Анна ехала в машине на работу и думала о том, что двух медсестер будет недостаточно. Работать двенадцать часов через двенадцать или сутки через сутки никто не выдержит. Значит, нужно три сиделки. Где их взять, надежных, неболтливых? Ирина во многих отношениях была сущим спасением. Может, поискать хороший санаторий? У нас таких, пожалуй, еще нет. А в Швейцарии определенно есть. Сплавить Юру, выйти замуж за Суслика? Нет. Почему?
Она чего-то боится. Что Суслик тоже упадет, станет калекой и ляжет на нее обузой? Но почему он должен обязательно падать и разбивать голову? А если пуля бандита? Недавно его приятеля ранили. Все равно — случайность, глупо опасаться случайностей. Значит… Неужели Суслик по рангу не вышел и она боится сама себе в этом признаться? В постели годится, а в свет его вывести она стесняется. Нет, неправда. Его нечего стесняться. Суслик интересный человек, остроумный собеседник. Его искренность, мужественность, порядочность и еще десяток замечательных качеств видны невооруженным глазом. Косте Колесову, который вначале воспринял Сусликова в штыки, понадобилось три минуты, чтобы поверить и выложить все, что тот просил. Конечно, Дима никогда не сделает карьеру, не станет милицейским генералом, но это и хорошо. Стоп. Почему хорошо? Это плохо. Он никуда не хочет двигаться. Сейчас он активен, добивается ее, а добьется, сядет сиднем у телевизора с бутылкой пива. Днем пострелял в преступников, вечером пива попил — и так всю жизнь. Еще в походы будет ходить на лыжах, на рыбалку ездить и в шахматы с соседом играть. Она умрет со скуки. Опять неправильно. Уж если быть логичной, то прежде всего надо думать о том, что Сусликов может оказаться хорошим отцом, особенно для Кирюши. Да и Дашке твердая рука нужна, а Суслик антимоний разводить не станет, у него все строго — равняйсь-смирно и марш на зарядку.
Анна прикрыла глаза и стала вспоминать, как она выходила замуж за Юру. Он был взрослый, большой, а она — молоденькая, глупая, восторженная. Он носил ее на руках в прямом и переносном смысле. Однажды у нее заболел зуб, и он всю ночь баюкал ее, не выпускал из рук. А когда утвердили их командировку в Перу, посадил жену на плечи и скакал по квартире. А однажды на них выскочила овчарка, может, и без злых намерений, но они с Дарьей заверещали как резаные. Муж схватил пса за шкирку и отшвырнул на десять метров. Юра всегда был защитником, и добытчиком, и опорой, и хозяином — всем. А теперь она хочет сдать его в приют. Вот оно: Дима никогда не будет хозяином и опорой, он будет мужем- попутчиком. А она хочет спрятаться за спину, подобную Юриной: чтобы муж принимал решения, а не она диктовала, как поступить. Да! Чтобы он зарабатывал и чувствовал себя уверенно, а не жил на ее доходы. Чтобы его авторитет давал ему право приказывать, а она бы с радостью подчинялась. Она знает, как быть счастливой замужем, и не верит, что может быть счастлива с Димой. Или все это полная чушь?
Они уже долго стояли на светофоре. Анна открыла глаза. Никакого светофора. Стоят у подъезда центра.
— Что же ты меня не разбудил? — укорила она водителя.
Саша пожал плечами. Он знал, что Анна Сергеевна не спит, — когда спят, так тяжко не вздыхают.
Анна позвонила в отдел кадров и попросила через бюро по найму и рекрутерские фирмы подобрать несколько кандидатур на работу сиделок у частного лица, беседу с кандидатами она проведет лично. Несколько минут раздумывала, но потом все-таки вызвала юриста и поручила запросить в Швейцарии список санаториев для инвалидов детства и умственно отсталых, а также условия содержания и порядок оформления иностранных граждан.
