обочину, она начала раздеваться. Водитель прислонился к стеклу и открыл слюнявый рот. И ничего не понял, когда дорожный стриптиз внезапно подошел к концу. Красотка достала из сумки тугой сверток и развернула его. Не прошло и двух минут, как она предстала перед водителем одетая в стиле «милитари». Забросив сумку в кузов, Мишель заняла прежнее место.
– А ну-ка пошел отсюда! – хищно прищурилась она. Она подрагивала от одной только мысли: километров восемь-десять ей придется идти саванной... И лишь в той одежде, которая приспособлена под эту местность. Можно отсидеться в грузовике, загнав его в дебри: сутки, двое. Однако круг поисков неуклонно сужался, и ее в конце концов возьмут в клещи. Она потеряла то время, когда все можно было решить одним телефонным звонком. У нее имелся приличный список телефонов начальников военных баз и директоров тюрем. «Я Мишель Гловер. Мне нужно срочно поговорить с директором». И здесь она перечила себе. Ее поезд ушел с выходом ее материала в «Вашингтон пост». Она стала опасным для ЦРУ свидетелем, имея материалы на террористов, числящихся в розыске.
Гловер обнажила нож с зазубренным обухом и приставила лезвие к шее тощего водителя:
– Пошел вон из машины! Или я перережу тебе глотку! Пошел, пошел! Шевели своей задницей!
Она снова тронула машину рывком. В этот раз намеренно, чтобы закрыть дверцу пассажира. Она смотрела то на дорогу, то на топливомер, то на одинокую фигуру пьянчужки. Он пропал из вида в боковом зеркальце, когда дорога сделала плавный поворот.
«Форд» казался прожорливым монстром. Но он дотянул до развилки, обозначенной на карте как Кроссроад. Ничего похожего на перекресток. Лишь столбик с указателями: направо 18 километров Национальный парк. Прямо 8 километров парк Кимберли. И предостережение на табличке: «Внимание! Парк Кимберли является частными владениями!»
Частные владения... Разговор с владельцами парка может приобрести приватный характер. «Ничего официального!» – скрипнула зубами Мишель. Она повернула в сторону Национального парка. Машина заглохла через полкилометра. Мишель открыла дверцу, с подножки забралась в кузов и, подхватив сумку, спрыгнула на землю. Не теряя драгоценного времени, она пробежала по сыроватой обочине, оставляя на ней следы рифленых ботинок. Свернув в чащу и поплутав по ней, она взяла обратное направление, держась сухих участков, продвигаясь близко к деревьям, пока не вернулась к развилке.
До поселка старателей всего восемь километров. Ерунда. За два часа прогулочным шагом можно добраться.
Девушка загоняла себя все дальше, но изменить ничего не могла.
26
Бабангида очухался и смог сесть самостоятельно. Прислонившись к широкой подножке машины, он смотрел вниз. Подняв глаза на остановившегося в шаге Блинкова, майор разлепил рот:
– Вы совершаете ошибку...
Джеб перебил его резким движением: опускаясь на корточки, он отщелкнул ремешок на ножнах и обнажил матовый клинок.
– Если ты забуксуешь хоть на одном слове, смерть к тебе придет по частям. – Блинков указал ножом в сторону. – Вы планировали взять нас в клещи? Сколько человек ждут нас в деревне?
Бабангида промолчал.
– Твое геройство может произвести впечатление на деревенщину с мобильником, только не на меня. Ты даже не стоишь пули, которая убьет тебя. – Джеб убрал десантный нож и вынул из кармана складной нож с кусачками и подвижной ручкой, который легко перекусывал армированную проволоку в натовских заграждениях. Бабангида заговорил так быстро, что Джеб едва поспевал за ним. Задавая вопросы, он невольно вспоминал выкладки адмирала Школьника.
Секретная лаборатория находилась в частном заповеднике «Парк Кимберли». Он граничит с деревней у реки – это брошенный в середине прошлого века поселок золотоискателей. Туристы обходят этот частный парк стороной, предпочитая ему Национальный парк с приемлемыми ценами на услуги. Неподалеку место водопоя носорогов и слонов. А это, похоже, выкладки капитана Абрамова, подумал Блинков. Саня пару раз выходил на связь с адмиралом и, возможно, сообщил ему эти подробности.
Операция носила название «Лассо». Раньше к тюрьме вела асфальтированная дорога. Во время военного переворота авиация нанесла по военизированной колонне серию бомбовых ударов. От дороги мало что осталось. Она поросла травой и молодняком, стала непроходимой.
Блинков в упор глядел на «комиссара областного центра». Ему не терпелось спросить, как охраняется заповедник, отданный в частные руки.
– В поселке никого нет, – сказал Бабангида под гипнозом голубых глаз русского спецназовца и тусклым отсветом его страшного орудия для пыток.
– Поселок входит в твой ареал?
– Да. Там с десяток семей. Туристы редко останавливаются там, живут в домах вместе хозяевами.
– Как и кем охраняется Кимберли?
– От туристов его охраняют львы, носороги, слоны, – ответил майор, отплевываясь кровью. – Американцы патрулируют территорию раз в два-три дня.
– Пешие группы?
– С западной стороны – да. С восточной – на надувных «зодиаках». Иногда на деревянной моторке. В ней может уместиться до десяти человек. Обычно она стоит на приколе в четырех километрах от лаборатории.
– Ты часто бываешь там?
– За последние два года лишь дважды. В составе американского патруля. Но близко к «Икс-Рэй» меня не подпускали.
Этот большой и сильный человек вызывал сочувствие. Он быстро сломался под напором русских диверсантов и, отвечая на вопросы, спасал свою жизнь. Его глаза источали покорность. Лицо из темно- коричневого превратилось в фиолетовую маску. Даже его голос зазвучал выше, чем обычно.
