— Уникальный человек, самый счастливый из всех, кого я видел. Пребывает в нирване ежедневно и без особых усилий.
Татьяна с брезгливой гримасой смотрела на Васю, который пьяно улыбался и хлопал глазами, польщенный.
— Ты нашел свой идеал? — ядовито спросила она брата.
— К сожалению, недостижимый. Мешает бешеное самолюбие и отвращение к плохой водке.
— Ничего, ты у нас способный!
— Если ты поддерживаешь, то я постараюсь.
— С жиру бесишься? С богачами случается. Одни в буддистские храмы отправляются, а ты к бомжам прибился?
— Ага! — весело отозвался Петров. — Кризис среднего возраста называется.
— Ошибаешься, это ранний климакс.
— Ничего подобного! — возмутился Петров. — Меня к девушкам тянет. Вот недавно…
— Я тебя сейчас покалечу! — воскликнула Таня. — Чьи костыли? Они тебе пригодятся!
— Его костыли, — выступил в защиту Вася, — он уже покалеченный.
Татьяна к словам алкаша отнеслась без внимания, чихвостила брата.
— Вася! — скомандовал Петров. — На раскладушку — и спать. Танька! Помолчи!
Он не разрешал ей рта открыть, пока не раздался тихий храп хозяина квартиры. Татьяна не выдержала, злым шепотом начала:
— Вот что я тебе скажу, братик мой дорогой!., — Сначала ты выслушаешь меня.
Покосился на мирно сопящего Васю и стал рассказывать. Начало печальной повести, про кризис среднего возраста опустил, остальное выложил без утайки.
По мере его рассказа лицо Татьяны претерпевало метаморфозы: от насупленно злого — к удивленно испуганному, от жалостливого — к паническому, от сочувствующего — снова к злому.
— Подонки! — воскликнула она, когда Петров закончил.
— Тише! — напомнил он.
Татьяна, теперь смотревшая на Васю по-иному, встала и заботливо укрыла алкаша старой шинелью.
— Тебе нужно срочно в больницу, — сказала она. — Очень болит?
— Сейчас терпимо, а вначале чуть не рехнулся от боли. Не могу я сейчас в больницу, там меня легко вычислят. Конечно, на всю жизнь оставаться инвалидом не собираюсь. Но чтобы обезопасить Зину и детей, я готов пожертвовать обеими ногами.
— Не придется! — решительно заявила Таня;
У нее уже созрел план действий. — Зина с детьми переезжает в Омск, потом тайно перевозим тебя и вылечиваем. Мы будем жить вместе, одной семьей, тихо и спокойно. Ни одна сволочь не посмеет к нам сунуться.
— Танька, я не успокоюсь, пока не отомщу подонкам, которые все затеяли.
— Но ты же ничего не можешь сделать!
— Ошибаешься, у меня не так мало данных.
Во-первых, нотариус, во-вторых медицинское освидетельствование, в-третьих, паспортные данные Каблукова и Тренера, Игоря Ивановича Лопухина, чтоб он сдох. И самое главное — московский телефон заказчика. Мы еще повоюем.
— Пашка, я боюсь!
— Боишься мне помогать?
— С ума сошел? Что нужно делать?
— Как ни пошло звучит, раздобыть денег, — Мы продадим магазин и квартиру, переедем к маме.
Это говорила сестра, которая выгребла подчистую все семейные накопления, купив Петрову современный ноутбук и спутниковый телефон.
— Спасибо, Танюшка. Такие жертвы не понадобятся, да и подозрительны они.
— Но ты говоришь, что никто, кроме тебя и Зины, которую нельзя вмешивать, не может ничего снять с зарубежных счетов.
— Ты знаешь, что такое хавала?
— Халва? — удивилась Таня.
— Хавала.
— Кого хавала? Прятала?
— «Хавала» в переводе с арабского значит «доверие».
Этот способ перевода финансов появился раньше бумажных денег и тем более банковской системы. Его придумали китайцы — торговцы «шелкового пути», чтобы укрыть свои доходы от разбойников.
Действующий и сегодня механизм прост, при этом сами деньги никуда не перемещаются, минуют банки и сберкассы. Допустим, турок, живущий в Германии, желает перевести родственникам определенную сумму. Он укладывает ее в конверт и сдает хозяину турецкой шашлычной. Уведомление о сумме посылается по факсу или передается по телефону. Родственники турка в Анкаре приходят в сапожную мастерскую, называют пароль и получают деньги. Все следы «транзакции» (записи в блокноте, листок факса) немедленно уничтожаются. Отсутствие цивилизованной бухгалтерской отчетности делает практически невозможным отследить «концы».
Ежегодно по миру хавалой переводится более двухсот миллиардов долларов. С ее помощью действуют террористы и отмывают деньги наркоторговцы. Пакистан, Индию и Дубай называют «треугольником хавалы».
Во время дефолта девяносто восьмого года «Класс» оказался перед необходимостью перегнать большие суммы из одной зарубежной страны в другую, не засвечивая их и сэкономив на банковском проценте за перевод. Партнеры предложили воспользоваться хавалой. Петров отвечал за операцию, и она прошла успешно. Ему намекнули, что в качестве гарантии того, что он не проболтается о канале движения денег, ему неплохо было бы перевести личные деньги по хавале и подождать с получением год-два.
Выхода не было, он согласился.
Теперь в небольшой ювелирной лавке в Дубае лежали его собственные двадцать тысяч долларов.
Он мог забрать их еще два года назад, да было недосуг.
Татьяне предстояло отправиться в Дубай по туристической путевке и снять деньги. Но Петров не хотел отпускать сестру одну. Нужен попутчик — малознакомый в его окружении, надежный и верный.
После долгих раздумий он остановился на докторе Козлове. Татьяне не стал говорить, что опасается за ее безопасность, сослался на таможенные правила: без декларирования одному человеку можно ввезти только десять тысяч.
— Но я не знаю Козлова, — сомневалась Таня, — он надежный человек? Он согласится?
— Сейчас узнаем. — Петров набрал домашний телефон педиатра:
— Козлов? Это Петров.
— Петров? Это Козлов. — Тот едва ворочал языком со сна.
— Доктор, проснись. Ты опять подрабатываешь в детской «Скорой помощи»?
— Угу.
— Доктор, я в заднице.
— Опиши.
— Что?
— Симптомы.
— Не могу, здесь дамы.
— Если бы ты знал, как я хочу спать, ты бы не морочил мне голову.
— Козлов, ты давно был в отпуске?
— Рабам отпуски не положены.
— К тебе приедет моя сестра и объяснит ситуацию.
— Она симпатичная?
— Кто?
— Сестра.
