— Обыкновенно, — пожала она плечами. — Ты нас прервала, и я не успела обсудить важный момент. У тебя — однокомнатная квартира, у него — тоже, у меня — двухкомнатная…
— Ты выясняла жилищные условия? — простонала я.
— Естественно. Не перебивай меня. Думаю, нужно сделать обмен и съехаться в хорошую квартиру в центре. Я пока в силах и могла бы ухаживать за вашими детьми. Тебе бы не пришлось бросать работу.
Жить с моей тетушкой, пока она вздраве, дай бог ей долгих лет?! Ни за какие коврижки! От нее собственный сын и невестка сбежали за океан.
— Ой, тетя, ну что ты наделала? Какие обмены? Послушай, — мне вдруг пришло в голову, что поток информации мог быть не только односторонним, — а С… Александр, он обо мне что-нибудь спрашивал?
— Не успел, — честно призналась тетушка. — Кстати, почему он называет тебя кошачьей кличкой?
— Ну почему кошачьей? — вяло отмахнулась я.
— По телевидению рекламируют кошачью еду. Как там? «Китти-Кэт». Впрочем, это ваше дело, как друг друга называть.
Тетя Капа еще некоторое время рассуждала по поводу моей дальнейшей жизни, строила планы и давала мне советы. Я ее почти не слушала, молча кивала в ответ. Ну надо же испортить такую малину!
Мне хотелось кричать на тетушку, топать ногами. Выдать ей по первое число! Ты, тетя Капа, живешь по усвоенному в младших классах моральному кодексу строителя коммунизма. Плюс этические нормы тургеневских барышень — это из старших классов. Все! Дальше твое развитие не пошло. Ты неустанно, из года в год, портишь личную жизнь себе и близким. Выставила за порог мужа, потому что он подхватил в санатории «болезнь, передающуюся половым путем». Разлучила маму с моим отцом:
«Почему не женитесь? Ах, у вас семья в Сухуми! На рынке мандаринами торгуете? Площадь в Москве потребовалась? Не позволю унижать мою сестру! Убирайтесь прочь! Мы сами воспитаем ребенка! У вас нет прописки! Я милицию вызову. Сестричка, не плачь, его ноги здесь больше не будет! Спекулянт!»
Ты обрекла на безотцовщину меня и Женю, своего сына, на одиночество — себя и маму. Фанатичка! Хлебом не корми, дай людей повоспитывать. Макаренко по тебе плачет, Сухомлинский в гробу переворачивается.
Меня распирало: внутренний обличительный монолог рвался наружу. Но на выходе стоял прочный фильтр: тетушка — твой самый близкий человек, она тебя воспитала, любит беззаветно, и смысл ее нынешнего бытия целиком сосредоточен на твоих интересах; ты не можешь ее изменить, а обидеть можешь — легко.
Словом, обозвав себя мысленно дурой неблагодарной, я в итоге проблеяла:
— Те-тетечка Капочка! Я очень тебя люблю.
Тетушка восприняла мое признание по-своему. Поскольку в этот момент она как раз обнаружила отсутствие хлеба в моем доме, то провела инструкцию о предотвращении подобных нарушений:
— Запасной батон следует держать в морозильной камере. Обязательно в двух полиэтиленовых пакетах! В случае необходимости — достать, разморозить и слегка прогреть в духовке. Я читала, что можно использовать микроволновую печь, она у тебя есть.
И только затем она отреагировала на мой душевный порыв:
— Благодаришь меня за разговор с Александром, девочка? Не беспокойся: пока я жива, о твоей судьбе есть кому позаботиться.
Из моего горла вырвался булькающий звук, который при желании можно было принять за стон признательности, хотя он обозначал вопль отчаяния.
Когда тетя ушла, в нервном ожидании вестей от Сержа я предалась давно забытому делу — наведению порядка в безукоризненно чистой квартире. Зубной щеткой вымыла микроскопическую грязь из щелочек на кухонной плите, тщательно пропылесосила каждую книгу в книжном шкафу, тампоном со спиртом протерла электрические шнуры всех приборов и аппаратов. Принесла с балкона пустые банки и перемыла их с такой тщательностью, словно собиралась хранить в них лекарственные растворы, а не вернуть обратно на балкон.
