Повернув за угол, Марк и Сергей Иваненко оказались напротив гаражных ворот, на которых болтался навесной замок. Иваненко открыл сумку и вытащил маленькое взрывное устройство, на котором короткий обрезок бикфордова шнура виделся непомерно большим. У Хирурга все было продумано. Когда он резко сдернул защитный колпачок со шнура, тот сразу же загорелся.
Сергей Марковцев невольно зажмурился. Хирург раздвинул тонкие губы в подобии улыбки: «Все нормально».
Да, пока все нормально. Если не считать двух синхронных выстрелов. По делу, не сомневался Марк, очень серьезному делу. Особо гадать не пришлось. Снайперы заметили перемещение в коридоре и открыли огонь. Сейчас кто бы и куда ни двигался, всюду наткнется на трупы.
…Взрыв был не сильнее резкого приглушенного кашля в кулак. Иваненко вынул бряцающий разрушенными пластинами замок из проушины и открыл створку ворот. Включив фонарик, бегло оглядел помещение.
В гараже стояли два «уазика-469». На яме – старый «пятисотый» «Мерседес». В глубине гаража громоздился, заняв едва ли не всю ширину, крытый тентом «Урал». Слева по ходу – несколько бочек с горючим. «Бензин», – определился Иваненко, склонившись над бочкой. Работа упрощалась. Не придется минировать бензобаки машин, хватит одного заряда на баррель, чтобы раздался мощнейший взрыв, который сорвет крышу с гаража и вынесет все окна в караульном помещении.
– Сколько – десять, пятнадцать минут? – спросил Иваненко, держа в руках таймер.
И снова Марк решает непростую задачу. Если поставить на пятнадцать минут, то о диверсии узнают за полчаса до появления вертолета, который обязательно нарисуется на радарах ПВО. Фактически «восьмой» засекут за пять-десять минут до расчетного времени, когда он изменит параметры полета. Но будет ли это означать, что командиры зенитных батарей свяжут появление нарушителя с диверсией? Сообщат ли силам ПВО о диверсии? По идее, должны оповестить все службы, и не только военные. И тогда с нарушителем церемониться не станут. Но уйдет время на переговоры командиров батарей с начальством, а те, в свою очередь, начнут плутать по инстанциям Минобороны, госбезопасности, полиции. На полную координацию действий и принятия окончательного решения уйдет немало времени, все те же пять-десять минут. Ответственность за принятие решений будет гирей висеть на каждом ведомстве.
Но нет, рассуждал Марк, вертолет, нарушивший параметры полета, не могут связать с диверсией по ряду причин. Основная – это громадный промежуток времени между окончанием диверсионного акта и появлением эвакуационной группы – полчаса, даже больше. В подобных операциях все действия рассчитаны до секунды, и разница в полчаса пусть не доказывает, но опровергает причастность вертолета-нарушителя к этой операции. Условного нарушителя, поскольку планы полета Ми-8 были согласованы с сирийской стороной.
Пятнадцать минут…
Можно сделать так, что бочки с горючим рванут при подходе вертолета к объекту. Но то будет означать для «Ариадны» «свежий» взрыв, произошедший буквально на глазах команды. Что подвигнет Марту к активным действиям: она посадит вертолет, чтобы эвакуировать группу, вот только сейчас попавшую под огонь; что случилось, почему произошел взрыв – анализировать она не станет. Как и не хватит времени предпринять другой шаг. Для нее будет лишь один вариант действий, до некоторой степени спонтанный. Это будет порыв и только порыв.
Нет, она должна увидеть последствия давнишнего взрыва, то, что должно отпугнуть ее, заставить отказаться от каких бы то ни было мероприятий. Должна понять одно: все кончено. Понять по пожарным машинам, заливающим последние языки пламени, по скопищу военных и полицейских подразделений, обложивших «Магриб»…
Борьба закончена, планы обрушились, надежда сгорела в огне – это для нее.
Но все это с одной поправкой – если не будет связи.
– Пятнадцать, – подтвердил Сергей.
Они уходили из гаража, оставляя там полукилограммовый заряд пластита с детонатором, соединенным тонкими саперными проводами с механическим таймером, начавшим отсчет.
Едва показавшись из-за угла, Марк сделал энергичный жест, адресованный снайперам: «Уходим!»
Все шесть человек встретились у восточной стены дозорной башни.
Хирург обнажил очередной инструмент, с ходу переключаясь на другую работу. Кусачки в его руках матово поблескивали, когда он резал проволоку. С вогнутыми лезвиями, они походили на садовый секатор. Как будто брюхо распарывает, сравнил Стофферс. Однако не мог не оценить ловкости, с которой орудовал Хирург. Прошли секунды, а он уже распахнул стальную «брюшину» и кивком головы пригласил пройти в контрольный коридор.
Первым в предзонник ступил Сергей Марковцев. Он придерживал край сетки, помогая пленникам выбраться наружу, и еле слышно бросал:
– Давайте, парни. Вот так… Осторожней!
И злился на себя: «Подал голос, сука!»
Прав он оказался, когда размышлял в Дымном: «Сложная операция, много подтекста. Поди разберись с мыслями, чувствами и настроением». Но тогда спасение было виртуальным, переживания – тоже. А сейчас все вывернулось наизнанку.
Тренировки на «схожем объекте». Хоть и вынужденные действовать в обратном порядке, диверсанты все же ощутили их пользу. Каждый знал свое место и время, отведенное на том или ином участке, очередность передвижения и свои конкретные задачи.
Хирург выбрался последним. Марк, отпустив сетку, поспешил за ним. Стал к забору, подставляя руки. Когда Иваненко ступил на замок, Сергей подтолкнул его вверх.
Все очень знакомо и обнадеживающе, что не могло не придать дополнительных сил. Ни на что не надеяться означает ни в чем не разочаровываться. В данное время Марк желал хоть немного разочароваться.
Он принял первого пленника: «Осторожно… Вот так». Подтолкнул. Второго: «Осторожней, брат… Молодца!»
