Следовательно, проверкой израильской дипломатии станет не то, сможет ли она завоевать недолговечные симпатии ценою жизненных интересов Израиля, а сможет ли она отстоять эти интересы. Уступать нажиму ради эфемерного международного признания, гораздо легче, чем повсеместно защищать свою позицию в жизненно важных вопросах. А заслужить уважение наций, занимая эту позицию, гораздо труднее, но, в конечном счете, гораздо умнее и надежнее.
Те, кто полагают, будто проблемы восприятия Израиля мировым общественным мнением закончатся с созданием Палестинского государства, глубоко ошибаются. В этом случае Израиль окажется перед прямой угрозой своему существованию и перед лицом информационного кошмара, поскольку все силы арабского мира нацелятся на все еще невоссоединенное арабское население на оставшейся территории Израиля. Сопротивление такому исходу событий, напоминающему Чехословакию 1938 года, Ливан и Балканы сегодня, имеет критическое значение для дальнейшего существования еврейского государства. Израиль должен направлять поток общественного мнения, а не соглашаться, чтобы этим потоком его тащило к грядущим политическим порогам. У многих из тех израильтян, кто не придает значения воздействию на общественное мнение, такое представление сформировалось под влиянием значительных объемов информации, искаженной арабской пропагандой. Они стали соглашаться с объяснением, будто Израиль подвергается нападкам со стороны арабского мира после его победы в Шестидневной войне 1967 года. Это – предельное состояние психики осажденного: если я попал в блокаду, значит, я, должно быть, что-то сделал не так. И если мой враг приказывает мне опустить подъемный мост, а иначе он продолжит осаду, я обязательно должен сделать так, как он говорит, чтобы ослабить тяжесть его неодобрения.
(Существуют различные варианты аргументирования такого рода поведения: этот враг и не враг вовсе, осада вовсе не осада, а крепостные стены вовсе не так уж крепки и т.д. Более того, настаивают такие 'обоснователи', внешнеполитическая ситуация уже совсем не та. Разве не изменился сам мир, где повсюду прежние враги вновь становятся друзьями?). Почему же Израиль должен являть собой печальное исключение из этого ликующего правила? Давайте сократим армии, заключим в объятия своих супостатов и заживем с ними в непреходящем мире и покое.
Тот факт, что, возможно, во многих частях света происходят изменения к лучшему, вовсе не означает, что то же самое происходит в непосредственной близости от Израиля. Несмотря на хорошую новость, что крах советского спонсора привел к столу переговоров такой режим, как сирийский, остается фактом, что во многих отношениях сосед Израиля меняется к худшему. И уж, конечно, никак не становится лучше. Разве изменился Саддам Хусейн? А Каддафи? Есть ли за иракскими кулисами свой Лех Валенса? А за иранскими – Вацлав Гавел? Бесчисленные бандитские ближневосточные режимы продолжают оставаться нереформированными, арабские армии продолжают увеличивать закупки оружия на Западе и Востоке, и больше не нужно ждать одобрения Советов, чтобы развязать очередную авантюру. Хуже того, исламский фундаментализм продолжает накапливать силы. А еще хуже то, что разработка ядерного оружия арабскими государствами и Ираном продолжается с бешеной скоростью. Однако, все это не имеет значения для тех, кто с готовностью отбрасывает эти проблемы как 'ловлю блох', нарушающую картину, которую им ужасно хотелось бы видеть за осажденными стенами.
Эти же самые израильтяне предлагают порой иные рецепты самоубийства. Какой смысл сопротивляться требованиям арабов, вопрошают они, если Соединенные Штаты и другие мировые державы неизменно стоят за поддержку этих требований? Как Израилю удастся когда-либо завоевать расположение Америки, если он не выполняет американских условий? Этим капитулянтам и в голову не приходит, что задача израильских руководителей как раз в том и состоит, чтобы постараться убедить американское правительство, что в интересах Соединенных Штатов проводить политику, согласованную с израильскими интересами, а не наоборот. По крайней мере, основная цель внешней политики любой страны добиваться осуществления своих собственных интересов.
