Глянув на фотографию Прошки, спрашивала:
А этот кто?
Знакомый, — отвечала сухо.
— Видный мужчина! Я б от такого не отказалась бы! Чего ж он ни при тебе?
— Тоже морской волк. Рыбачит нынче. Уж и не знаю, увидимся ли с ним. Сколько времени прошло, от него ни одной весточки. Может, другую себе нашел?
Бабка отвечала подумав:
— Коль любит, воротится! Вон, как мой прохвост, сколько ни прыгает, а свой угол помнит…
Юлька давно порывалась написать письмо Прошке, но не хотела затевать переписку первой и все ждала, когда же сам черкнет хотя бы пару строк. Но Прошка упорно молчал.
Может, нету в живых? Но тогда Никите сообщили, тот через бабулю, или саму меня известил бы, ведь знает адрес и телефон. Раз молчит, значит, жив Прошка, — всматривается в фото.
— А может, другую нашел? Ведь я ему ничего не обещала. Взяли перерыв друг от друга. Что если он затянется до конца жизни? Хотя, кто в том виноват? Можно в любое время прервать тайм-аут. Стоит только написать;
— Хочу к тебе!
— Но нет, не дождешься, все мужики не ценят податливых и уступчивых. И я не из покорных.
Юлька услышала звонок в дверь, удивилась:
— В такое время кто бы мог придти, конечно, знакомые, — думает женщина, впустив в прихожую Юрия Михайловича:
— А я ехал мимо, увидел свет в окне. Решил навестить, проведать, все ж давно не виделись! Как ты тут маешься? — уверенно вошел в квартиру, огляделся:
— Недурно! Даже марафет навела. Отремонтировала свою пещеру и обстановку поменяла. Как удалось, или кто-то помог? Ты одна иль приняла кого? — оглядел спальню.
— Сама живу! А с мебелью отец помог, да и бабуля. Конечно, не новая, по объявлению взяла. Но лучше прежней!
— Это само собой! Чего ж промолчала? Я бы тоже поднатужился, подкинул бы что-нибудь.
— Юрий Михайлович! Ну, кто вы мне, чтоб я вам докучала? У вас свои заботы! Дети! Вот и обратилась к своим. Они родные, — поджала губы.
— Я понимаю! Но стоило ли надрывать отца с бабкой? Мне это без натуги далось бы. Тем более, что оба сына в военке учатся. Говорят, теперь погоны даже в моде. Аленка сама себя содержит, в моей помощи не нуждается. Даже Ленке время от времени «бабки» подбрасывает. Я тебе говорил, что они кентуются?
— Да, рассказывали! — кивнула Юлька.
— Так вот, у меня теперь расходов почти нет. И если тебе понадобится помощь, ты только скажи, я тут же откликнусь, без промедленья. Слышишь?
— Спасибо, — отозвалась эхом.
— А это кто такой? — увидел фото Прохора.
— Знакомый! — ответила неуверенно.
— Новый хахаль?
— Нет! Меж нами ничего не было!
— А тогда зачем его на виду держишь?
— Чтобы помнить! Да и какое кому дело? Это мой знакомый. Я же никому не указываю.
— Что-то мне его лицо знакомо. Где видел, не могу припомнить…
— Вы его не знаете. Он не из местных. Приезжий с Севера. В наших местах случайно оказался, ненадолго. Теперь снова в своих краях, рыбачит.
— А почему он у тебя оказался? Вас что-то связывает?
— Ничего! Может, мы с ним не увидимся никогда, но буду помнить по-доброму.
— Тебе виднее. Но этот человек крутой. Много повидал всякого. Жизнь насквозь узнал. И коль вздумаешь с ним закрутить всерьез, этот орешек на зуб не положишь, тебе его не раскусить. Он сам любого на лопатки уложит. С ним не пошутишь. Такие флирт не признают, свое берут сразу и без остатка. Они ничего ни с кем не делят. Это однолюбы и эгоисты. Будь осторожна с ним. Такие в хахали не годятся. Слишком дерзкие, взрывные!
