Так описывал жизнь тех времен китайский поэт Цюй Юань. На праздниках угощали друг друга жареным мясом — земледельцы привыкли к растительной пище, и мясо считалось деликатесом. Для торжеств закалывали часть родового стада: излишек зерна позволил прикармливать овец, коз и коров; постепенно они стали ручными и паслись на пастбище у деревни. В степях Аравии посевы гибли от засух, и местные племена занимались исключительно скотоводством; в VII тысячелетии они прошли со своими стадами в саванны Сахары. Огромные стада вскоре истребили растительность и через несколько тысячелетий Сахара превратилась в пустыню. На севере скотоводы освоили Великую Степь, простиравшуюся от Дуная до Амура; в IV тысячелетии здесь были приручены дикие лошади, тарпаны, ставшие верными слугами человека.
В то время, как пастушеские племена расселялись по степям на запад и на восток, земледельцы Передней Азии учились возделывать новые культуры и осваивали новые ремесла. Они научились ткать лен и стали носить льняную одежду — короткие юбки и набедренные повязки. Корзины из прутьев стали обмазывать глиной и обжигать на костре — так появилась первая керамика. Затем были созданы печи для обжига и гончарный круг; гончары стали ремесленниками, жившими при храме и получавшими содержание от общины. В огромных вкопанных в землю керамических сосудах хранили общинные запасы зерна — это делалось для того, чтобы уберечь его от полчищ мышей. На открытых токах зерно охраняли кошки, ставшие любимицами земледельцев — так же, как собаки были верными друзьями охотников. Во всех своих переселениях земледельцы везли с собой кошку и заботливо предоставляли этому южному зверьку самое теплое место в доме. В то время, как охотники обитали в передвижных юртах или временных шалашах, земледельцы жили в домах — это было еще одно изобретение того времени. Первые дома в Палестине строили из необожжённых глиняных кирпичей; это были маленькие строения в одну комнату; ни окон, ни дверей ещё не было; вход занавешивался шкурой животного, а очаг располагался во дворе. Плоские крыши крыли тростником и обмазывали глиной — такие хижины можно и сейчас найти в деревнях Востока; вплоть до нашего времени они остаются прибежищем бедноты. В центре селения располагался маленький родовой храм с глиняной фигурой Великой Матери и алтарем для жертвоприношений; возле храма находилась площадка для народных собраний.
Общиной руководили выборные вожди-жрецы, которые мало чем отличались от простых крестьян. 'Когда Юй правил Поднебесной, он сам шагал впереди с сохой и заступом, бедра у него были тощими, на голенях не было ни волоска', — говорит предание о древнем вожде китайских племен. Со временем легенды превращали этих вождей в богов, им ставили храмы и приносили жертвы. В те времена было легко стать богом, мир населяло множество богов и духов, и люди боготворили деревья, камни, животных. Богом стал и первый кузнец Гефест. Медь и бронзу научились плавить еще в VII тысячелетии, но эти металлы были редкостью, а немногочисленных кузнецов считали колдунами и демонами. Произнося чудесные заклятья, колдуны плавили металл и ковали из него топоры, мечи и украшения для вождей. В IV тысячелетии в Месопотамии появилось еще одно новшество — влекомая быками четырехколесная повозка. Потом был изобретен плуг — и мир земледельцев, наконец, принял предначертанный ему облик: под щедрым солнцем пахарь идет за парой волов, напевая старую песню о зерне и поле; высоко в небе ему вторит жаворонок; пахарь отрывается от плуга и, утирая пот, смотрит в небо:
РОЖДЕНИЕ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
Не желай дома ближнего своего,
не желай жены ближнего своего,
ни поля его, ни вола его…
Когда-то давно, шесть тысяч лет назад, равнина Двуречья была страной непроходимых, заросших тростником болот. В период разлива две большие реки, Тигр и Евфрат, полностью заливали эту равнину, и над водой выступали лишь кроны высоких пальм. Двуречье было необитаемо — здесь не могли жить люди, и лишь по краям долины, в предгорьях, ютились маленькие деревеньки первых земледельцев. На берегах ручьев крестьяне выращивали рожь и пшеницу, а на склонах гор пасли овец и коз. Четыре или пять тысячелетий над предгорьями сияло солнце Золотого Века, и пахарь мирно трудился на своей ниве под пение жаворонка. Но, в конце концов, пришло время невзгод: земледельческие деревни разрослись, и поля уже не могли прокормить крестьян; начались распри из-за земли, и проигравшие были вынуждены уходить куда глаза глядят, на болотистую равнину. Вероятно, именно такая судьба побежденных досталась народу шумеров — «черноголовых», как они себя называли впоследствии. В V тысячелетии до нашей эры среди болот появились первые шумерские деревни: десяток крытых тростником хижин и крохотное святилище на насыпном холмике. Чтобы отвоевать у болот пашню, шумерам приходилось рыть осушительные канавы и насыпать дамбы — создавать первые ирригационные системы. Это был тяжелый и долгий труд, однако результаты превзошли все ожидания — орошаемые поля давали удивительные, сказочные урожаи: брошенное в землю зерно приносило 60 зерен. К шумерам вернулся Золотой Век, и они принялись освобождать от водяного плена свою новую родину.
Деревни шумеров жили той же жизнью, что и крестьянские общины других стран Южной Азии. Пока земли было достаточно, общинники вместе осушали поля, вместе пахали и вместе собирали урожай. Эти унаследованные от охотников древние обычаи коллективизма не вызывали сомнений во времена благополучия и достатка, когда хватало всем и все были сыты. Но постепенно община разрослась, и в неурожайные годы стала ощущаться нехватка хлеба. Крестьяне стали задумываться над своей жизнью, и лучшие работники стали говорить, что при совместной работе многие ленятся. 'Если трудиться сообща, то работа будет двигаться медленно, — говорит китайский трактат, — найдутся такие, кто будет работать не в полную силу. Если же разделить землю, то работа пойдет быстрее и ленящихся не будет'. Действительно, ведь пахать землю — это не охотиться загоном, здесь можно работать и одному — и всё, что ты вырастишь, будет твоим, 'каждому — по труду его'. Поля были поделены между семьями на одинаковые участки, но, чтобы сохранить справедливость, эти участки время от времени переделялись. 'Тучными землями не разрешалось радоваться кому-то одному, от плохих земель не разрешалось страдать кому-то одному, поэтому раз в три года обменивали поля и жилища'. Родовому храму было выделено большое поле, и общинники обрабатывали его сообща; зерно с этого поля хранилось про запас и выдавалось
