Таймер для обреченных

редкие волосы к черепу.

– Существует категория свидетелей, но ограничена всего тремя людьми. Они принимали участие в сборе информации во время расследования инцидента. В первую очередь я говорю о капитане нашего ведомства Мэлоди Унгер.

– Я слышал, она толковый офицер.

– Я так не думаю, – генерал не разделил точку зрения босса. – Как выясняется сейчас, она сломалась именно во время сбора информации в Крыму. Мы обязали этих офицеров молчать, однако…

Эйтан закашлялся, извинившись, прошел к рабочему столу. Хлебнув минералки, он нажал на клавишу селекторной связи и напомнил секретарше, едва сдерживаясь:

– Кофе, пожалуйста.

Заняв прежнее место, продолжил:

– Однако все трое офицеров уволились со службы с разницей в семь месяцев. Последней рапорт на имя шефа ВВС написала Мэлоди Унгер. Кроме того, нам стало известно о некоем Комитете, в который вошли семьи погибших в октябре 2001 года, русских в нем нет, только израильтяне. Он насчитывает порядка двадцати человек. Нам долго не удавалось выявить инициатора этой группы.

– Им оказалась Мэлоди Унгер.

– Именно. Она действовала через подставных лиц, они же самые активные родственники погибших. Цель создания Комитета…

– Унгер могла рассказать его членам правду о трагедии 2001 года? – перебил Дани.

– Нет. Однозначно – нет.

«Где кофе, черт возьми?!» – психовал Эйтан. И в его глазах нерадивая секретарша приобрела черты капитана Мэлоди Унгер, подлежащей ликвидации.

– Для Унгер Комитет – прикрытие. Если она решится передать материалы спецслужбам третьих стран, Комитет также послужит стеной. Я говорю об огласке и том факте, при котором мы начнем преследование Унгер в законных и специальных рамках. Пока ни того, ни другого, ни третьего не произошло. Но произойдет при повторении событий 2001 года. Кроме того, мы получили запись телефонного разговора Унгер – Карпатов. Последний сообщил о давлении на него плюс подробности задания. Мы ожидали от Унгер обстоятельного доклада по этой теме, однако этого не произошло, что навело нас на определенные мысли.

Генерал Эйтан на этом этапе решил скрыть от босса важную информацию. Мягко говоря, его поначалу шокировало заявление капитана Карпатова: «Я выполнял приказ. Меня обещали убить, если я не „подброшу мощности“ на лайнер». Кто именно – он не знает. Однако то, что для рядового зенитчика осталось «бодягой», для искушенного директора военной разведки предстало в ином свете. Возможно, спецслужбам России не хватило самой малости, и хитроумная диверсионная акция едва не привела к коренному пересмотру двухсторонних отношений в области военного управления. Однако чуть позже опытный разведчик пришел к однозначному выводу: спецслужбы тут ни при чем. Такая «глобальная» версия устроила бы журналистов. Скорее всего, рассудил генерал, эту нелепицу придумал сам Андрей Карпатов. Цель его лжи – чтобы от него отстали. Он молод, но сумел просчитать ситуацию, при которой столкновение двух разведок оставит его на обочине. Возможно – мертвым. Он это не учел, действуя сгоряча.

– У нас есть другой способ избавиться от нашего главного противника?

– Политическая ситуация на Ближнем Востоке, в Палестине и в Израиле однозначно говорит – нет. Акцию надо проводить чужими руками и не бросить тень на наши спецслужбы. Это единственный вариант, базируемый на вышеперечисленных факторах – недееспособность Украины в отдельно взятом роде войск. К тому же на эту операцию мы затратили много средств и усилий.

– Это не аргумент. Больше всего меня интересует практическая ценность. – Мармсталь надолго задумался. Он смотрел прямо перед собой, лишь изредка бросая взгляд на генерала.

На этот час политическая ситуация просилась называться критической и выглядела следующим образом. Экстремистское движение «Хамас», победившее на парламентских выборах в Палестинской автономии, рвалось в Россию по личному приглашению президента РФ. Допустить террористов к переговорам с главой российской державы для Израиля означало потерпеть поражение сразу на двух фронтах – палестинском, внутреннем, и российском, внешнем. Удерживать лидеров «Хамаса» в Палестине и не давать им возможности покинуть страну означало обострить и без того сложные отношения с Европой и мусульманским миром, вцепившимся в глотку Израиля. Это также означало серьезный раскол в правительстве: министр иностранных дел Голда Саар – протеже Ариэля Шарона и один из главных претендентов на пост премьера – открыто заявила, что поддерживает инициативу Путина. Все это называлось политическим тупиком. Дабы не потерять разум от ударов головой об эти две стены, следовало придумать третью, которая бы легко рушилась. И таковая была найдена в Украине.

Это был рискованный, но единственный путь. Он привлекал тем, что однажды был успешно использован. Плюс другой привлекательный момент: Украина окажется виновной в повторной трагедии. Это даже не вторая серия фильма, без учета попавшей в жилой дом ракеты, а повтор первой, рассуждал Дани. Чтобы никто не смог в грядущей диверсии уследить диверсионные корни, и не важно, чьи они – украинские, израильские, российские. Халатность и есть оборотная сторона этой диверсии. Мармсталь, не подозревая о скрытых деталях, подумал о том, что шеф военной разведки разработал и вел очень тонкую игру.

Наконец-то в кабинет лебедем вплыла секретарша. С темными выразительными глазами, одетая в темную узкую юбку и светлую блузку, она поставила на маленький столик золотистый поднос и удалилась с легким полупоклоном. Шеф «Амана» взял в руки чашку и понял, что уже не хочет кофе. И раньше не хотел.

– Россия предложила для делегации «Хамаса» свой самолет и ждет нашего согласия.

– Разумеется, – Дани искренне улыбнулся. – Пусть себе летят.

– Заявление от российской стороны уже поступило, от нас ждут ответа. Согласно нашей операции, мы должны дать ответ до конца февраля. Поскольку на 3 марта назначены учения украинских ПВО. Мы должны обосновать эту дату. Министру транспорта нельзя давать ее как бы от фонаря. То есть подвести пик трехсторонних переговоров о вылете делегации «Хамаса» в Москву 3 марта. Чтобы все выглядело естественно и логично.