предварительным данным, масса заряда составляла от ста до двухсот килограммов тротила. Возможно, взорвалось от десяти до двадцати килограммов армейского пластита. У нас все было под контролем. Мы фиксировали проникновение агента на видео: кто и когда ему передал мину, как он проходил пропускной пункт. Запись оборвалась ровно в 8.30. Что совпало со взрывом. Через минуту объект атаковали террористы. Да, вот еще что: легального агента, который согласно приказу должен был осуществить учебную акцию, мы сняли с задания.
– Что вы наделали… – еле слышно выдавил из себя Груздев. – Вы понимаете, что вы наделали? – повысил он голос. – Вы провели подготовительную работу, протоптали дорогу террористам. Почему вы не доложили мне?
– Я не знал о ваших трениях с Матиасом.
– Но о том, что я ответственный за проведение учебных мероприятий, слыхали?
Груздев осекся. Но слово – не воробей. Он был вправе предположить, что оперативники в ходе следствия установили те самые трения между администратором и банкиром, между управляющими компаниями и самой администрацией. Но все это пустое. В СМИ давно можно было найти в том числе и резкий комментарий Груздева на некоторых российских банкиров. Ничего личного.
– Необходимо изъять видеозапись вашей артподготовки, – акцентировал Груздев. – Чтобы ни один кадр не попал в посторонние руки. – Он бросил быстрый взгляд на эксклюзивные часы «Мерседес» с отделкой из серебра и платины, отмечая время и дату. – Шеф сейчас на Украине, хранит боевое спокойствие по формуле «насколько я знаю, насколько я информирован». Ваш патрон, кстати, там же.
– Я знаю, – кивнул Котельников. – В Киев прибыл глава ФБР Роберт Мюллер, идут подготовительные мероприятия по подписанию соглашения в сфере борьбы с международным терроризмом.
– Как нельзя кстати, – ввернул Груздев. – Я получил распоряжение созвать силовых министров, вы будете представлять Федеральную службу безопасности. Вместе мы позаботимся о том, чтобы в управления ФСБ и ГРУ разослали другой приказ, где не фигурирует «ПриборЭкспо».
– Проще изъять приказ из управлений и проинструктировать людей, причастных к его исполнению. Мои люди могут заняться этим прямо сейчас.
– Да, вы правы. Я почти вовремя дал отбой на учебные диверсии, – почти порадовался за себя Груздев. – Иначе пришлось бы инструктировать руководителей всех объектов. Евгений Антонович, сделайте все, чтобы в СМИ не просочилось ни капли про вашу – и совбезовскую, конечно, – деятельность. На совещании я, безусловно, обозначу эту тему. Эти два компонента, объединившись, станут куда мощнее нынешнего взрыва. Я мог бы примириться просто со взрывом, но не с захватом оборонного предприятия. Это уже переходит всякие границы.
– Мы забыли об одной вещи. Матиас обладает приказом Совбеза, а в данной ситуации это солидный козырь.
– Согласен. Но он ничем не подкреплен. Вот если бы он был обладателем еще и видеозаписи… Мы сможем повесить на него этот теракт?
– Думаю, нет. Во всяком случае, не сразу. Как вести следствие, скрывая свое косвенное причастие к теракту?
– Хорошо, мы обсудим эту тему на совещании. А боевики могли снимать что-то на видеокамеру? – снова обеспокоился Груздев.
– Не исключено. Они часто так делают. Это называется хроникой, за это они получают деньги, приманивают спонсоров. Вероятно, такой материал мы скоро увидим по телевизору. Но там не будет конкретных лиц. Я очень на это надеюсь.
Груздев невольно посмотрел на то место, где совсем недавно рассыпал завуалированные угрозы Алексей Матиас: «Вы будете долго жалеть об этом».
«Сволочь!»
– Сволочи! – Груздев переключился на террористов, и его понесло. – Они заряжены убивать. В их жилах течет кровь, выдержанная в трехсотлетней войне с русскими. Они находятся в постоянном, нескончаемом кровавом хмелю, и этому не видно конца. Это река, ежеминутно подтачивающая берега. Остановить ее нельзя, повернуть вспять – тоже.
– Разве что перегородить плотиной.
– Что?
– Я говорю про плотину. Но в этом месте река превратится в водопад. – Котельников продолжал уже мысленно: «Вот тут-то и возникает интересный момент: тот, кто поставил плотину и воткнул генератор, аккумулирует и наживается на бесплатной энергии. А вы все спрашиваете, как люди кормятся на войне».
Груздев проводил генерала до двери и сам открыл ее, бросив взгляд в просторную приемную.
– Евгений Антонович, видеозапись принесите на совещание. Никаких посредников. И своих людей проинструктируйте, возьмите расписки, если это необходимо. Нам нужно вместе отмываться от этого дерьма.
Алексей Родионов, оказавшись в кабинете директора, в первую очередь показал на Скворцову:
– Вот про нее я хотел рассказать. И про ее дружка тоже.
Охранник моргал еще чаще, чем раньше. Окружающие его предметы то затухали, то вспыхивали и покачивались вверх-вниз. Лишь розоватый фон оставался неизменным.
Катя сидела на стуле, прижав окровавленную руку к груди. Повыше запястья жгут из носового платка. Руслан знал свое дело. Он дал немного передохнуть ей, чтобы потом она заново прочувствовала боль. Он снова и снова будет отрезать ей по одному пальцу.
– Кто ты? – перебил Руслан Алексея.
– Я… – Родионов еще несколько мгновений смотрел на обезображенную руку Скворцовой. – Я работаю здесь. Начальником охраны. Вот она и ее друг обрабатывали меня. Я дал им полный расклад о системе контроля, передал пропуск начальника отдела.
