Немного поостыл: это временно. Во время операции все будут предельно сосредоточены и настроены. Тот же Стофферс снимет караульного первым же выстрелом. Макс тоже не промахнется.
Сергей хлопнул в ладоши:
– Прошу к столу, господа.
Стол представлял собой несколько досок, лежащих на тарных ящиках и застеленных газетами. Отсутствие окон не доставляло неудобств: ночью столбик термометра не опускался ниже десятиградусной отметки, днем зашкаливало за двадцать.
– Стофф, тебе придется сделать два выстрела: убрать караульных на юго-восточной и северо- восточной вышках. Макс берет одного. Но выстрел у него сложный: караульный в башне все время находится в тени. Грамотно – прожектора светят так, что свет не бьет караульным в глаза. Чего не скажешь о снайперах: и с «ночником» плохо – подсветка на глаза, и с обычной оптикой не легче. Выстрелы должны прозвучать синхронно. После чего мы с Хирургом вплотную подходим к забору и занимаемся каждый своим делом. Сергей «снимает» с проводов оперативное оповещение и режет проволоку, я первым вхожу в контрольный коридор, страхую Хирурга. Процедура повторяется на внутренней стороне коридора. К этому времени Макс и Стофф присоединяются к нам – уже непосредственно у стены башни. Поднимаемся по одному и приводим дыхание в норму непосредственно у двери, ведущей в центральное здание. Все, это первый этап. Прогоним наши действия еще раз. В одиннадцать вечера разжигаем костры и выходим на тренировку.
Полночь. Прожектора заменяет луна и разведенные в разных частях «макета» костры. Спецназовцы работают в полном молчании. Часы командира переведены в режим секундомера.
…После «удачных снайперских выстрелов», сделанных из-под коробки автобусной остановки, Марк с Хирургом подбежали к забору. Командир прислонился к нему спиной и подставил руки, отпуская воображаемое оружие. Иваненко, найдя опору, взметнулся вверх, подталкиваемый сильным движением рук командира. Уже стоя в полный рост, Марковцев страховал бойца, встающего ему на плечи. Хирург проделал брешь в нависшем над ним козырьке из колючей проволоки и нырнул в отверстие. К этому моменту подоспел Стофферс. Немец буквально на скорости преодолел препятствие, едва не разомкнув рук командира, сцепленных в замок. «Кабан!» – ругнулся Марк, чувствуя боль даже в плечах. Георг, чиркнув униформой по болтающейся проволоке, приземлился по другую сторону ограды. Принял такую же позу, что и Хирург: прижался к забору в положении стрельбы с колена. Мнимое оружие шарит по «контрольному коридору». А в глазах нет и намека на неловкость. А со стороны кажется – свихнулись четверо здоровых мужиков.
Макс занял место командира. Сергей, забравшись на гребень, подал товарищу руку.
Четверка диверсантов в контрольной зоне.
Короткий взгляд на часы; время отпечаталось в сознании.
Марк поднял руку и указал направление. Сергей Иваненко принял условный жест «вперед» и, пригибаясь, перебежал к очередному, на сей раз проволочному забору. Разрезал проволоку в нескольких местах и показал готовность.
И снова двойка диверсантов, прикрываемая Максом и Стофферсом, устремилась вперед, к подножию «восточной башни».
И снова Макс Мейер замыкает шествие. Для него работа в группе более чем привычная. Жесты просты и понятны. Если чего-то и не хватало, то, наверное, уверенности, призрачного присутствия неподалеку группы обеспечения. Однако настраивал себя, «играя», на шум лопастей «восьмого», представлял сосредоточенные лица боевиков «Ариадны», сидящих на жестких скамейках. Они вооружены мощно. В отличие от диверсионной команды, на них бронежилеты, головы защищают каски. Это «тяжелая артиллерия», которой скрытность ни к чему. Боевики будут страховать и принимать «жало» – диверсионную группу, не обремененную ни шлемами, ни бронежилетами.
А теперь Макс впереди. Из оконного проема бетонной коробки, имитирующей восточную башню, уже свисает тонкий, но прочный канат. Макс входил в основной взвод штурмовой группы, но проходил подготовку и в составе снайперского, и высотного взводов. Специализация последних – в основном проникновения на объекты сверху – по стене, через дымоходы и другие коммуникации.
Макс потянул веревку: лапки «якорька», переброшенного через проем, держали надежно.
Экономя силы, боевики вставали на плечи Макса, сокращая расстояние до минимума. Несколько резких движений – и Хирург на месте. Вторым шел командир группы. Мейер – последний.
Время зафиксировано. Остановлено. Мысленный переход из башни к центральному зданию тюрьмы. Есть, зафиксировано.
Дверь. Командир, вооруженный ножом, входит первым. Ругается: «Херовый макет». Но лучше такой, чем никакого. Спасибо партии родной…
Сергей Марковцев видит голый бетон, а воображение рисует кладку из красного кирпича. «Причем пережженного – видишь, сколько черноты?» Вижу. «Эффект старины». Не слепой. Даст бог, увижу редкие неухоженные газоны в стандартном обрамлении из бордюрных беленых камней, потрескавшийся асфальт с буйными побегами травы, растущей из трещин…
Воображение рисует короткий лестничный марш в пять-шесть ступеней, который ведет к следующей двери. Вот видно первого караульного, которого нужно взять ножом. Но прежде показать товарищам свои намерения. Не глядя, не оборачиваясь, все внимание сосредоточив… на пустом месте.
«Херовый макет»…
Первый этаж. Вход в восточное крыло. Все рядом, не нужно проходить опасные открытые места, где звук выстрела даже из пистолета с глушителем наделает среди караула переполох.
Крыло, где расположены маленькие камеры смертников, – по одну сторону отделения, где их казнят…
И тут Марк вдруг подумал, что по большому счету работает не ради пленных спецназовцев, не их вытаскивает из тюрьмы, а спасает незнакомую девочку по имени Каролина. Может, оттого, что рядом Стофферс и Макс? Два «предателя», отколовшиеся от «Ариадны», от женщины, которая еще не знает ни о крутом повороте, ни о том, что ждет за ним?
Как ни крути, но пленные диверсанты – инструмент. Который либо подойдет к замку, который выпустит на свободу Каролину, либо не подойдет.
