сколько он сможет отложить на сберкнижку.
А деньги ему, ох, как нужны были! При деньгах в своем селе на судимость не посмотрят. Чего не бывает в жизни, да еще по молодости…
«Вот выйду на свободу, куплю костюмов, много халатов. Шелковых. На вате. Дом построю. Устроюсь сторожем в колхозном саду. Машину куплю. В колхозе яблоки возьму, своих тоже. И — на базар. Заведу жену. Молодую. На деньги не она, так родители позарятся. За денежного без лишних уговоров отдадут. А кто в селе узнает, как я их заработал! Есть они и все тут. Не придерутся. На Севере был. Проверять не станут. Не поверят, что при сбережениях в колхозном саду немножко взял. А на работу для стажа устроюсь. И приработка. За счет сбережений пусть дураки живут. Книжка — для детей и ширма для меня. Всем нужно уметь пользоваться», — думал Магомет по ночам. И видел себя во сне в красном шелковом халате, в расшитой ярким бисером тюбетейке. Из-под халата белая рубашка видна. Тугой живот, признак породы и сытости, тоже словно напоказ выставился. Толстый живот — это второе лицо хозяина. Значит, в доме достаток, покой царят.
Во сне вокруг Рафита молоденькие девушки танцуют. Шаровары — как туман легкие. Ноги стройные сквозь них видны. Все девушки как на выбор — тоненькие, красивые. Все его жены. Вот одна пиалу с душистым чаем ему принесла. В глаза заглянула. В ее глазах любовь, весна, желание. От такого взгляда не только груди, пяткам жарко стало. И только хотел он за руку ее поймать, привлечь к себе властно, другая девушка подошла. Краше этой. Принесла кумыс. Такой прохладный, как роса. Хотел ее притянуть к себе. Ан третья подоспела. Принесла вазу урюка. Руками шею обвила.
— Ну куда же ты? Останься! — просит он ее, но она выскользнула из рук. Хотел схватить ее. И… упал с койки. Стукнулся о пол затылком. Встал охая, потирая ушибленное. И, вспомнив про сон, лег снова. Может удастся поймать девушку. Какая она красивая! Обязательно вот такую жену себе возьмет.
Рябая уборщица больницы, завидев Магомета, растянула в улыбке лягушачий рот. Сюда он пришел, чтобы подрядиться на очистку уборной. Знала об этом баба. Но и сама — невеликое начальство. Тоже целыми днями то с ведром и тряпкой, то с горшками носилась среди больных. А тут— здоровый мужик. И… тоже холостяк. Вот только обидно, почему это он — ее, Клавдию, не замечает. Ведь баба, как баба. Все при ней, все на месте. А он… как пень мимо ходит. А ведь и годами они друг к другу подходят. И Клавдия решила начать наступление первой. Ну и что с того, что он поселенец? Мужи чье-то при нем! Да и чего в жизни не бывает? Кстати и сама здесь не с добра оказалась, выслали ее из Петропавловска. За аморальное поведение. Но когда это было? Кто о том вспоминать станет? Все морячки ее уже женаты. А она одна. Каково это под старость? Надо хоть этого захомутать, покуда его другие одиночки не прибрали к рукам. Потом попробуй вырви его из их рук? На такого желающих мною будет. Еще бы! Одет с иголочки. Зарабатывает прилично. Не пьет. Не таскается по бабам. И из себя ничего… Правда глаза узкие, как щелки. И лицо с тазик. Но и она не красавица. Зато широкий, крепкий мужик. По глазам видать, что по бабам стосковался. Тут время терять нельзя. Каждый день дорог. И Клавдия пошла в атаку.
Одернув юбку, подтянув чулки, чтоб не морщинились на коленях, прошла мимо Рафита, стоявшего у кабинета главврача и задела его локтем. Не сильно, но чувствительно.
Оглянулась. Магомет смотрел на нее удивленно. Коридор широкий. Места для прохода достаточно.
— Извини, дружочек, кажется я задела тебя нечаянно— виляла она громадным, кобыльим задом.
— Ничего. Не больно, — отвернулся Рафит. Клавдию это разозлило. И прибавило решимости.