Глава 7
У двойняшек Колесовых месяц не было имен. Вера предлагала мальчика назвать Костей, Костя девочку — Верой, и оба соглашались, что в этом случае путаница с именами их ждет постоянная. С вечера они выбирали имена, а утром их забраковывали. Любые имена казались родителям недостойными их замечательных детей. Девочка и Мальчик — так малышей все и звали. Наконец Колесовы остановились на именах Савва и Агриппина.
— У вас с головой все в порядке? — ужаснулась Анна.
— Есть еще вариант Митрофан и Марфа, — сказала Вера.
— А мне нравятся еврейские имена, — вставил Костя. — Иосиф и Сара, Давид и Ребекка.
— Иуда и Юдифь, — подхватила Анна. — Прекратите издеваться над детьми! Дайте им простые хорошие имена, которых они не будут стыдиться, потому что их станут постоянно переспрашивать. У Даши в классе мальчика зовут Климент. Представляете, как его дразнят? И Алимент, и Цемент, он дерется из-за своего имени каждый день.
— Мне нравится Данила, — сказала Вера.
— Отлично! — похвалила Анна.
— Нет, Данила — это дворник, — не согласился Костя.
— Почему? — удивилась Анна.
— По ассоциации, у нас был дворник Данила.
— Хорошо. Костя, кто, по-твоему, не дворник?
— Никита.
— Замечательно. Никита Константинович. Как только выговорит свое имя-отчество, занятия с логопедом можно отменять. Вера, теперь ты назови свою девочку.
— Подождите! — Вера боялась принять решение. — Никита — не сокращается. И какие ласкательные? Никиток, Никитушка, Никитулечка, Никиточек…
— Все, хватит, — остановила Анна. — Остальные вспомнишь на досуге. Как ты назовешь девочку?
— Может быть, Ульяной? — предложил Костя.
— И она вырастет как эта баскетболистка, под два с половиной метра? — не согласилась Вера.
Анна схватилась за голову:
— Рост человека не зависит о его имени! И всех дворников как-то звали! Бедным двойняшкам имена не грозят вообще, потому что их родители страдают врожденным дебилизмом. Вера, как звали твою маму?
— Натальей.
— И мою Натальей, — сказал Костя.
— Что же вам еще надо! — Анна всплеснула руками. — Прекрасное имя, и сокращается и склоняется. К собственным мамам у вас есть претензии? Нет! Слава Богу! Значит, их внуков назовут Никита Константинович и Наталья Константиновна. Чудно! Лучше не придумаешь. Если вы попробуете еще что-то изменить или рефлексировать по этому поводу, я подам на вас в суд за издевательство над несовершеннолетними.
С легкой руки Даши, которая вместе с мамой приехала в гости смотреть на тети Вериных двойняшек и тарахтела над ними погремушками, мальчика стали звать Никой, а девочку Натой. Через месяц родители уже не могли себе представить, что есть имена лучшие, чем Ника и Ната.
Младенцы были похожи друг на друга, как все младенцы, то есть были совершенно разные. Ника более активный, подвижный, с волосиками темнее, чем у сестры. Ната чуть флегматичная, спокойная, со светлой челкой, спускающейся на глаза. Родителям постоянно казалось, что с детьми что-то происходит — то стул не тот, то газы, то отрыжка, — но на самом деле младенцы прекрасно развивались и набирали вес. У обоих был отличный аппетит — верный признак хорошего самочувствия. Молока у Веры хватало, и ранним утром — первое кормление дети требовали в пять часов — полусонный Костя прикладывал одного малыша к одной Вериной груди, Вера держала второго у другой. Случалось, что все четверо засыпали в этой живописной позе.
Им повезло с участковым педиатром из районной детской поликлиники. Александра Ивановна, так звали врача, пока двойняшкам не исполнился месяц, приходила каждый день. Но и ее, терпеливую, привыкшую к панике молодых родителей, Колесовы своими страхами вывели-таки из терпения. Однажды Костя поздней ночью срочно вызвал врача, потому что Вера, вовремя не постирав белье, забила тревогу:
