именно этим полотенцем воспользовались подсудимые, совершая преступление. Защищенные от воздействия внешней среды и сырости, вещественные доказательства сохранили на себе следы более веских улик. Так, на ручке зубной щетки, оказавшейся в середине одеяла, сохранился по заключению дактилоскопической экспертизы, отпечаток большого пальца правой руки подсудимого Мухи. Отпечатался даже шрам на этом пальце, полученным им во время работы на делянах пилой.
Муха непроизвольно глянул на свой палец. Побледнел. И поспешно сунул руку в карман.
— На ворсе зубной щетки сохранились остатки отмершей кожи. Судебно-медицинской экспертизой признано, что остатки кожи сняты зубной щеткой со ступней Авангарда. Обнаружена и садовая тележка. Брошенная в нежилом районе города, она с того дня никем не использовалась. При тщательном осмотре было обнаружено не— сколько застрявших в досках волос. Экспертиза установила, что волосы принадлежат Евдокимову. Были проверены и незначительные почвенные остатки, сохранившиеся на тележке. Были исследованы почвенные остатки с обуви Евдокимова. Они также идентифицированы и оказались тождественными.
Зал внимательно вслушивался в каждое слово Ярового.
— Итак, убийство было совершено. Но я хочу остановиться подробнее на том, почему из всех видов и методов убийств подсудимые избрали именно этот. Ведь они уже знали и о других необычных методах, тоже не оставляющих следов. Внешних. Все они тщательно изучались. Так, например. Клеща очень заинтересовал метод убийства из практики «Сюртэ» при помощи впускания в вену нескольких кубиков воздуха. Смерть наступала через несколько минут. Клещ даже подчеркнул эту строчку в книге и поставил перед нею восклицательный знак. Порадовало его и то, что при внешнем осмотре эксперты сходились во мнении, что смерть в данном случае наступила от разрыва сердца. Но… Находились дотошные эксперты, которые брали сердце умершего, погружали его в стеклянный сосуд с водой и, увидев выходящие из сердца пузырьки воздуха, безошибочно устанавливали насильственный характер смерти. Именно потому, что был риск. Клещ отверг этот метод. Он не хотел оставлять следы. Он не хотел подозрений. Не случайно он поставил перед описанием этого случая знак минуса. Изучал этот подсудимый и другой метод убийства — утопление в ванне, наполненной водой на три четверти. Когда сильным, внезапным рывком за ноги у купающегося вызывался моментальный разрыв сердца в результате шока. Но… Снова могла возникнуть опасность разоблачения. В организме мертвого оставалась в таком случае вода. Этот метод был отвергнут. Но не только детективной литературой для исполнения своего замысла интересовался Клещ, а и медицинской литературой с описанием применения настоев трав и корней. В читательской карточке сегодняшнего подсудимого была и книга по лекарственным травам, выпущенная массовым тиражом. В ней говорилось не только о лечебных растениях, но и о растениях-убийцах: ядовитых ягодах, корнях, цветах, травах. Все эти виды были подчеркнуты подсудимым. Но не взяты на вооружение по той простой причине, что все они либо оставляли следы воздействия на организм человека, либо не приносили желаемой скорой смерти. Именно потому самым надежным способом был избран тот, каким подсудимые и воспользовались. Полное отсутствие явных следов насилия! Как гарантия безопасности и безнаказанности. Подсудимые были уверены в этом. Но существовала реальная опасность, она всегда была рядом.
Клещ, не мигая, смотрел на Ярового. Муха сидел, опустив голову.
