Они работали молча. Один — пилой, второй — топором. Но оба похожи друг на друга. Как человек и тень. Они неразрывно связаны друг с другом.
Вальщик переходил от дерева к дереву, едва глянув на зарубки. Тут же к поваленному дереву подскакивал второй мужик. Взмахи топора короткие, удары — сильные. Ветки тут же ложатся замертво. Несколько минут, и хлыст готов. За это время Сенька свалил еще одно дерево. Быстрее к нему. Передохнуть некогда. На каждую ветку по одному удару топора, по одному выдоху, по одному взгляду. Обработал — быстрее к следующему. Вон какая ель! В два добрых обхвата. Покуда ее обработаешь! Но мужику не внове. Топор в руках звенит, мелькает так, что не углядишь. Лапа за лапой, как перерезанные жилы обрываются. Минуты… И ель в
Едва обрубил верхушку, бегом к другому дереву. Береза — с нею легче управляться.
Сенька уже ольху валит. Та кричит. Пила не слышит. От дерева к дереву торопится.
Но вот кляча подошла. Развернулась к дереву послушно. К комлю стала. Парень закрепил четыре хлыста. Хотел погнать лошадь. Но Сенька остановил.
— Постой!
Парень придержал кобылу.
Бригадир обрубил березовую ветку. Всунул лошади в уздечку.
— Ходи кралей, — хохотнул.
Парень молчал. У бригадира свои причуды. Спросить испугался. Еще облает. А Сенька, взяв у мужика топор, сделал какие-то зарубки по стволу и, повернувшись к парню, сказал:
— Езжай.
Лошадь, поднатужившись, сдернула хлысты. Поволокла их по дороге.
Яровой пошел следом, неподалеку. Не выпуская из вида лошадь. Ведь все остальные кобылы шли без веток. Это он уже заметил. И решил нагнать парня и клячу. Ведь от деляны они ушли уже далеко.
Парень удивленно глянул на приближающегося следователя. И поторопил лошадь. Та не отреагировала. И Яровой, нагнавший парня, теперь шел совсем рядом, бок о бок.
— Сколько ездок успеваешь делать за день? — спросил Яровой.
— Как и все.
— А как — все?
— По три.
— В пересчете на кубометры — сколько?
— Двенадцать кубов. Иногда пятнадцать.
— Все вместе — пятьдесят кубометров? — уточнил Аркадий.
— Да. На лошадях.
— А трактор сколько ездок делает?
— По пять.
— А сколько он дает кубометров сплаву?
— Тракториста спросите. Я не знаю, — ответил парнишка.
Так. Выходит, что только на лошадях Сенька за месяц вывозит полтора плана. А если учесть трактор? Он один берет за один раз столько, сколько все четыре кобылы. А если это умножить на пять? То тут не менее как еще полтора плана. А всего три! Вот оно что! А прораб говорил, что Сеня выдает по тысяче — тысяче двести кубов! «А куда же идут остальные? Верно неспроста защищал»! — подумал Яровой и спросил парня:
— А зачем ты кобылу веткой украсил?
— Мошкару отгонять. Заедает.
— Чего ж не отгоняешь?
— Устал сегодня.
— Давно в этой бригаде работаешь? — спросил следователь.
— Два года.
— Как зарабатываешь?
— Хорошо. Не жалуюсь.
— Больше, чем возчики в других бригадах?
— Конечно! Мы же до самой ночи работаем. В любую погоду. Потому и получаем лучше.
— Понятно. А бригадир тебя не обижает?
— Нет! Он своих не обижает. Никогда. Если кто к нему цепляется, или к нам — тогда да!
— Ну, и как он с этими чужими расправляется?
— Ох, матом как зарядит! Он может целый час материться и ни разу не повторится.
— Ты мне эту ветку дай на память, — потянулся Яровой к ветке, продетой в уздечку.
— Нет. Не дам.
— Почему?
— Лес вот рядом. Любую ломайте! А эту не трожьте! — остановил парень лошадь.
— А чего ты ее жалеешь? Ведь она кобыле только мешает.
— Ничуть не мешает. Идет себе спокойно. И ветка не помеха ей.
— Оно и верно, вроде здесь мошкары меньше, — согласился Яровой и глянул на зарубки, сделанные рукою Мухи. На стволе была четко обозначена стрела, острием направленная к комлю. Рядом стояла обычная засечка, сделанная топором. Что бы это могло означать?
ПОКУШЕНИЕ
Когда они подошли к нижнему складу, плоты еще не были спущены на воду. От вчерашних штабелей не осталось и следа. Все бревна были сбиты в плоты. И плотогоны ждали, когда будет готов последний плот.
Яровой искал глазами Беника. А тот стоял неподалеку, возле катера и внимательно смотрел на лошадь, только что приехавшую с деляны. Он неожиданно для Ярового подошел к лошади, бегло оглядел бревна и, взяв под уздцы, сам подвел кобылу к сборщикам. Отцепил хлысты и, вернув лошадь парню, сказал ему что-то. Тот отстегнул грузовое седло. Сел в охлюпку на кобылу. И погнал ее с гиком на участок.
Беник помогал сборщикам сбивать последний плот. Бревна, только что привезенные с деляны, уже были подшиты скобами. Яровой подошел взглянуть. Меченое Мухой бревно было пристроено в самой середине плота. Стрела от комля показывала вниз по течению.
— Здравствуйте, Беник, — подошел к Клещу Яровой. Тот оглянулся. — Поговорить нужно.
— А где ж раньше были? Мы уходим. Надо плоты в Ноглики гнать. Теперь до завтра придется ждать.
— В Ногликах сколько на сдаче стоять будешь?
— Как повезет.
— Ладно. Я на катере поеду. Либо на сдаче леса, либо на обратном пути поговорим.
— Поговорим, — бросил Клещ через плечо и направился к своим плотам. Вот он перескочил на самый последний хвостовой плот, а Яровой побежал к катеру. Его взяли. Яровой устроился поудобнее. Путь предстоял долгий. Целых двенадцать часов.
В Ноглики катер прибуксировал плоты в полночь. Аркадий вышел на берег. Понаблюдал, как первая пара плотогонов плоты сдает и пошел к последнему хвостовому плоту. К Бенину.
Но на последних плотах никого не было. Не оказалось Клеща и на берегу — среди плотогонов. Яровой спросил у них о поселенце. Те удивленно глянули на него:
— Беньку? А на что он тебе?
— Нужен!
— Он тебе нужен, но ты-то ему вряд ли?
— Так где же он?
— Уехал домой.
— Когда?