Странно, но адвокаты этой позиции покорности никак не могут понять, что Соединенные Штаты – это колеблющаяся демократия, на формирование политики которой оказывают влияние различные силы: и администрация, и конгресс, и, особенно, общественное мнение. И каждый из этой аудитории жаждет быть в курсе различных мнений и легкодоступен для убеждения. Американская политика в отношении Израиля, в конечном счете, определяется синтезом всех этих сил, и Израиль должен пользоваться любой удобной возможностью и стараться убедить всех и каждого в справедливости своего дела. К этому стремятся даже те, кому нечего сказать в свое оправдание, и Израиль не может себе позволить не воспользоваться своим шансом. Как в 30-х годах, когда евреи были слабы и ничего не предпринимали против британской политики, столь враждебной их интересам. Тогда они отказались от попытки обратиться к английскому народу и парламенту, благосклонно настроенным к еврейству. Сегодня и в Израиле и среди части евреев диаспоры существует фракция, которой претит сама идея активной оппозиции опасной для Израиля политике, которая исходит из Вашингтона, ибо они уверены, что подобная оппозиция сама по себе поставила бы под угрозу отношения Израиля с Соединенными Штатами.
Это логика порочного круга. Израилю не следует жертвовать жизненно важными интересами во имя отношений, которые предполагают защиту, в первую очередь, именно этих интересов. Более того, такое мышление не учитывает, что в Вашингтоне, как, впрочем, и во многих других местах, хорошо разбираются в здравой убедительной аргументации, мощно подкрепленной твердой волей. Слабый и робкий может добиться удачи на время, но не очень продолжительное. Словом, в международной политике, как, впрочем, и во внутренней тоже, сила к себе притягивает, а слабость отталкивает.
И это справедливо не только в борьбе за общественное мнение (где поддержку получает сильная позиция, а не слабая), но также и в увеличении возможности получить поддержку правительства даже прежде, чем будет задействован фактор общественного мнения. Как-то забывается, что существенная иностранная помощь Израилю не поступала между 1948-м и 1967 годами, когда наша страна воспринималась как образование недолговечное и находящееся под постоянной угрозой уничтожения. Резкий подъем американской помощи Израилю начался только после Шестидневной войны, когда Израиль одержал блестящую победу над арабами, завладел территориями, несмотря на серьезные разногласия, и, вне всякого сомнения, доказал, что он стал военной силой, превосходящей все остальные на Ближнем Востоке. Предположение это было подтверждено в сентябре 1970 года, когда израильские силы были использованы для предотвращения установления сирийского контроля над Иорданией. Те, кто постоянно призывают вернуться к границам 1967 года, по-видимому, никак не учитывают этих обстоятельств, невпопад утверждая, что владение территориями поставит под угрозу американскую помощь. На самом же деле, ничто не может поставить под угрозу американскую поддержку Израиля с большей вероятностью, чем возвращение Израиля в состояние хронической уязвимости. Ни одна нация в мире не вступит в союз с Израилем, если он вернется к демонстрации пассивной добродетели еврейской беспомощности.
Все это относится и к экономической беспомощности. Экономически слабый Израиль не внушал никакого желания заключать с ним экономические или политические союзы. Однако Израиль, которому удалось бы сбросить политико-бюрократические путы, стесняющие его экономику, быстро преобразился бы в заметную экономическую державу, с которой другие старались бы сблизиться. Так, Тайвань и Южная Корея смогли преодолеть свою политическую изоляцию, продемонстрировав реальную экономическую силу. Более того, поскольку американская помощь Израилю в ближайшие годы, по всей вероятности, значительно сократится, если не прекратится вообще, – из-за внутренних причин, не связанных с Ближним Востоком, все силы израильской экономики нужно сосредоточить на привлечении американских инвестиций, а вовсе не на американской филантропии. В результате американский интерес к Израилю должен неизбежно возрасти, и возрасти даже значительнее, чем в годы американо-советского соперничества.
Некоторые считают, что то, что Советский Союз прекратил свое существование и больше не представляет угрозы американским и западным интересам в регионе, бесповоротно изменило значение Израиля для Соединенных Штатов и Запада. Я не разделяю эту точку зрения. Крушение СССР просто сменило одну угрозу на другую. СССР очень внимательно контролировал агрессивные поползновения своих сателлитов, в Кремле всегда знали, когда следует отказаться от выполнения обязательств, которые могут привести к наращиванию противостояния с американской военной мощью. Кроме того, советские лидеры чрезвычайно внимательно следили за тем, чтобы никакая советская ядерная технология не попала в руки марионеточных режимов возможно потому, что прекрасно понимали, какую страшную опасность может представлять эта технология в таких руках. И вот именно перед этой опасностью мир и оказался сегодня. Ирак, Иран и Сирия состязаются сейчас в разработке ядерного оружия и ракетных систем для его доставки.
