В этом двухэтажном доме в районе Кармелия, в трехстах метрах от кладбища, прошло детство Эли. Окна его комнаты выходили во двор, граничащий с молодежным общежитием, походившим на серокаменную капеллу с черепичной крышей.
День для Сайкса начинался обычно. Он влезал в свои старые кроссовки, надевал черные очки, поворачивал кепи козырьком назад и бежал по извилистым улицам и бульварам, вдоль домов, просыпающихся в тени вечнозеленых деревьев и походивших с высоты на ульи. Каждый раз он выбирал новый маршрут, порой в направлении знаменитых Персидских садов, раскинувшихся на горе.
После получасовой пробежки Сайкс пару минут наслаждался прохладной водой крохотного бассейна во внутреннем дворике, принимал контрастный душ, завтракал. До пробуждения родителей он успевал сделать многое, в частности, вынести мусор. На протяжении долгих лет машина приезжала в одно время: в половине восьмого. Эли всегда успевал выбросить мусор в баки до того, как подъемники машины опрокинут содержимое баков в свое чрево. Успевал переброситься с мусорщиками шуткой.
Вот и сегодня Сайкс, пока еще одетый в спортивный костюм, не опоздал. Едва он приблизился к площадке, огороженной с трех сторон невысоким забором, как из-за поворота показалась машина. Когда Эли открыл крышку бака и освободился от мешка, двое мусорщиков покинули просторную кабину грузовика. Один из них с коротким замахом ударил Сайкса в висок короткой дубинкой, второй подхватил обмякшее тело и за пару мгновений дотащил его до машины. Плита гидравлического пресса находилась в крайнем положении. Сайкс пришел в себя, ударившись спиной об отполированный телескопический стержень пресса. В следующий миг двое убийц перебросили его через плиту.
Эли накрыла липкая волна страха. Пресс еще не пришел в движение, а он уже видел будущее: через несколько секунд его сомнет, раздавит в лепешку.
Нечеловеческими усилиями он перевернулся на живот, разогнул спину, схватился рукой за край приемного контейнера. Но тотчас отдернул руку, получив по ней очередной удар дубинкой. Затем она врезалась ему в лицо, круша кости и хрящи.
Сайкс цеплялся за жизнь из последних сил. Вот пропала над головой узкая полоска утреннего света, и он окунулся во мрак. Под натужное завывание двигателя он полз, скользя по днищу, где пространства с каждым мгновением оставалось все меньше… Он закричал до треска в барабанных перепонках, но его крик заглушили стальные стены, мусор и рокот мотора. Он отчаянно перебирал ногами, отталкивался от мощной плиты, но она опережала его, поддавливая и направляя к противоположной плите.
Вот и она – Эли коснулся ее рукой, и его словно ударило током. Он сделал последнее, что мог: приник боком к плите и вытянулся вдоль нее. Он хватал руками мусор и подталкивал его под себя, словно находился в постели и, дрожа от холода, подтыкал одеяло. Этот кошмар наяву был нескончаем.
Сайкса сдавило с двух сторон с такой силой, что лопнула бутылка, попавшая между лопатками. Он снова закричал, не в силах переносить острую боль: осколки впились ему в спину, как сквозь масло проникали через мягкие ткани и скрежетали по костям. Эли оборвал свой крик. Мертвый по сути, он цеплялся за соломину, за свой последний шанс. Он втянул живот, выдохнул весь воздух из легких. Сам себе показался щепкой… Этот самообман длился считанные мгновения. Его голова лопнула под неимоверным давлением двух плит. Задняя остановилась в крайней точке, превратив тело бывшего разведчика в кровавую лепешку.
…Машина ехала по дороге, ведущей в Назарет. В нескольких километрах от Хайфы она свернула на побочную дорогу и затормозила. Водитель дал задний ход и остановился на краю ямы, заполненной мутной водой. Снова привел в действие гидравлику. Изуродованное тело Эли Сайкса вывалилось из машины и покатилось под откос. Вода приняла его и опустила на глинистое дно.
«Мусорщик» связался по мобильному телефону с Йоргеном и коротко доложил:
– Дело сделано.
Натан Сейф находился в своем кабинете. Он принял звонок от начальника первой секции и положил трубку. Вынув из конверта фото Эли Сайкса, подполковник щелкнул зажигалкой и подпалил кончик снимка. Бросив его в пепельницу, он смотрел, как огонь искажает, сжирает черты теперь уже мертвого человека.
Натан открыл окно и проветрил помещение. Снова запустил руку в конверт. Со следующего снимка на него смотрел капитан ВВС Маркос Бегин.
5
Оперативным штабом этой операции, которой Натан Сейф дал незамысловатое название «Вы – очевидец», стала трехкомнатная квартира, расположенная на первом этаже дома по улице Линкольна, в паре кварталов от театра Габима. Равно как и театр, дом с секретным офисом военной разведки был построен в 1935 году.
Ближайший помощник Натана вчера составил начальнику компанию, прокатившись с ним в Иерусалим. Там в Новом городе училась в Новом же Еврейском университете дочь Натана. Последний не стал делать тайны: в университет он приехал по личному приглашению декана. И только сейчас помощник рискнул спросить, что за дела связывают Натана с заведующим факультетом.
Босс сорвался с драмой на лице:
– Вот когда тебе стукнет столько, сколько мне, когда твоя дочь поступит в институт и начнет хватать колы и палки, вот тогда ты узнаешь, по какому делу ходят к декану и главному венерологу страны. Мой тебе совет, парень: стерилизуйся. Пока не поздно.
Он мог и дальше развивать наболевшую тему. До бесконечности. Его излияния прервал телефонный звонок. На связи был старший оперативной группы Узи Адам.
– Шеф, мы перехватили телефонный звонок Маркоса Бегина человеку по имени Саша, – докладывал он в защищенном режиме связи. – Саши на месте не оказалось, Маркос сбросил сообщение на автоответчик.
– Текст, – коротко потребовал Натан, вооружаясь фломастером. Придвинув к себе пачку желтоватых «прилипашек», он поторопил абонента: – Ну?
– «Встречаемся в конце улицы Аббаса сегодня с семи до семи десяти. Саша, приготовься к поездке в Тель-Авив».
Натан вздернул рукав пиджака и глянул на часы.
– Значит, до встречи остался час. Уверен, что Саша прослушает сообщение? Возможно, он в отъезде,