— Не меня ли здесь дожидаешься? — впилась она в его глаза.
— Я вот сюда, к вашему бугру, — неуклюже переступил он с ноги на ногу.
— А может ко мне зайдем? А? — растянула она рот в улыбке.
— Это можно! — оживился Магомет и ущипнул Клавдию за толстый бок. Она взвизгнула. Выронила тряпку. Магомет и Клавдия разом нагнулись за нею. Но тут открылась дверь кабинета главврача, сбив Рафита и уборщицу.
— Извините! — хотел пройти мимо них главврач.
— Постойте! Постойте, я к вам пришел! — кинулся за ним Магомет.
— Ко мне? По какому поводу?
— Почистить у вас надо.
— Кого?
— Парашу!
— Что? Какую парашу?
— Ну это, отхожее место.
— А! Да, да! Пойдемте! — вернулся главврач в кабинет, приглашая за собою Рафита.
Вскоре тот вышел сияющий. И, пройдя мимо Клавдии, так и ни о чем не договорившись, пошел к объекту. Но Клавдия так просто не отступала. Минут через десять, словно ничего не зная, подошла она к уборной. Магомет там уже вовсю поработал.
— Выйди на минутку.
— Давай. Да не задерживай!
— А куда торопишься? На вечер ты же ко мне придешь? — рассмеялась Клавдия.
— Приду, приду! — хохотал Магомет.
— Я вон в том доме живу, — показала баба.
— Одна?
— Одна, — сжигала она его глазами. — Во сколько ждать тебя, дружок?
— Как стемнеет.
— Иль жены боишься, что до темноты ждать будешь?
— Нет. Я работаю дотемна.
— А! — вильнула Клавдия глазами. — Так жду!
Вечером Магомета сомненья одолели. Как пойти? Купить что- нибудь, или так? Но ведь сама позвала. Значит, можно не тратить деньги. А может все-таки нужно?
Пощупав деньги и вовсе задумался. Жаль стало. Но и не пойти неловко. Обещал ведь. Да и самому уже пора. Природа мужичья давала о себе знать. Но деньги! Они так грели душу. Может лучше не пойти! Деньги-то нужнее! Бабу он всегда найдет.
А через час решился пойти. Но мимо магазина проскочил, как ошпаренный. За одну ночь не стоит тратиться. Не велика красавица! Но в потемках — сойдет.
Она уже ждала его. Напудренная. Приодевшаяся. Вмиг преобразившаяся из уборщицы в старую, видавшую виды кокетку.
Глянула на его пустые руки, тощие карманы. Вздохнула тяжело. Поняла — прижимистый мужик. Или она сама не по сердцу ему пришлась. Не приглянулась. Решила другое применить. Вмиг уставила стол едой. Поставила бутылочку водки.
— Я не пью! — сказал Рафит.
— Почему? — удивилась баба.
— Начальник милиции запретил.
— Так ты же у меня. Здесь можно. Никто нас не видит.
Оно бы и неплохо, конечно. Но тогда и мне в другой раз с бутылочкой к ней идти надо, — тоскливо глянул на поллитру Магомет и, откашлявшись для решимости, сказал:
— Да и сам не хочу. Не за тем пришел. — И, облапив Клавдию, погасил свет.
На утро он чуть свет выскользнул из дома бабы, не сказав ей ни слова. Та весь день злилась на себя, что проспала его уход. Хотела вместе с ним из дома выйти. Поставить этим свою метку на мужике. Но не удалось. Сбежал втихаря. Значит, сам не придет. Хитер черт.
Магомет тем временем о прошедшей ночи вспоминал. Хорошо бы и сегодня туда прийти. Но… Эта баба — не промах. Ей не на ночь нужно. А Рафит не может так. Надо в свое село возвращаться. Там жениться. На молодой. Зачем ему эта? Лишь на время. И решил не вспоминать о ней. Но не такова была Клавдия.
Вечером она сама пришла в дом, где жил Рафит. И хотя его не было, сказала старикам, что возьмет в стирку белье Рафита. Сама за мужиком ухаживать станет. Услышав это, Геннадий молча встал из
