открывались слишком медленно, прикидывал Терон, невольно вжавшись в сиденье. Джемал играл и на своих нервах, и на нервах пассажира. Впрочем, нервы натянулись и у пары дневальных. Они тянули створки к себе, а со стороны казалось они удерживают рвущийся в небо воздушный шар. И пока что он одерживал верх. Машина буквально втиснулась в полутораметровое пространство-щель. Каким-то чудом она не поцарапала оба борта сразу. Гвидо Терон подумал о Шерхане в голливудском ключе: «Заговоренный».
Он вернулся к теме, как бы отдавая Джемалу должное:
– Так что ты говорил о контрольных точках?
– Их надо сменить.
– Что?! – Терон не поверил своим ушам. Менять «наработанные кварталы»? Это после того, как, считай, в Вашингтоне уже знают точное количество жертв «новой русской агрессии»! – Ты что, Джемал, хочешь трахнуть меня?
– В каком смысле? – На лице Шавхелишвили не дрогнул ни один мускул. Только его удивительно синие глаза сыграли «мелодию Верийского квартала». – Только не говори, что в самом прямом.
«Господи, какая откровенность».
– Марковцева нет в Грузии – считай, ты меня убедил. Но он жив, не так ли? – спросил Джемал.
– Думаю, да.
– Он и Артемов для нас – близнецы. Что знает один, знает и другой. Ашуба назвал им координаты «контрольных точек». Появление там российской техники, которую мы хотим подставить, может быть заснято на видеокамеру. В каждом квартале, в каждом доме есть свой Мастер. Есть Сосо, которого мы не можем арестовать потому, что он вовремя слинял в Армению. В этом деле, если я его правильно понимаю, должна быть только одна правда, одна видеозапись. Когда я работал с министром обороны, я гарантировал, что видеозапись будет только одна. И сейчас будь добр, развяжи мне руки.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Джемал, – вполголоса обронил Терон.
– Значит, да?
– Я этого не говорил. Расскажи, что ты задумал.
– Во-первых, я сократил количество «контрольных точек» с четырех до двух. (При этих словах зубы у американца заныли.) Во-вторых, перенес их за город.
– Как далеко? – простонал Терон тоном «Сколько это стоит?». Шавхелишвили встал в стойку; пожалуй, прикинул ее он, снести его могла только Монро. «Чудовище и красавец». Он не к месту вдруг подумал: «Чего хочет от Джемала эта «розовая пантера»?» Ответ был очевиден и читался в глазах Монро. Но если искать пример, то вот он: сам Терон всегда был не прочь трахнуть лесбиянку. И в этом свете интерес Монро к «чудовищу» просто очевиден.
Он пропустил значительную часть выступления Джемала.
– Извини, что ты сказал? Какие точки ты назвал?
– Уплисцихе и Атени.
– Поселки, памятники старины, – покивал Терон. К последним он был равнодушен. Тбилиси раз и навсегда покорил его сердце. Чем именно? Своей неповторимой красотой. Особенно впечатлял вид со стен крепости Нарикала. Желтые воды Куры, которую сами грузины называют Мтквари, глинистые обрывистые берега, красноватые крыши домов, белые – церквей, зеленые шапки деревьев и горы на заднем плане. Это была такая старина, что, казалось Гвидо Терону, храмы ацтеков и инков меркли перед красотой древнего Тифлиса.
Он изучал историю, чтобы лучше понять людей, с которыми ему предстояло работать. Чтобы не загружать себя лишней информацией, он выбрал «конфликтную» сторону. Итак, в эпоху правления царицы Тамары, когда Грузия достигла пика своего могущества и территория ее простиралась от нижнего течения Куры у Каспийского моря до Трабзонда у Черного, в Панкисском ущелье была построена мощная крепость Торгва – Панкели. Ее развалины сохранились до сегодняшнего дня – как свидетельство былого могущества грузин. А по другую сторону хребта располагалась Кистети – так грузины называли страну вайнахов, чеченцев и ингушей. Так за ее обитателями закрепилось название «кисти», а в русской транскрипции «кистины». И сегодня кистами грузины называют и чеченцев, и ингушей, не делая между ними никакого различия.
