— Это еще зачем?
— Кто она нам?
— С мертвыми не враждуют! — подсел человек поближе к сыновьям.
— Я не приду! — нахмурился Максим.
— Нам ни с живой, ни с мертвой говорить не о чем. Ты ее для себя привел, сам с нею и разбирайся. Нам она никто!
— Под одной крышей жили, даже совестно перед людями! — напоминал человек.
— Чаще на улице канали, деваться некуда, мелкими были. Не неволь и не проси, мы не придем. Она всегда была чужой! А с такой, что взять? Ты не смог, как все нормальные люди, выдержать год без бабы после смерти матери!
— Я не для себя, ради вас ее привел, чтоб заботилась и мать заменила!
— Эту гнусную басню ни тебе говорить, ни нам бы слушать! — Стыд поимей и помолчи! — обдал отца злым взглядом Максим.
— Ладно, нынче ничего не выправить. Хоть ко мне наведывайтесь. Я-то вам кровный, свой.
Ребята, услышав, отвернулись от мужика.
— Чего морды воротите? Там жилье ваше!
— Да брось смешить. Месяца не пройдет, как другую приволокешь,— рассмеялся Роман.
— И тоже станешь базарить, что ради нас притащил?— усмехался Максим.
— То как же? Конешно! А хто в порядке станет держать жилье? Понятное дело, баба! Ну, а я уже не единую не пропишу!
— Делай, как хочешь! Нам скоро в армию! Если вернемся, то не к тебе, а на завод. С тобою все кончено. Ты нас детьми швырнул под ноги чужой бабе. Мы еле выжили. Познали цену твоей похоти! Больше рисковать не стоит, и веры тебе нет. Мы ничего не значили в твоей жизни, а потому и самого вычеркнули из души. Зачем нам такой отец?
— Ребята! Ну, простите, где был виноват!
— Слишком много обид и горя стерпели от вас. Прощают, когда ждут и надеются на лучшее. Нам ждать нечего!
— Сынки! Поймите! Я остался один!
— А мы были малышами! Помнишь, как нас обоих выкинули во двор зимой? На холод, голодными, даже без курток. Нам тогда лет по пять было. Соседи заставили вас взять нас с улицы, милицией пригрозили. Это часа через два, когда мы вой подняли. Сами вы о нас и не вспомнили!
— Как зверски били нас обоих ни за что! Теперь прощения просишь? Но у кого? Все отморожено и ни капли тепла к тебе не осталось. Не нужна твоя квартира и ты вместе с нею. Живи, как старый волк вне стаи! Нет тебе места среди людей! И не зови! Мы не придем. Навсегда ушли из твоего логова! И никогда о том на пожалели.
Они молча встали.
— Хоть помогите какою копейкой! Мне вовсе не на что хоронить! — взмолился мужик.
— Так бы и сказал! А то развел, распустил сопли про жалость!
— Подожди тут немного! Сейчас принесем, сколько сможем,— пошли ребята наверх.
Вскоре они вернулись, отдали деньги.
— Этого не хватит, мало! Еще и помянуть нужно! А тут что?
— Давай сюда! Обойдись сам! — протянул руку за деньгами Максим.
— Э-э, нет! А на что хоронить бабу? — побежал человек к двери, боясь, чтоб сыновья не отобрали и эти. Он выскочил в дверь, забыв попрощаться и поблагодарить. Он не ожидал и этого...
Парни, уходя из вестибюля, глянули на Егора Лукича, тот коротко кивнул им и снова склонился над отчетом. Человек думал, что сегодня разделается с бумагами. Но в общежитие вошел Сашка Ухов. Он недавно женился и ушел жить в семью, к жене, в двухкомнатную квартиру в многоэтажке. И очень радовался, что теперь у него будет своя квартира, на самом верхнем, девятом этаже, в новом доме со всеми удобствами, с лифтом и телефоном. Одного не учел парень, тещу. На нее тоже полагалась комната в этой квартире, и баба чувствовала себя тут полной хозяйкой.
Сашка достаточно долго жил один до женитьбы и никогда не подчинялся женщине, тем более теще. Он попросту не замечал ее. Не видел в упор. Но теща была не из тех, кто жил тихо, стараясь не мельтешить и не попадаться на глаза. Она считала себя главным лицом в семье, хранительницей очага! А потому требовала к себе особого внимания и уважения, послушания и кротости.
Первым делом она потребовала у зятя деньги.
Глава 7. ЗАБОТЫ И РЕШЕНИЯ
Сашка подумал, что баба прикалывается. Какое отношение она имеет к его деньгам? Уж если останутся у него лишние, он отдаст их жене. А причем тут теща?
Парень прошел мимо. Подсел к жене, не оглянулся в сторону Зои Ивановны, та уже вскипела, подошла к столу злая:
— Як тебе обращаюсь! Слышишь, Сань! — чуть ли не орала баба.
— Да в чем дело? — повернулся к теще.
— Не коси под придурка! Ты живешь с нами целых две недели и ни копейки денег мне не дал! — багровела баба, вцепилась в край стола.
— А когда и за что я задолжал вам?
— Как это так? Ты питаешься, живешь здесь! Или считаешь, что продукты в магазине и на рынке нам бесплатно дают? — вставила руки в бока, изобразила из себя боевую корову, готовую биться рогами до последнего.
— Теперь мы с Асей сами будем ходить за продуктами и оплачивать все коммунальные счета,— ответил спокойно. Теща словно взорвалась:
— Что? Мне не доверяют? — заорала баба.
— Своими деньгами я распоряжаюсь сам! И никому их не отдам! Даже не надейтесь! У меня родная мать никогда не требовала. Могла попросить на что-то конкретное, но не в таком тоне!
— А что? Я перед тобой на колени должна встать?
— Мам, успокойся! Не грузи и не нагнетай! — вмешалась дочь хмуро и добавила:
— Иди, отдыхай! Мы сами разберемся.
Зоя Ивановна, громко хлопнув дверью, ушла в свою спальню, бросив через плечо:
— С нынешнего дня сами себе жрать готовьте. Я вам не прислуга. А то ишь, деловые здесь поразвелись!
И, правда, с того дня теща перестала готовить для молодых. Они сами заботились об ужине. И, чаще всего, ели в заводской столовой, а дома пили чай с чебуреками или пирожками. Аккуратно оплачивали все счета.
Зоя Ивановна не разговаривала с ними и ходила по квартире грозовой тучей, готовой разорваться разрядом молнии в любой момент. Но не было повода. Это бесило.
А вскоре Сашка заметил, что у него пропадают деньги. Нет, не на работе, не в цехе, именно дома. Он сказал об этом жене, вместе посчитали. Действительно, исчезла часть получки. Ася пообещала сама поговорить с матерью, Сашка дал слово не вмешиваться.
— И ты туда же? Вступаешься за голожопого проходимца! Я чем обязана, что убираю и стираю, глажу за вами? Или вы покупаете стиральные порошки, освежители и всю бытовую химию? За что я вам обязана? Сели на шею оба, вместо благодарности еще мне выговариваете, два нахала!
— Послушай, мам, не заходись! Речь совсем о другом! Почему не сказала и не спросила, а сама влезла в карман?
— Я не пропила и не потратила на себя ни копейки, слышь, дура? Я терпела, сколько могла, и тратила свои! Вы косили под слепых и лепили из меня дуру! Так вот хватит ездить на моей шее! Либо пусть твой хахаль привыкает жить в семье, как все нормальные люди, или пусть выметается ко всем чертям! Ишь,