— Мы с ним простились!
— Почему? Как?
Узнав от Юльки немногое, что связывало ее с Прохором, Юрий Михайлович, сокрушенно качая головой,
отозвался:
— А жаль, если потеряетесь! Такие мужики теперь редкость. Время ему нужно. Если выживет, то оживет. Эти бесследно не уходят. И если встретитесь, не упускай его, — поставил фотографию на место и добавил:
Ты у себя на работе еще никого не присмотрела, не пригрела с крылышками?
Нет подходящего, — призналась Юлька.
Тебе прикид пора сменить. Нельзя ходить в линялом и старом. Держи марку. И помни, женщине столько лет, на сколько она смотрится! Не верь, что стареешь. Не заглядывай в паспорт. И помни, розы цветут, пока за ними ухаживают. Вот тебе «башли», возьми себе барахла поярче. И носи, не береги. Знай, наряды не украшают, а лишь подчеркивают красоту женщины. Не опускайся до бабы! Всегда оставайся такою, какая ты есть. Знай, любой мужчина обращает внимание ни на возраст, а на внешность женщины. Правда теперь и другое в цене, прикладное: квартира, деньги, положение. Но и это приходит со временем.
— Юрий Михайлович! Я для себя уже ничего не жду. Хахали не нужны, а с мужем запоздала. Хороших расхватали, дерьмо самой не нужно. Буду одна жить. Ничего не поделаешь. Я не ваша Аленка. Да и та лет через пять потускнеет. Не только кому-то, себе не нужна будет.
— Ну, тут ты промахнулась. Мою дочь в содержанки хотят многие, достойные люди, но она не торопится в золотую клетку. Ей воля дороже всего. Вон, на прошлой неделе, прикипался отставной генерал. У него коттедж в три этажа, дача на территории санатория, две машины, приличная пенсия. Но Аленка отказала ему. Ответила, что содержанье неплохое, но содержатель— дерьмо. Везде серебро и золото, а вот стали нет, стиражировался как мужик. А это ничем не восполнить. Что всюду у него лысины и пролежни. Она же покуда женщина. И ей любви хочется, не платонической, а натуральной, чувственной, какую он ей подарить уже не в силах. Ну, вскоре другой объявился. С возможностями и доходами покруче генеральских и помоложе годами. Так Аленка, ну, это ж надо, через постель его пропустила, проверила предметно. Тоже отказала. А мне ответила, что не хочет быть заложницей у перхотных стариков. Ей нужен мужчина! Горячий и ласковый, нетерпеливый и страстный, какого самой оплатить не жаль. А деньги у нее имеются. Вот только мужиков таких почти нет. Все подношенные, стоптавшиеся. Да, что говорить, я уже боюсь, что Ленка скоро мне хвост покажет. Нет былой прыти. Годы свое берут. А она женщина. Знаешь, что недавно сказала мне? — покраснел густо:
— И зачем я ушла к тебе, почему развелась с Борисом? Он мужчина, а ты старик. Как я этого не поняла тогда? Зачем загубила свою жизнь собственными руками? Как жаль, что ничего нельзя ни вернуть, не исправить…
— Мне стало так обидно, Юлька! Я все понимаю, но что могу сделать? Ведь и к ней когда-то придет неминуемая старость. И от нее отвернутся все! Борис к ней никогда не вернется. Я тоже ей не верю. Она в свое время предала вас обоих. А теперь мне в душу плюет. Хотя я разрешил иметь любовника, — сконфузился человек.
— Как так? — удивилась Юлька.
— Да, очень банально! Не можешь порадовать, подвинься! Пусть другой справится.
— Она ж на содержании у вас!
— Но Ленка — женщина!
— Как же она смеет?
— Да очень просто. «Ленки» не терзаются морально и дышат плотью. Как к тому относятся другие, им
