Катя заплакала. Она представляла себе это по-другому. Зная характер Сергея, она вторила ему: он не мог сдаться ни при каких обстоятельствах. Он нашел достойный выход из безвыходного положения. Нет, он не метался в подвале, не торкался в решетку, не натыкался на стены. Он вызвал огонь на себя и отвел от нее угрозу.
Глава 11
ПРЕДАНИЕ ЗЕМЛЕ ПО-КРЕМЛЕВСКИ
Николай Груздев принял короткий телефонный звонок. Звонивший не поздоровался и не назвался. А высокопоставленный чиновник не успел спросить, откуда тот узнал номер прямого телефона.
– Николай Андреевич, из здания приемной администрации президента только что вышел человек. Между двумя пожилыми женщинами, на свободном стуле он оставил видеокассету. Она предназначается для индивидуального просмотра. Поторопитесь.
Груздев позвонил на Ильинку, 23, где размещалась приемная администрации президента, попросил проверить. Дежурный подтвердил: обнаружена видеокассета. Бдительные старушки, дожидающиеся указания сдать паспорта на регистрацию, сдали находку охраннику.
– Срочно доставьте ее ко мне! Срочно! – потребовал чиновник.
Приемная находилась ближе к Лубянке, нежели к Кремлю. Так что генерал Котельников мог при определенных обстоятельствах получить видеоматериал быстрее. То, что он напрямую касался теракта, администратор не сомневался.
Он вышел на связь с генералом.
– Евгений Антонович, срочно ко мне.
– Да я помню. Совещание назначено на…
– Срочно! Детали при встрече, – оборвал разговор Груздев. Покосился на дверь: вот-вот в кабинет поползут силовики-министры.
Он бросил трубку. Развязал галстук и швырнул его на стол – как раз между двумя конторками, заполненными фирменными кремлевскими бланками, конвертами и обычной бумагой. Сгорбился в своем кресле, устало опустив плечи. Выдохся, словно таскала на себе бревна. Как Ленин на субботнике, сравнил он. Которого убеждали не утомляться. Кажется, Ильич отвечал: «Я тоже житель Кремля, меня это тоже касается».
Внезапно он ощутил острую боль в низу живота, какой у него еще никогда не было. Аппендицит или простата, постанывал чиновник, быстрым шагом направляясь в туалет. Все оказалось проще: понос. Он забрызгал унитаз, давая повод уборщицам позубоскалить и долго ругаться. Несколько раз слил воду, только коричневая веснушчатая россыпь, прикипевшая к белоснежной керамике, не хотела уступать. Унитаз походил на больной смердящий зуб с огромным дуплом, и его проще выдрать с корнем, нежели лечить, хмыкнул Груздев. Кариес, вынес он последний диагноз.
Его даже хватило на шутку, едва генерал Котельников переступил порог его кабинета.
– Что-то вы зачастили к нам, Евгений Антонович.
А генерал тщетно пытался понять, почему чиновник долго жмет и не отпускает его руку, перебирая пальцами. И совсем потерялся в догадках, видя, как Груздев поочередно опрыскивает ладони дезодорантом.
За этим мероприятием его застали несколько человек, одетых одинаково: строгие итальянские костюмы, галстуки, ботинки. Лишь министр обороны был одет в не менее роскошный, темный в полоску костюм «Большевички». Груздев, приглашая их за овальный стол викторианского стиля, вывел короткую характеристику на всех сразу: «Одинаковые мысли, настрой, взгляды и положение».
Федеральную службу безопасности представлял начальник военной контрразведки генерал Котельников. Совет безопасности – сразу два человека: секретарь и постоянный член Николай Груздев. Он и председательствовал на экстренном закрытом совещании.
Инициатор макиавеллиевского Приказа №502/ПП-3 сидел слева от Груздева. Другой застрельщик – министр внутренних дел, облачивший идею в официальные и грозные строки, демонстрирующие решимость в борьбе с международным терроризмом, находился справа.
Груздев скосил глаза на министра чрезвычайных ситуаций: «Вот кто должен отвечать за все это дерьмо! Ситуация-то чрезвычайней некуда». Министр обороны был обласкан Груздевым по-отечески мягко: «Что может он?»
– Пожалуйста, Евгений Антонович, слово вам.
Котельников повозился на стуле, давая понять, что хотел бы докладывать стоя, но в данной ситуации посчитал это лишним. Он начал со слов: «Мы начали расследование, нашли подходящую кандидатуру и провели операцию по внедрению агента в круги, близкие к Матиасу», и закончил: «Видеозапись оборвалась ровно в 8.30 – в это время прогремел взрыв. Через минуту объект атаковали террористы».
Вошел адъютант и передал шефу видеокассету, доставленную нарочным с Ильинки. Тайн от силовиков более не существовало.
– Посмотрим видеозапись, – предложил Груздев, опустив запоздалое: «Вопросы к докладчику есть?»
«Вопросов море, – резонно полагал он, – замучаешься отбиваться». «Одинаковые люди» ждут от него одного: самобичевания. Не дождутся.
Николай Андреевич попал в сложное положение. Он представлял на совещании президента, был наделен его правами на данный момент. Но не мог спросить с силовиков так, как делал это глава государства. По сути, он был ответчиком, ответственным за исполнение Приказа. Председатель-ответчик. Странное положение.
Просмотр кассеты едва начался, а Груздев, нажав на паузу, резко развернулся к Котельникову.
– Я же просил, требовал, чтобы никаких посредников! – Он указал рукой на широкий экран плазменного телевизора. – Как могла эта запись попасть в чужие руки?
