Жалеет, что столько лет потеряно, мол, раньше надо было одуматься! — говорил Никита.
— А черт с ними! Нам терять нечего! Дай Бог весны дождаться! — говорил Алексей.
Но… Уже через две недели, вернувшись домой, узнали мужики об инфляции. Живя в тайге, не слышали, что происходит в Сероглазке и во всей России. Резкий скачок цен, полное обесценивание денег. И самое страшное, что больно ударило по каждому, вместо того, чтобы заработать, все они остались должны за питание…
Алексей, услышав о том, запил по-черному. Клял правительство, безмозглых политиков и не знал, как, какими глазами смотреть теперь на сельчан, с которыми работал в тайге.
Доводить дома никто не хотел. Не соглашались с расценками, боясь завтрашнего дня и нового витка инфляции.
А цены росли с каждым днем. За ними уже никто не успевал. Быстро опустели полки и прилавки магазинов. Люди запасались впрок всем, чем только можно. Мыло, спички, соль, сахар — мешками и ящиками.
— Ольга! Всего не напасешь! Ты словно к войне готовишься! — говорил Николай. И напоминал сестре о возрасте.
— Не о себе, Коля, пекусь! Детву жаль! Без порток ходить станут. Обовшивеют! Гляди! В магазине никакой крупы не стало. Все разобрали! На единой картохе сидеть будем. Сами ладно. Свычные. Малых жалко! — плакала сестра.
От страха и неизвестности перед днем завтрашним затихла Сероглазка. Люди боялись выходить из домов. Ходить в гости к соседям не решались, совестно было объедать. Даже родные друг друга не навещали. Накладно стало. Старались всяк свою семью вытянуть. Уж не до родни. О дружбе забыли.
— Как же там мои — в Красноярске? — беспокоился Николай о сыне, внуках. — Успели переехать или нет? Голодают? — сжималось сердце болью и поделился с Ольгой.
— Навести, не томи душу. Возьми сала, меду и масла. Это свое. Отвези гостинцев. Лишним не станет. Нынче харчи в копеечку влетают. Так что желанным гостем будешь! — собрала в дорогу.
Николай обещал не задерживаться в городе дольше чем на неделю. И уехал утренним автобусом, удивившись высокой цене билета.
— Раньше я за такие деньги в Москву мог слетать, пробыть там неделю и вернуться на самолете! — сетовал человек.
— Это когда было?
— Совсем недавно!
— Папаша! Деньги надо в оборот пускать, а не держать в кубышке! — посмеялись попутчики.
И Николай, отвернувшись к окну, думал об одном: «Как жить? И, главное, зачем?..»
— Нет! Не переехали, не успели. Цены на квартиры поднялись так, что Павлик забыл о переезде семьи. Не по карману ему! Да и о чем говорить, если его жене пришлось устраиваться на работу! Она теперь в коммерческом магазине. Павлик привозит товары, она их продает. Поначалу трудности были с транспортом. Теперь вроде наладилось у них. Грузовыми самолетами доставляют! — рассказывала Арпик, опорожняя сумки Николая.
— Грибы! Сколько лет я их не видела! Целую вечность! — открыла пакет Арпик. И долго вдыхала, наслаждаясь запахом.
— Мед передай! Таежный! — указал на трехлитровую банку Николай.
— Ого! По нынешним временам это королевский подарок!
— Вот сало! Может, будут есть?
— Теперь все едят, Коля. Даже то, что недавно и не нюхали. Нынче подчистую. Не успеваешь на стол поставить, — то ли пожаловалась, то ли похвалила внуков Арпик.
— Вот огурцы, помидоры соленые! А это —
щучья икра! Может, пригодится?
— Ничего себе! Я ее не отдам! Сберегу до приезда Павлика. Надо и его чем-то побаловать! — поставила банку в холодильник.
Николай удивился, но промолчал.
— Масло Ольга передала, сама сбила. Уж и не знаю, какое получилось.
— Спасибо ей передай от нас!
— Послушай, а как ты концы с концами сводишь на свою пенсию? — спросил Николай.
