«математик». Лет с шестнадцати его страстью, хобби, смыслом жизни, его наркотиком были компьютеры. Он сам их собирал, настраивал, ремонтировал, осваивал новинки. У них была замечательная компания. Нищие, голодные, слегка сумасшедшие приверженцы дела, в котором мало кто тогда смыслил, они были своего рода сектой, которую никак не тревожили ни застой, ни перестройка. В конце 80-х годов, когда компьютеризация страны набрала ход, их знания приобрели большую значимость и цену вполне материальную. Компания распалась, все растеклись по фирмам и кооперативам. Нет, не все. Кто-то не смог поменять жизнь богемную на конторскую, пропал, сгинул, спился. Петров не пропал. Ныне он был вице-президентом большой фирмы, которая выпускала компьютеры, держала сеть магазинов, разрабатывала программы. За пять лет он из полунищего младшего научного сотрудника превратился в преуспевающего бизнесмена.
На работе Петров слыл бабником. Ему было тридцать лет, он был не женат, с легкостью распространителя бесплатной рекламы делал женщинам комплименты, а его секретарша Леночка обладала внешностью супермодели.
Когда два года назад менеджер по кадрам прислал Леночку к Петрову, он со вздохом подумал, что забавная репутация дамского угодника сослужила ему плохую службу.
— С вашими данными, — сказал он тогда Лене, — бессмысленно работать, быть умной и вообще мыслить. Вы можете ходить по миру и собирать деньги за то, что на вас смотрят. По десятибалльной системе я бы вам выставил девять с половиной — ну чтобы хоть мизер оставить для идеала. Мне же требуется рабочая лошадь, а не выставочный образец. Экстерьер моего секретаря ровным счетом ничего не значит в сумасшедшей и, смею вас уверить, очень напряженной работе. Если вы сможете трудиться на пять с половиной, я буду рад и доволен. Но если ниже… Леночка, отправляйтесь лучше в Дом моделей. Подиум без вас рыдает. Таковы условия.
Ее ответ продемонстрировал некое наличие интеллекта:
— Согласна. Пять с половиной, и вы без моего позволения под юбку ко мне не полезете.
— О, этот пункт я упустил, — усмехнулся Петров.
— Шесть с половиной — и без домогательств, — торговалась девушка.
— По рукам, — рассмеялся Петров и напомнил:
— Без вашего согласия. Не хотите сегодня со мной поужинать? Нет? Значит, в следующий раз. Испытательный срок два месяца.
За два года Леночка добралась до семибалльного уровня.
Странно было предположить, но она умела работать и действовала с четкостью метронома и ловкостью карманника.
Петрова (да и саму Леночку, иначе зачем бы она так наряжалась) забавляло, как реагируют на нее новички. В юбке, которая больше напоминала набедренную повязку, с длиннющими ногами, львиной гривой золотистых кудряшек и красиво-порочным лицом, она походила на девицу легкого поведения, случайно перепутавшую панель с канцелярским столиком. Когда народ слышал ее змеиные колкости и сталкивался с въедливостью записной бюрократки, то переживал легкий психологический шок. В настроении недоуменной растерянности посетители оказывались в кабинете Петрова и невольно становились шелковыми.
Несколько раз Петрову совершенно серьезно предлагали Леночку продать, сулили большие деньги, если уговорит ее перейти в другую фирму. Он отшучивался — мол, у них заключено особое трудовое соглашение и вторая часть его пока не выполнена. Однажды он в самом деле провел разведку боем: после какого-то банкета заманил ее в кабинет и пытался поцеловать. Пощечина, которую она ему отвесила (не тыльной стороной ладони, а наотмашь, как надоедливой мухе), была весьма болезненна. Поглаживая щеку, Петров мрачно буркнул:
— Теперь я должен изречь: за эту оплеуху я уважаю тебя еще больше. Ну уважаю, и что? Куда ты денешь это уважение? На стенку в рамочке повесишь?
Леночка не сочла нужным ему отвечать. Она презрительно осмотрела его с ног до головы, пожала плечами и вышла, вызывающе покачивая бедрами. Следующий рабочий день они начали как ни в чем не бывало.
Петров не был влюблен в Леночку, но считал бы себя последним дураком, если бы не добивался такой красавицы.
Около восьми вечера Петров включил в кабинете телевизор и вспомнил о другом — том, который нужно вернуть соседке.
— Лен, ты еще не ушла? — нажал он кнопку переговорного устройства.
— Ушла.
— Тогда вернись. У тебя рабочий день ненормирован. Мне нужна игрушка для младенцев.
— У вас появились дети?
— Боже упаси, с ума сошла. Я своих топлю сразу по рождении.
— Почему для младенцев во множественном числе? Детский дом?
— Вроде того, два человечка.
— Близнецы?
— Верно. Сообрази что-нибудь оригинальное.
— Сто долларов, и деньги вперед.
— Ты выражаешься как продажная женщина.
— Порассуждайте на эту тему подольше, «Детский мир» закрывается через пятнадцать минут.
Если бы сосед не принес телевизор вечером, Зина бы не удивилась. Петров был существом из другой жизни, где благоухают одеколонами, ходят на работу и в рестораны, хронически высыпаются, читают книги и смотрят кино. В той жизни — Зина из нее давно выпала — можно давать обещания и не выполнять их, забывать, опаздывать, не обращать внимания на мелочи — и трагедии не произойдет.
В Зинином мирке упусти она что-нибудь, не сделай вовремя — случится нехорошее, пострадают дети.
Не выстирала она пеленки — не во что их переодеть, не искупала — появились опрелости. Стрелки часов строго контролировали ее обязанности и за нарушение режима карали дополнительной работой и лишением сна.
Кроме того, телевизор она смотрела редко. Если выдавалось время, включала его, но через три минуты засыпала, то же самое происходило с книгами: полстраницы — и задремала.
Петров телевизор принес. И вместе с ним большую яркую коробку.
Зина была одета в застиранный ситцевый халатик.
— Дырка на рукаве, — вежливо указал ей Петров. — О, теперь я вспомнил, что действительно был у вас.
«Он решит, что я неряха, вечно в прорехах, — подумала Зина. — Ну и пусть, плевать, у меня времени на себя нет».
— Что это? — Она указала на коробку.
— Подарок.
— Мне не нужны никакие подарки.
— Вам, — Петров мысленно вставил «такой неряхе», — я бы не стал делать подарки. Это Ване и Сане.
— Все равно.
— Все равно мы посмотрим, что придумали братья-капиталисты. — Петров распечатал коробку и начал вынимать из нее пластиковые детали.
Он провозился полчаса, собирая конструкцию.
Зина невольно включилась и стала ему помогать.
Игрушка напоминала по форме люстру, с которой свешивались на веревочках забавные маленькие зверьки. Люстра вращалась каруселью, тихо играла музыка, и в круговых движениях фигурок было что-то завораживающее. Разноцветных зверюшек на карусели можно было менять, специальный пульт регулировал скорость вращения и громкость музыки.
— Здорово! — признала Зина.
— Ничего подобного не видел, — согласился Петров. — Во времена моего младенчества такого не было.
