пальцам пересчитать, а и они не каждый день летают. Сама слышала, что и этот наш аэродром все время грозят закрыть, потому что он дорого обходится юроду. Вот я хочу работать на «Тушке». Ну, самолет Туполева так называем. А они сюда не летают. Взлетно-посадочная полоса на них не рассчитана. А я устал от маленьких самолетов.
— А мне здесь все нравится. И аэропорт, и люди, — оборвала затянувшееся нытье человека. Он уже начал раздражать Юльку, она попыталась изменить тему:
— Мы вот работаем здесь вдвоем, я и Вика. У нас у каждой по кабинету. С девяти и до пяти вечера. Ни переработок, ни перегрузок, тихо и спокойно справляемся. В больших аэропортах знаешь, какие нагрузки и требования? У них даже ночные вылеты есть!
— Пока я один, мне не страшно. Да и вообще интересно полетать всюду: за границу, через моря и горы! Тут у нас прокиснуть можно.
— Другие не жалуются.
— Юль! А тебя дома кто-нибудь ждет? — спросил внезапно и смутился от собственной смелости.
— Ну, да, конечно! Мой Вася! — рассмеялась звонко.
— А он где работает?
— Вася — иждивенец!
— Как это? В наше время человеку стыдно не работать, пусть он и Вася, — заметил тихо.
— Вася — мой кот! — добавила хохоча.
— А у меня собака есть. Такая потешная, умная, больше иного человека соображает, — осекся внезапно и продолжил:
— Еще отец с матерью, они в деревне живут.
— А почему в город не перевезешь их?
— У меня комната в общежитии, места мало. Моим тесно будет, вот и не хотят. Надо купить квартиру, но пока не на что. Вот и живем врозь. А у тебя есть жилье?
— Не жалуюсь, места хватает, — насторожилась Юлька.
— Вообще я мог бы и на земле неплохо устроиться. Но пока семьи нет, советуют полетать.
— А ты сам чего хочешь?
— Как все! Жить по-человечески, получать нормально, чтоб на все хватало, ни в чем себе не отказывать. Захотел квартиру — купил ее. Или машину приобрести, чтоб сразу взять.
— Как же про мороженое забыл? — напомнила Юлька.
— Я не только мороженое, все сладкое люблю. И леденцы, и жвачку! Хочешь? — протянул пачку жвачек. Юлька сморщилась, отказалась.
— А семечки будешь?
— Нет.
— Ты не стесняйся, у меня их много! Целый карман! Бери! Жареные…
— Я их терпеть не могу!
— Ну и зря. Я даже в кино их лузгаю, весь сеанс. А на работе вот этого кармана хватает на целый полет! Когда домой прихожу, до ночи по три стакана излущу. Все равно больше делать нечего. К ребятам не хожу. Они пиво пьют до ночи. Я его не люблю, да и стоит дорого. Ну-ка десяток банок за вечер уговорить! Накладно!
— А я книжки читаю…
— У меня от них голова болит. Я после школы ни одной в руки не беру. Устаю от чтива! С детства не увлекался этим бездельем!
— А семечки разве работа?
— Ими угостить можно и самому приятно.
— Выходит, в кино зовешь, чтоб вместе семечки погрызть? — ухмыльнулась Юлька.
Почему их? Можно конфет купить, раз семечки не уважаешь, — ответил, вспотев.
Но стоит тебя в расход вводить.
Да нет, ничего! Я ж недорогих возьму, леденцов, их надолго хватает. Если взять килограмм, двоим на весь вечер!
Нот, я леденцы не люблю, от них зубы болят.
Тогда сушки или чипсы можно купить. Ты только скажи! — настаивал Алешка.
Нет у меня настроения идти в кино. Дома телевизор есть. Так что и ходить никуда не надо. Любую программу включил и смотри, сколько хочешь!
А и деньги целее! — поддакнул парень живо. И предложил сбивчиво:
— Может, приду к тебе, если разрешишь?
— Зачем? Да и не могу, сегодня отец обещал придти! — соврала Юлька.
— А он мне не помешает.
— Ну, ты прикольный! А кто ты есть, чтоб отец мешал тебе?
— Вот и я говорю, может, даже познакомимся!
— Только этого и не хватало! — возмутилась Юлька. И глянув на часы, предложила:
— Алексей, оставь меня! Работу надо доделать. Иди к своим!
— Я попозже приду! Хорошо? Мы почти подружились! — встал неохотно и вышел не спеша.
— Ну и отморозок! Дебил какой-то! — злилась Юлька и, позвав из соседского кабинета медсестру Вику, решила отвлечься, забыть визит бортмеханика. Но та слышала через тонкую перегородку почти весь разговор и смеялась:
— Я забыла предупредить тебя! Алешку здесь знают все. Держись от него подальше. Он скучен и жаден, глуп и навязчив. Потому до сих пор в холостяках. От него, как от чумы все убегают. Прикалывался он к некоторым, но его быстро отшивали. Тебе не советую терять время. Алешка примитивный и тупой. Все ищет себе бабу обеспеченную, с квартирой и машиной, чтоб сразу на все готовое придти. Но сам по себе ноль. С таким от тоски прокиснешь. Я на такого никогда не гляну, он ни в мужья, ни в хахали не годится…
Юлька к вечеру выбросила Алешку из памяти. Зачем думать о ненужном? Но тот в конце рабочего дня заглянул в дверь медчасти и, увидев, что в кабинете кроме Юльки нет никого, вошел, поставил на стол пакет сушек:
— Вот, к чаю принес. На целый вечер хватит лакомства!
— А я при чем? Мой вечер уже распланирован до минуты!
— Как? Мы же договорились! Я для себя семечек купил целый карман. Как говорится, каждому свое!
— Алеша, я тебя не приглашала к себе!
— А почему?
— У меня своя программа и я не люблю непрошеных гостей. Нет времени. Понимаешь?
— Юль, чем я не устроил?
— Да тем, что у меня есть человек, с каким у нас давние и очень близкие отношения.
— Ты говорила, что есть кот Вася. А больше никого!
— Ну не обязана тебе отчитываться о своей личной жизни! — начала злиться Юлька.
— Так бы и сказала! Зачем было меня в расход вводить! — забрал пакет с сушками и, хмурясь, вышел из кабинета, бросив через плечо:
— Дурит голову порядочным людям, а зачем? Или за пацана держишь? Но ни на того нарвалась!
С того раза он уже не пытался наладить контакт с Юлькой и, заходя в кабинет к ней, держался сухо, официально.
Юлька в городе не страдала от одиночества. Почти каждый вечер ее кто-нибудь навещал. То Димкина бабка приходила посумерничать. Ее морской ухажер подолгу работал и не всякий день ночевал дома. То дочку, то сына навестит, то с дачей занимается. Бабка уже подумывала, как заменить этого непоседу, как он вдруг снова выныривал, и жизнь снова казалась радужной и прекрасной.
— Вот ведь редко с им встреваемся. Бывает, что неделю в глаза не вижу. Такая обида точит, ну хоть в клочья порви его. А прилетит голубок, обнимет, зацалует, в ласковые слова всю, как есть, завернет, и все опять прощаю. Что делать? Бабы мы! Слабый пол! Не зря нас такими считают. Вот и мой змей хорошо про это помнит и пользуется той слабостью, сколько хочет.