— Если б на пенсию надеялась, давно бы на том свете была! С голоду умерла бы. Нас, врачей- пенсионеров, немного подержали на обслуживании вызовов «неотложки». А потом отказали и в этом приработке. Институты дали приток молодых врачей. Им тоже жить надо и кормиться. Вот и погнали всех. Вежливо отказали. Мол, не можем больше вас держать. Пришлось самим о себе позаботиться.
Устроилась в частный кабинет диагностики. Но и тут не повезло…
— Почему?
— Конкуренции не выдержала. Нынче, оказывается, нужны не только опытные врачи, но и с хорошими внешними данными и, главное, не в преклонном возрасте. Таких уже много. Меня снова вежливо попросили. С неделю поплакала, пошла искать другое место, — вытерла слезу. — Лучше не вспоминать, сколько пережито! Предложили мне место медсестры в психбольнице. Я не знала, что там за условия, и согласилась. Хотя оклад — сплошная насмешка. Но не до выбора было. И в первое дежурство больной ударил меня кулаком по голове. Я потеряла сознанье, а когда пришла в себя, отказалась работать с нервнобольными и ушла. Потом меня позвали сиделкой к старухе — раковой больной. Она уже через месяц умерла. Потом ухаживала за больным ребенком у новых русских. Его вчера увезли на операцию за границу. И я снова без работы. Теперь уж и не знаю, куда податься, что предпринять? Есть один выход — уйти в монастырь! Но там таких, как я, уже не берут. Только молодых, кто сумеет прокормить и помочь другим. Надо работать на полях и фермах, уметь шить, вязать, готовить, работать сутками, этого уже не выдержу. Не те силы. Да и детям хочется помочь!
— Мне тоже досталось от этой инфляции, — рассказал Николай о работе в тайге. О том, как мечтал заработать на строительстве домов и как остался должен.
— А я думала, что хоть тебе повезло!
— Какое там! — отмахнулся зло.
— Выходит, теперь выживет лишь тот, кто живет в деревне! Там свои продукты. А нам уже и рассчитывать не на что. Никому не нужны старики. Это теперь нам в глаза говорят. Мол, поработали свое, дайте место молодым. Я бы с удовольствием отдыхала бы дома, если б мне хватало на еду, чтобы не просить у невестки, не забирать от внуков! Стыдно мне, Коля! Так стыдно, что жить не хочется. Сама себе ненавистна стала! Уж сколько раз вспомнила, что поругалась с тобой, когда пошел в могильщики, теперь за свое сполна получила! И на будущее! А самое страшное — впереди! Никто не знает, что будет завтра? Чего ждать? На лучшее никто не надеется и не верит в него!
— Ты лучше вспомни, сколько тебе лет? Сколько жить осталось? Чего загадывать на завтра? Радуйся, что жива, имеешь сына и внуков. Не без угла! В своей квартире. Дети не голодают. Они живут, уже. надеясь только на себя. Видят, как приходится родителям, и знают, чем больше будет у них желаний, тем сильнее придется крутиться. А тебе много ли надо? Нынче одна мечта у всех — дожить до завтра…
— У меня уже и этого желания нет. Я жду, когда все кончится, — выдохнула с грустью.
— Ты не только мать, а и бабка. Уже не для себя и о себе, ради внуков жить должна. Пусть не материально, морально помоги укрепиться в жизни. Не все решает кусок хлеба. Пересиль себя, заставь о жизни думать…
— Легко сказать! Когда я к ним прихожу и вижу, в чем одеты, сердце кровью обливается. Ни теплых курток, ни пальто. И я ничем не могу помочь! Ночами не сплю. Но что толку? Нет у моих внуков поддержки. Никто им не поможет. Мы все беспомощны! Даже самих себя нет сил прокормить! — заплакала, уронив седую голову на стол — маленькая, старая, слабая. — Прости меня!
Прости за все! За то, что не признала могильщиком, за насмешки и горе, какое доставила. Я все испытала на себе. Мне много раз было больно. Судьба вернула сторицей за тебя! Прости, Коля! Если ты простишь, я скоро уйду! Я так устала от всего!
— Ну, не глупи! Не стоит убиваться! Все наладится! Зима не длится бесконечно. И наступает оттепель. Мы обязательно доживем до нее! — решил сходить в магазин за вином и хоть как-то успокоить Арпик.