— Совершив это преступление, подсудимые имели рядом двух свидетелей, которым они не доверяли. И, естественно, опасались разоблачения. Тем более, что свидетель мог это сделать невольно, в приступе, а Русакова — поскольку выпивала — могла попросту проговориться, находясь в нетрезвом состоянии. И тогда подсудимые решили взять ее с собою. На Север. Но не для того, чтобы увезти на Сахалин, где они отбывали поселение. Жить под страхом разоблачения они не хотели. И, прилетев в Хабаровск, Муха и Клещ напоили Русакову допьяна. И подсудимый по кличке Клещ задушил ее в кустах, неподалеку от скамейки, где они незадолго до того сидели,
— А какие у вас имеются доказательства, что мой подзащитный…
— За несколько минут до случившегося, — невозмутимо продолжал Яровой. — Гиена выпила триста граммов водки, что подтверждено судебно-медицинской экспертизой, проводившей вскрытие трупа. Русаковой стало плохо. И она отошла от подсудимых, с которыми выпивала. Муха остался сидеть на скамейке, а Клещ пошел следом за Гиеной и задушил ее. Во время борьбы (а Русакова пыталась оказать сопротивление) Гиена сорвала с костюма убийцы пуговицу вместе с куском материи. Клещ не обратил на это внимания, не заметил в темноте, а в руке Русаковой, у мертвой, эта пуговица осталась. Был обнаружен и костюм. Идентифицированы и пуговица и материал. Хочу добавить и следующее: Муха, оставшийся на скамье в сквере, был на «стреме» и помогал тем, что следил за безопасностью. Гиена была опасна обоим, как свидетель смерти Скальпа. Она поняла, как он убит. К тому же, как уже говорилось, в тот момент, когда в комнату к ней и Скальпу вошли подсудимые. Гиена не была обута. И в спешке вместо своих носков надела носки Скальпа. В них она была найдена мертвой. Эти носки опознаны квартирной хозяйкой Авангарда по штопке, какую сама сделала. Но подсудимые об этом не знали. А свидетель — Владимир Журавлев во время убийства Гиены находился в зале ожидания для пассажиров в аэропорту, что подтверждено показаниями лиц, опознавших его по фотографиям. О случившемся он не знал. И, чтобы ничего не заподозрил, ему сказали, что Гиена устроена в гостиницу. Чему он не имел оснований не поверить.
Яровой взглянул на Клеща, тот сидел, опустив голову.
— Но не только из боязни быть изобличенными убрали Русакову подсудимые. У Гиены осталась значительная часть тех денег, которые ей в свое время выслал Клещ за предстоящую слежку. Русакова не успела потратить все пятнадцать тысяч. И у нее в чемодане остались десять тысяч. И о них знали подсудимые. Оставлять вне поля зрения свидетельницу своего преступления, да еще с такими деньгами, они не могли. Зная заранее, что в Хабаровске ею могут заинтересоваться. Ведь Гиена ни одного дня в своей жизни не работала. А наличие денег, образ жизни, насторожили бы милицию. Та, занявшись личностью Гиены, могла раскрыть преступление. Тем более, что адрес Клеща Гиена знала хорошо. А в Хабаровске каждый приезжий должен прописаться в течение трех дней, но где могла прописаться Русакова? Ведь каждый неработающий должен быть пенсионером, а возраст Русаковой был далек от пенсионного. Нетрудоспособность тоже отвергалась. А значит. Гиена могла сразу попасть в поле зрения милиции. К тому же Русакова любила не только выпить, а и промышляла развратом. Все эти факты и подтолкнули подсудимых на второе убийство.
Клещ вздохнул. Смотрел в пол.
— Но на этом не закончилась цепь преступлений, совершенных подсудимыми, — продолжал Аркадий и взглянул на бледного, перепуганного Вовку. — У подсудимых оставался еще один свидетель, которого они не могли убить на материке по той простой причине, что все трое являлись Сахалинскими поселенцами. Исчезни Журавлев — его стали бы усиленно искать всюду. Если бы нашли его мертвым — сомнений нет, за дело взялись бы круто. Но именно Журавлев был для подсудимых гораздо опаснее Гиены. Его ценили на работе, его уважали в общежитии. У него не было врагов. Убрать его незаметно не представлялось возможным. И потому, подсудимым не оставалось ничего иного, как подарить ему жизнь в рассрочку. То есть, до дня полного отбытия поселения. Тогда может возникнуть вопрос у суда, а зачем же подсудимые все же взяли с собой Журавлева в столь рискованную для всех троих поездку? Создается впечатление, будто сами подсудимые создали свидетеля. По недомыслию или неосторожности. Ведь ни в советах его, ни в помощи его они не нуждались. Владимир был скорее помехой. Зачем же брали? По глупости? Но нет. Ума, изворотливости, умения защищаться, выдвигать неопровержимые на первый взгляд алиби, умения скрывать факты, постоять за себя, подсудимым не занимать. Они имели за плечами школу преступности на свободе, прошли места заключения, где немало почерпнули для себя и пополнили познания. Они почти не делали промахов и знали на что шли. Ничего в их замыслах нельзя назвать случайным. Все было взвешено, обдумано, решено заранее. И ход с Владимиром Журавлевым был тоже обсужден. И… С помощью его, человека, не умеющего руководить поступками, они едва не добились успеха. Они с помощью посмертного письма не только пытались добиться устранения следователя от ведения дела. Этот замысел у подсудимых родился позднее. Об этом вы уже слышали из обвинительного заключения. С самого начала основной целью было намерение сделать Журавлева «козлом отпущения» в случае провала. После смерти Журавлева любой следователь, по мнению подсудимых, удовлетворился бы его письменными признаниями в убийстве или в убийствах и прекратил бы дело. И жизнь Владимира удалось сохранить лишь благодаря тому, что одна из
