.
– Что это с ним? – спросил офицер сержанта.
Веллер не слышал ни вопроса, ни ответа. Он заперся в своем кабинете, снял трубку телефона спецсвязи... и положил ее на место. Он не знал, с чего начать доклад. В голове вертелись какие-то лишенные смысла обрывки: «Один из офицеров базы подвез на машине молодую женщину... Она назвалась проституткой». Назвалась, о боже! Не успела сесть в машину, как тут же представилась: «Я – Линда, шлюха. Кроличий секс – десятка. Слоновье соитие – полтинник».
Один из офицеров – это он, Крис Веллер, подобравший девку недалеко от режимного объекта. Она обвела его вокруг пальца. Но он в то время не получал никаких ориентировок – ни секретных, ни сверхсекретных, ни на мужиков, ни на баб.
Ориентировка на Мишель Гловер. Этот документ был интересен тем, что был разослан за подписью Питера Шейлера. «С меня голову снимут, если я утаю хоть часть информации», – похолодел майор. Но в том и дело, что он не мог утаить части. Либо выкладываешь все, либо молчишь. Только от ЦРУ ничего не скроешь. Даже не стоит испытывать судьбу.
В конце документа значился номер телефона. Крис набрал его и, часто моргая, ждал, когда ему ответят. Его подстегивала острота документа: «Срочно... От директора... Совершенно секретно... Немедленно... Настоящим одобряется принятие любых мер».
Вот он и придержался последней строки в приказе.
– Здравствуйте, – приветствовал он абонента и вытер потную руку о майку. – Я начальник базы 13-19. Майор Кристофер Веллер. Я по поводу Мишель Гловер.
– Положите трубку, вам перезвонят.
«Вот это я влип!» Крис покачал головой, вешая трубку на рычаг. Он предчувствовал, чей голос он вскоре услышит.
Веллер успешно справлялся с совмещенными должностями директора тюрьмы и начальника базы, имея двойное подчинение. Он знал формы воздействия на узников и мог процитировать: «Длительная изоляция, лишение сна, принуждение к нахождению в неудобном для человека положении, физическое воздействие и использование их пристрастий и фобий». Этот список был утвержден министром обороны США, и он ничем не отличался от списка, заверенного директором ЦРУ. Боссы этих ведомств официально согласились с большей частью предлагаемых способов выколачивания признательных показаний и в вопросах содержания узников и сохранения секретности действовали сообща.
Телефон ожил резким звонком. Веллер сорвал трубку.
