Тоськину, но я не могу иначе.
Наконец Борис выдохся и спросил Сергея:
— Что ты молчишь? Что по этому поводу думаешь?
— Ничего не думаю. Это тебе думать нужно. Это ты у нас всегда был самым умным. Все нормально, Бориска. Все — путем. Ты все правильно делаешь.
— Тебе легко говорить. — Борис громко икнул. — Водка кончилась. Мало взял. Ты такое переживал?
— Ага! — Сергей вдруг рассмеялся. — Сейчас сбегаю к студентам, займу вина и расскажу.
Когда он вернулся с бутылкой апельсинового ликера, одолженного у аспиранток, Борис спал за столом, уронив голову на грудь.
— Продолжение банкета отменяется, — заключил Сергей и перетащил друга на кровать.
Утром Бориса разбудила похмельная головная боль. Он открыл глаза, и первое, что увидел, была этикетка на бутылке с ликером. Представил, как в его сухой рот льется тягучая сладкая жидкость, и застонал от отвращения. Водички бы холодной. Или рассолу.
Сергея в комнате не было. Он пришел через несколько минут.
— У тебя аспирина нет? — спросил Борис.
— Есть. Четыре литра. — Сергей принялся выставлять на стол бутылки с пивом. — Вставай, будем лечиться.
Через час и после принятия литра пенного лекарства Борис уже мог вести осмысленную беседу на темы, действительно заслуживающие внимания, и не морочить голову Сергею своими исповедями- покаяниями.
Старшая дочь Сергея в этом году заканчивала школу, хотела поступать на факультет журналистики. Девочка училась отлично, но протолкнуть ее на дневное отделение МГУ за здорово живешь, без взяток в приемную комиссию Борис не мог.
— А на юридический, к нам? — предложил он.
— Бредит журналистикой, — покачал головой Сергей, — в рязанской молодежной газете печатает статейки. Я ее отговаривал. Продажная профессия. Знает ведь, что отец терпеть не может журналюг, а стоит на своем.
— Нормальная профессия. От человека зависит. Глядя, как Сергей чистит вяленых лещей, которых купил к пиву, Борис предложил:
— Что, если сначала на заочное? Там конкурс меньше и условия проще. А после первого семестра попробуем перевести на дневное.
. — Не знаю. — Сергей с досады громко ударил рыбиной об стол. — Сидела бы дома под крылом у матери, книжки читала и крестиком вышивала.'Поступала бы у нас в педагогический или в медицинский, как все девочки. Нет, тянет ее нелегкая в омут. Хотя… я тут посмотрел на ваших ребят, приличные экземпляры попадаются. У меня студенческой жизни никогда не было. Курсант на казарменном положении — это совсем другое. Бориска, ты думал когда-нибудь о том, что Тоська замуж выйдет?
— Мне пока рановато беспокоиться.
— А я как представлю жениха рядом со своей Машкой, так тут же ему морду набить хочется.
— От такого папаши девушке нужно срочно удирать. Решено: сдаст выпускные экзамены в школе и сразу в Москву. Ну а ты сам? Чем собираешься заняться на пенсии? Олег говорил, хочет по своим каналам устроить тебя в налоговую полицию.
— Кто ж меня на государственную службу с судимостью возьмет? Пойду в вахтеры. За месяц я тут навыки вышибалы освоил.
— Брось! — поморщился Борис. — Что ты передо мной кокетничаешь?
— Я серьезно. Вам, ребята, конечно, спасибо за участие, но я — материал отработанный. Родине мои знания и навыки не нужны.
В похмельном состоянии, терзаясь раскаянием за вчерашнее, Борис легко раздражался. Он злился на себя, но, если под руку подворачивался объект, на которого можно было спустить собак, он не упускал возможности.
— Не строй из себя балерину! — Борис повысил голос. — Они в тридцать семь уходят на пенсию и считают, что жизнь закончилась. Тебе сорок лет, ты здоров как бык, тебе еще лет тридцать пахать, а ты сопли распустил — Родине не нужен, ах, обидели мальчика. Радоваться должен, что шанс выпал с армией распрощаться. Не настрелялся еще?
— Ты! Как все эти сволочи! — Сергей легко заводился. — Считаете, что в армии одни недоумки и убийцы! Которые вас защищают!
— От кого? От кого нас защищать должна миллионная армия? От американцев? От китайцев? В Чечне воевать нужна регулярная армия?
— Ты лучше меня должен знать, что мощь государства опирается на сильную армию.
— Сильную! А у нас что ни день, то сообщение о дезертирах, которые перестреляли однополчан. Солдат давно превратили в рабскую силу, которая используется как ни попадя.
— Много ты знаешь! Что ты мне хочешь доказать?
— А ты мне что хочешь доказать? Борис опомнился первым:
— Хватит орать!
— Хватит, — согласился Сергей. — Чуть не подрались. Пойми, я в жизни ничего другого не умею делать. Думаешь, мне не обидно видеть то, что с армией происходит? Мое поколение последнее, которое имеет опыт боевой подготовки и может чему-то научить. А у нас уже служат летчики, на самолетах не летавшие, и моряки, в походы не ходившие. Командирами рот, батарей, батальонов назначают офицеров, что ни стрельб, ни занятий, ни тренировок, ни учений толком провести не могут. Недавно в Индию продали несколько сот новых танков «Т-90». Подготовку индийских танкистов решили организовать в России. Сначала долго искали танк, потом офицеров, которые этот танк знают. А его много лет назад приняли на вооружение!
Борис не стал упрекать Сергея: я ведь тебе о том же говорил. Пока не кончилось пиво, они спокойно обсуждали проблему создания в России профессиональной армии. Когда Борис вернулся к разговору о дальнейшей судьбе Сергея, тот попросил:
— Не тереби меня. Я еще ничего не решил. Залягу на месяц в госпиталь, там времени на обдумывание будет достаточно.
— Тебя не накажут, что ты на день позже явился?
— Больше, чем наказали, уже не смогут.
Машину еще вчера Борис перегнал на университетскую стоянку. Домой, к матери, отправился на метро.
Надо позвонить Татьяне. Как она себя чувствует после давешних представлений? Почти с облегчением услышал от Катеньки, что Татьяны Петровны нет дома, уехала навещать заболевшую подругу. Можно завалиться спать с чистой совестью.
Панику подняла Ольга.
— Представляешь, эта дура беременная! — кричала она в телефонную трубку.
Татьяна решила, что речь идет о Катеньке, и обиделась:
— Представляю! И почему ты мою невестку дурой обзываешь?
— Какая невестка! Киргизуха в обморок навернулась, ее на «скорой» домой доставили. В общем так: ты сейчас приезжаешь ко мне в «Останкино», мы хватаем такси и мчимся к этой наследнице революционных традиций.
Татьяна стала быстро собираться. Лена беременна, без сомнения. Она неожиданно падает в обмороки только во второй половине беременности. Врачи причины так и не обнаружили. Когда Лена носила Славика, муж, родители, подруги глаз с нее не спускали, под руки водили. А второго ребенка Лена потеряла — упала на лестнице и пролежала какое-то время, сначала без сознания, а потом корчась в страшных болях и истекая кровью, пока соседи не обнаружили.
Только младенца Ленке не хватает! Еле концы с концами сводит. С другой стороны, аборт делать уже поздно. Ребенок — это прекрасно! Да, особенно в ее ситуации: сорок с лишним, мужа нет, сын тунеядец, зарплата нищенская.
