—
А у них хвосты растут?
—
Как ты их узнавал? Они кусались?
—
Еще как! За самую душу!
—
А их много видел? Это вампиры?
У
них зубы и клыки до пуза!
Катька взвизгнула от страха, заскочила на колени к Николаю, прижалась накрепко, обвила шею ручонками. И заныло сердце человека. Ведь могли бы жить вместе всегда. Но кому-то было нужно сделать из него черта и пугать им внуков…
—
А ты их лупил? — спросила Катька, заглянув в глаза.
—
Кого?
—
Зубатых и клыкатых?
—
Их много, Катюшка! Их так много на свете развелось, всех не поколотишь!
—
Дедуль! А ты ее на руки не бери. Она ссытся в койке! И все на Верку сваливает! — выдал сестру Андрей.
Та, изловчившись, укусила мальчишку за ухо. Тот ущипнул за плечо. И тогда вмешался Степка, сидевший рядом совсем тихо.
—
Обоим наподдам. Замолчите! — и спросил: — Дедунь! А ты нам пришлешь фотографию? Чтоб мы тебя помнили!
—
Зачем присылать.
Я
сам сфотографирую всех — на память, — вспомнил Павел и достал «Полароид». — Теперь сядьте поближе друг к другу! Мам, давай рядом с отцом! — предложил Павел.
Но внуки, облепившие Николая, не захотели уступить место бабке. Так он и остался на фотографии среди них, с малышкой Катькой на коленях, со счастливой улыбкой на лице, подаренной судьбой на короткий миг.
Время неумолимо летело к одиннадцати. И Николай забеспокоился. Пришло время возвращаться в гостиницу. Но дети никак не хотели отпускать его.
—
А ты оставайся у нас! Со мной спать будешь! — предложил Андрей.
—
Нет! Со мной! — вцепилась Катька в руку Николая.
—
Куда тебе? Ты же…
—
И нет! Я не буду спать! Я буду смотреть на дедулю долго-долго. Чтоб насовсем запомнить его, — заплакала девчонка, одна за всех пожалевшая о разлуке искренне.
Николай, как мог, убедил их, что ему пора уходить, что он, если будет время, еще зайдет или позвонит. И обязательно будет писать.
Дети послушно ушли спать.
—
Ну что ж! Мне пора! Счастливого пути всем вам! Светлой доли на новом месте! Живите радостно! Пусть ни одна печаль не войдет в ваши дома и жизни! Простите, если был виноват перед вами! Берегите детей и друг друга! — поцеловал невестку, Наташку, Арпик, сына и пошел к двери не оглядываясь.
Во дворе уже было темно.
«Надо поймать такси», — оглянулся на окна бывшей квартиры. Там горел свет. Но лишь детские головенки смотрели ему вслед из окна спальни. Все четверо. И никого из взрослых. Николай понял, повторный его приход сюда — излишний, нежелательный. Он ушел не для того, чтобы вернуться. Закрыв за собою двери, невольно ушел из памяти.
«Дед! А я не хочу, чтобы ты уходил!» — вспомнились слова Катьки.
«А я, когда вырасту, выучусь на летчика и прилечу за тобой. Заберу к себе! Мы с тобой вдвоем будем жить!» — говорил Андрей.
«Почему? А как же папка с мамкой?» — укорил Николай.
«Им никто не нужен. Они только деньги любят. Все взрослые такие! Они даже нас посчитали. Вон бабка вчера сказала маме: «Зачем двоих родила? Говорила тебе, одного ребенка хватит вполне! Теперь мучаешься! А сколько расходов впереди предстоит. Хорошо, если Николай за жилье не потребует свою долю! А вдруг возьмет? Как тогда жить будем? Мама даже плакала! И говорила, как приедем на новое место, ни за что не станет жить вместе с бабкой!»
«Вот и познакомился я со своими!» — вошел Николай в номер гостиницы, где за стылым кофе его давно ожидал Евгений. — Завтра последний день в Красноярске! Послезавтра уезжаем навсегда! Постараюсь никогда сюда не возвращаться.
— Не зарекайся! — прервал Женька. И добавил: — Пути Господни неисповедимы. Так говорила моя мать. Человеку нельзя зарекаться ни от чего. Судьба может подслушать и посмеяться над самонадеянным. Скажи, что не хочешь, либо постараешься не возвращаться. Помнишь, Макарыч зарекался не жениться никогда. Клялся всем, что у него росло и чего не было! А вот поди ж ты! Сын у него родился. Сегодня узнал. Настоящий мужик. И судьба его пощадила. Нашел свое без зарока. На всю жизнь…
Глава 10
П
оследний причал
И снова идет машина по шоссе. Свежий ветер врывается в кабину. Сколько километров осталось за плечами? Их не под силу подсчитать спидометру. Не в расстояниях дело. Попробуй измерить пережитое? Николай смотрит на Женьку. Тот уже твердо решил уходить из дальнобойщиков. Осталось совсем немного…
Крутит человек баранку. Сколько верст, сколько зим минуло? Все виски инеем запорошило. Сколько морщин пролегло на лице? А в душе и того больше. Их не счесть.
Километры пути и жизни. Многие из них врезались в память навсегда.
Вот и ту дорогу на Кавказ попробуй забыть теперь. Везли муку и сахар, полную фуру. Покуда дорога вела по равнине, все шло нормально. Как только началась Военно-грузинская дорога, тут все и началось.
Машина словно заупрямилась. То фильтр засорился, то мотор начал глохнуть. С чего бы это? Оказалось, топливо разбавлено. А машина не берет подъем. Даже на первой передаче задыхается. Того и гляди — рухнет в пропасть со скалы. Туда, где Терек ревет сотней глоток шакалов.
Ох, и материл Женька жуликоватых заправщиков. По всем падежам просклонял каждого по-русски — во все горло. Чтоб всякий зверь слышал, с кем живет под одним небом. Едва хотел перевести дух для второго запала, увидел, как от высоченной скалы впереди оторвался камень тонн на сто, покатился вниз, откалывая по пути куски не меньше. Они с грохотом летели на дорогу, перескакивая, падали в пропасть, ухая там гулко, утробно, дробясь по пути в брызги.
—
Мать твою! Камнепад начался! — заскочил в кабину бледный, дрожащий. — Переждать надо этот ад!
—
Назад сдай! Скорее! — поторопил Николай. Женька тут же включил
Вы читаете Подкидыш
×