Выскочка из отморозков

привел бы, и всех ее живых мужиков и хахалей! Это однозначно. Такое не пустил бы в дом в другой раз! — встрял Герасим хмуро.

Борька, перед тем как лечь спать, проверил набитые битком два чемодана. Они так распухли, что замки и ремни на них трещали, готовые лопнуть в любую секунду.

—

Бабуль! Зачем мне столько свитеров? Одного хватит! — протестовал Борька, вытаскивая лишние пуловеры, свитера, носки, рубашки, банный халат и полотенце, рукавицы и нижнее белье. — Будто до конца жизни в ссылку отправляете, я ж вернусь после училища сюда — в свой город. А в училище форму выдадут. Домашнее не разрешат надевать. Я это уже знаю. Вы же перестарались! Ну зачем мне три пары домашних тапочек? Надо мной все ребята хохотать будут. Этой одежды на взвод хватит. А я еще домой на каникулы приеду! Бабуль, ну зачем мне целая сумка пряников?

—

Они ж медовые! Твои любимые!

—

И что с того? Тут на все училище! А мне и одного по горло хватит! К чему столько? — Вытаскивал из сумки молоко, сметану, масло, яйца. — Бабуль! Не надо! Я не обжираться еду! — Отставил сумку к ногам Степановны. И, подхватив один чемодан, занес его к себе в комнату, довольный своевременной ревизией.

Утром, едва проснется город, состав с ребятами уйдет от перрона. А пока Борис спит. Во сне он спешит на свидание со Светланкой. Она уже приехала и ждет его, чтобы снова умчаться на полянку к реке, к березовой роще, подальше от людей и чужих глаз…

ГЛАВА 9 Легашонок

Борька и не предполагал, что такой серьезный спрос предъявят к курсантам школы милиции в Санкт-Петербурге. Всех прибывших поселили в общежитии, где поддерживался настоящий военный порядок. В каждой комнате был свой дежурный, отвечающий за идеальную чистоту и тишину. О курении в комнате даже думать не позволялось. Обувь и одежда не валялись где попало. И с Борьки потребовали, чтобы он в обязательном порядке соблюдал все правила.

Уже в первый день дежурный по комнате начал делать замечания Борису:

—

Иди почисти ботинки! Куда в таких пыльных приперся? Из свинарника иль пивбара вывалил? А ну отваливай! Приведи себя в порядок!

А через полчаса снова недовольство:

—

Рубашку в шкаф повесь! Чего она на стуле ночует? Иль дома таким недоделком жил? Полотенце на вешалку! И расческу не клади на подоконник. Для того у тебя ящик имеется в тумбочке!

Борька вспылил и послал матом дотошного парня. Тот выглянул в коридор:

—

Илья! Давай сюда на минутку! — Наябедничал парню о новичке. Вошедший оглядел Бориса с ног до головы и сказал:

—

Ты уже не дома, вникай! Шестерить за тобой никто не станет. А начнешь возникать, мигом в коридор вышвырнем. Придется снимать квартиру. Здесь это дорого и проблемно. И еще: если мы вышибем, другие не возьмут. Такое у нас правило. Жалобы тоже не рассматриваются. Кстати, на следующей неделе сам будешь дежурить. Понял? Порядок в комнатах проверяют офицеры. Чуть что не так, врубят наряд вне очереди, пойдешь туалеты драить или коридоры, а может, двор станешь мести. Короче, перспектива незавидная. Ну а коли наехать на нас захочется, придещь в спортзал вечером. Мы тебя научим общению. В комнате не воспитываем новичков. А там живо забудешь матерщину!

Борька оглядел парней. Рослые, накачанные, они смотрели на него с усмешкой.

—

Ну, чего стоишь? Не все переварил? Секи, человече, мы занимаемся последний год. И тебя нам дали на воспитание, чтобы быстрее освоился, прижился. Тебя как зовут?

—

Борис…

—

Меня — Илья, его Димка, еще Антон есть. Если у тебя мозги не плывут, все будет нормально. А начнешь вылупаться, добра не жди…

Борька понял: в случу чего его могут попросту отсеять из курсантов, и докажи после

дома,

что не дурак.

Помывшись, переодевшись, он пришел в столовую. Понравилось. Кормили здесь вкусна и сытно. Побывал в парикмахерской, вышел во внутренний двор школы, он оказался огромным.

—

Да! Такой за целый день не подметешь, — передернул плечами зябко, пошел искать ребят из своего города, но не нашел, вернулся в комнату.

—

Тебя искали. Давай на собеседование беги!

—

К кому?

—

К завучу. Мужик строгий, но толковый. Его рук никто не миновал. Он твое место в будущей работе определит. Что порекомендует в отношении тебя, то и будет, — сказал Дмитрий.

Борис смутился, попав в кабинет Захарова. Константин Николаевич, оглядев парня, предложил присесть и спросил:

—

Какими ветрами к нам? Своей волей или кто-то убедил?

Борька растерялся, ждал любой другой вопрос, но не этот. И ответил:

—

Вообще хотел в Суворовское податься, но там только сирот берут. А у меня оба отца и мать живы.

—

Как это два отца? — не понял полковник.

—

Родной и отчим!

—

Вот оно что! Кто ж из них к нам надоумил?

—

Отчим убедил. И участковый…

—

Участковый? Часто с ним общался?

—

Случалось. Пока пацаном был, помучился он со мной. Не было недели, чтоб не навещал. Так и думал, пока вырасту, уши заячьими станут. Все время меня за них домой притаскивал.

—

А за что, если не секрет?

—

За курево, я рано курить стал, жрать хотелось, а покормить некому — мать на работе, родитель алкаш. Бил да пил. Гонял нас день и. ночь, — отвернулся Борька, краснея за откровенность.

—

Борь, скажи, воровал?

—

Нет! Хулиганил. Хотя у соседки сметану из кувшина сожрал несколько раз. А у другого — груши с дерева обтряс.

Но это давно, в детстве. Ну еще с девкой меня припутал. В мужики я торопился. Участковый помешал.

Константин Николаевич рассмеялся от души:

—

Выходит, помешал участковый в мужики пробиться раньше времени? Ну а почему именно к нам надоумил поступать?

—

Надоел я ему, решил спихнуть хоть куда.

—

Э-э нет, если б отделаться вздумал, нашел бы тебе другое место. Это уж точно.

Понемногу разговорились. Борька рассказал о Беркуте, ресторане, наркоманах.

Захаров, слушая, хмурился.