Нынешние русские военачальники также подходили к истории однобоко. Они в августовском противостоянии привлекли на свою сторону кистин. А последним лишь бы повоевать, был уверен Терон. Под началом бородатых командиров, снявших свою полевую форму с плечиков, они словно мстили грузинам за то, что те не делали различия между чеченцами и ингушами. Горцы. Малые народы. Что еще сказать?
Американец вернулся к теме разговора.
– Ударить по маленьким городкам, ударить из сердца памятников старины, ударить из прошлого – это насмешка русских над историей Грузии.
– Я этого не говорил, – Джемал вернул должок американцу.
– Уплисцихе и Атени, – еще раз повторил, как посмаковал, Гвидо Терон. – Это хорошая замена жилым кварталам. Я сегодня же доложу в Вашингтон.
– Не забудь упомянуть мое имя, – равнодушно и чуть тихо произнес Шавхелишвили.
Они оба поостыли. Шавхелишвили погрузился на глубину задания, с которым прибыли в Грузию российские военные разведчики: ликвидация полковника госбезопасности. Для его реализации из еще больших глубин подняли отставного полковника спецназа ГРУ. Как старая щука, покрытая мхом, он был покрыт сомнительной славой: «дела на благо родины» чередовались с авантюрами. Не факт, что он сделал хорошие деньги. Шавхелишвили был уверен, что у Марковцева за душой ни гроша. По словам Михаила Артемова, стимулом послужило «небольшое вознаграждение». Артемов работал в ГРУ, а Марковцев работал на эту организацию. И это была существенная разница. Она стала барьером между ними. И эта преграда не позволила Марковцеву протянуть товарищу руку помощи. Он шел по пути своей логики наемника. Артемов, «меняя приоритеты задания», как он выразился, отдалялся от него по другой дороге. Здесь принцип дороги с двухсторонним движением (ты мне, я тебе), как говорят американцы, не сработал.
В этих выводах Шавхелишвили не нашел изъянов. Они стали дополнительной проверкой и, по сути дела, возвращали операцию на прежние рельсы: не четыре квартала Гори задохнутся в отравленном воздухе, но два поселка. Возмездие не заставит себя ждать? В этот раз от Цхинвала не останется камня на камне? Думать над этим – не его планка. У него своя высота, и он был обязан взять ее.
Только одна вещь стала преградой на его пути – это непредсказуемость Марковцева. Это его способность мыслить под пулями.
То, что знает один человек, знает и свинья. Так сказал Гвидо Терон. Вдвоем они отдали должное паре разведчиков ГРУ: в свою очередь поменяли приоритеты операции. И это был очень важный и своевременный ход. Могла ли случайность помешать их планам? Если только роковая, пришел к выводу Шавхелишвили.
Глава 20
Крестовый поход
Сергей Марковцев не верил в искренность Сосо, как не верил и в Мастера. Но был третий человек, подлинные чувства которого не вызывали сомнений. Этим человеком был Ясон Мамисашвили. Его подлинность прошла проверку:
«Пистолет принадлежит лично мне».
«Винтовка – моего старшего племянника».
«Мне пришлось объезжать родню в поисках оружия».
«Друзья познаются в беде».
Что же еще он сказал? Какие слова «аргонавта» тронули Марка до глубины души? Ах да, точно. Мамисашвили сказал, что он не большой патриот своей родины. «Я обязательный человек», – постарался объяснить он. Добавил, что не очень-то отзывчивый.
Он был честнее Сосо, потому что, в отличие от последнего, не искал оправданий своим действиям и мыслям. Сосо походил на грузина, убившего свою жену за то, что она не была девственницей, и на вопрос «Была ли она девушкой в первую брачную ночь» горько отвечал: «Была. Потом не стала».
Марку нужна была помощь. Он рассчитывал получить ее от Ясона. Слава богу, у него остался его контактный номер телефона. Он сумеет подготовить встречу и увидит, привезет ли Ясон за собой «хвост».