В тот момент, когда Серж, наконец, позвонил, я собиралась заново отутюжить постельное белье. Серж сказал, что ждет меня на ужин.
— Сначала выгуляю Рэя, — предупредила я.
Несколько часов я мысленно занималась тем, что планировала нашу встречу, но лишь она реально приблизилась — трусливо запросила передышку.
Тропинки, утром занесенные снегом, уже утоптали, идти было легко. Рэй, чувствуя мое настроение, не пытался дурачиться, мирно трусил впереди.
Бедная голова моя трещала от раздираемых противоречий: я не хочу выходить замуж за Сержа, но обидно, если он тоже не стремится жениться; хорошо бы все оставить как прежде, но после тетушкиной атаки на наш уютный домик требуется ремонт; исправлять идеальную конструкцию — это ли не верх человеческой глупости?
Я пыталась найти решение, эксплуатируя лучшие качества своей благородной натуры, но в итоге скатилась к тому, что диктовал подленький эгоизм. Буду все валить на чик-чирикнутую тетушку. И еще. Постараюсь быстренько расправиться с неприятной темой. Два притопа, три прихлопа — и нырк под одеяло. Главное, дать Сержу понять, что я девушка честная — вот, карманы проверьте, нет в них удавки, на которой вас в ЗАГС поволокут.
— Рэй! — позвала я. — Домой! Кругом марш! Мальчик, ты на моей стороне? Ага, так я тебе и поверила, подлиза.
В квартире Сержа пахло жареным мясом. Он приготовил отбивные из телятины и овощное рагу с кисло-сладким китайским соусом. На десерт — ванильное мороженое с клубникой. Ягоды и летние фрукты в зимнюю пору ассоциируются у меня с украденным детством. Я хорошо помню, как необыкновенно пахли и были вкусны первые клубника и черешня, сливы и виноград, дыни и арбузы. Теперь они круглый год на прилавках — и нет детского откровения первовкусия.
— Но почему не было фруктов зимой? — спросил Серж, выслушав мои воспоминания о счастливом детстве. — Детям нужны витамины независимо от времени года.
Я неопределенно махнула рукой. При желании вопрос Сержа можно было трактовать как осуждение режима, обрекающего подрастающее поколение на авитаминоз.
Я старательно находила в его речах подтекст, которого не существовало. Амнезией, то есть потерей памяти, Серж не страдал. На самом деле он… Стоп! Не буду отвлекаться от развития действия, ведь далее все станет ясно. Поужинав, мы посмотрели выпуск новостей по телевизору. Обсудили арабо-израильский конфликт. Ни словом не обмолвились о его разговоре с тетушкой. Серж вел себя так, словно никакого разговора и не случилось. Для меня самым разумным было последовать его примеру. Но кто сказал, что я умная женщина? Могу советовать — не чешите прыщик, быстрей пройдет — но сама справиться с зудом не в силах.
Прервав рассуждения Сержа о положении на Ближнем Востоке, я совершенно не к месту брякнула:
— Не обращай внимания на заявления моей тети Капы, пожалуйста.
— Почему?
Серж спросил так быстро, словно ждал отмашки с моей стороны начать беседу на щепетильную тему.
— Тетя Капа — прекрасный человек, но есть одна беда — она все знает. Люди мечутся, страдают, изучают, исследуют, пишут поэмы, романы, диссертации — хотят понять, найти смысл вещей и чувств, а она знает ответы на все вопросы. Кто-то уходит в скит, шагает из окна на десятом этаже, бьет начальство по лицу и колотит о стены дорогой сервиз — а она все знает.
Понимаешь? Все! Как надо дружить и любить, как воспитывать детей и ухаживать за стариками, хранить хлеб в морозильнике и мариновать овощи. Я люблю свою тетю, но я не могу нести ответственности за ее ортодоксальное всезнайство.
— Надо понимать это так, что ты не хочешь выходить за меня замуж?
Он спросил ровным голосом, но лицо его по шкале гнева «добралось» до пяти баллов, а потом вдруг
