народа лишь новыми огораживаниями и военным разорением.
Гражданская война продолжалась три года. У парламента было больше денег, чтобы нанять солдат, и его армия была более многочисленной – зато у короля была хорошая кавалерия из дворян. Королю помогло восстание крестьян в Западной Англии: крестьяне выступали против огораживаний – и, стало быть, в поддержку монарха. Это восстание позволило Карлу I нанести армии парламента несколько поражений и овладеть западом и севером страны. Однако в рядах парламентской армии нашелся талантливый полководец – его звали Оливер Кромвель; он происходил из 'новых дворян' и был ярым пуританином, фанатиком веры. У Кромвеля были видения; он проводил ночи в молитвах и искренне верил, что его направляет сам Бог; он первым бросался в бой и яростно рубился с врагами, считая своих противников врагами Господа. Поначалу Кромвель был лишь командиром эскадрона – и он сформировал свой эскадрон из людей, подобных себе, таких же фанатиков-пуритан, 'божьих ратников'. Это были по большей части простолюдины, крестьяне и ремесленники, – но они прославились своей беззаветной храбростью, и противники называли их 'железнобокими'. 'Железнобокие' подчинялись суровой пуританской дисциплине; они не знали, что такое пьянство и разврат, не допускали насилий над мирными жителями и беспрекословно подчинялись своему вождю. Эскадрон Кромвеля постепенно превратился в полк, а затем в корпус; в конце концов, Кромвелю было поручено организовать по этому 'новому образцу' всю парламентскую армию. В июне 1645 года 'армия нового образца' разгромила королевские войска в битве при Нейзби; король бежал в Шотландию, но вскоре попал в плен и был заключен в замок Холмби. Вожди Долгого парламента были непрочь договориться с королем на условиях ограничения его власти – однако в ход событий внезапно вмешалась армия.
В XVII веке наемные армии состояли по большей части из дворян, и офицерами могли быть только дворяне. Армия 'железнобоких' состояла из простолюдинов, крестьян и ремесленников, и ее полковниками были выслужившиеся простолюдины – бывший извозчик Прайд, сапожник Хьюстон, шкипер Рейнсборо, котельщик Фокс. Когда парламент попытался распустить армию, не выплатив задержанного жалованья, 'железнобокие' отказались повиноваться и потребовали у парламента не только уплатить долги, но и вернуть крестьянам огороженные земли, а также предоставить простолюдинам избирательные права. В июне 1647 года внезапно ворвавшийся в замок Холмби отряд 'железнобоких' драгун арестовал короля, чтобы отвезти его в расположение армии.
– Где ваши полномочия? – спросил король.
– Вот мои полномочия, – ответил командир отряда корнет Джонс и показал на свои драгун.
– Признаться, – сказал король, – мне никогда не приходилось видеть полномочий, написанных более четким почерком…
После прибытия короля в армию восставшие решили идти на Лондон; Кромвель, пытавшийся примирить армию и парламент, был вынужден возглавить войска. 4 августа мятежная армия вступила в Лондон, полки двигались, как на параде, с барабанщиками впереди; никто не осмелился оказать сопротивление, лидеры парламента бежали, и власть оказалась в руках Кромвеля. В этот момент в события вмешались шотландцы, принявшие сторону короля и в начале 1648 года вторгнувшиеся в северную Англию; их поддержали восстания приверженцев короля в разных частях страны. 'Железнобокие' поклялись привлечь короля к ответу и двинулись навстречу шотландской армии; 17 августа 1648 года под Престоном они атаковали растянувшуюся на марше колонну шотландцев, разорвали ее на части и почти полностью уничтожили. 'Бог сделал их жатвой для наших мечей, – писал Кромвель. – Мы совершали над ними казнь на пространстве свыше 30 миль… Это не что иное, как рука Господа'. 6 декабря победоносная армия вернулась в Лондон и устроила 'чистку' парламента; полковник Прайд со своими солдатами встал у входа в зал заседаний, он пропускал одних депутатов и бесцеремонно отталкивал других. Его спросили, по какому праву он это делает, и он спокойно ответил: 'По праву меча!'.
После 'прайдовой чистки' в парламенте осталось лишь полсотни депутатов, десятая часть первоначального состава. Кромвель предложил этому 'охвостью' судить короля, и депутаты, покорно повинуясь, создали трибунал, приговоривший короля к смертной казни. Кромвель заставлял членов суда подписываться под приговором и вымазал одному из непокорных лицо чернилами; 30 января 1649 года Карл II был обезглавлен на площади у королевского дворца. С точки зрения законности это было обычное убийство; оно было нужно Кромвелю, чтобы самому стать королем.
После победы при Престоне многие солдаты почитали Кромвеля как посланца Господа Бога, и ему не стоило труда восстановить дисциплину в армии. Опираясь на верных солдат, новый диктатор смог подавить мятежи тех, кто требовал земли и равных избирательных прав. Кромвель чувствовал себя новым Цезарем и хотел решить земельную проблему методом Цезаря: он двинул армию на восставших ирландцев, со страшной жестокостью истребил треть населения Ирландии и заселил опустевшую страну английскими колонистами. Кромвель сражался за веру: ирландцы были для него сторонниками короля, католиками и врагами Христа, которые во время восстания перебили 100 тысяч англичан. Расправа над восставшими была ужасной: солдаты вырезали население городов, сжигали деревни, вешали на деревьях католических священников. Юношей и девушек тысячами бросали в корабельные трюмы, везли в Америку и продавали там в рабство.
Разгромив ирландцев, Кромвель обратился против Шотландии. Это был тяжелый поход, и полководцу снова пришлось сражаться в первых рядах и делить со своими солдатами кусок хлеба – в то время как заседавшие в парламенте купцы наживались на войне и бедствиях простого народа. Одержав новую блестящую победу, Кромвель послал предупреждение парламентскому 'охвостью'. 'Отрешитесь от себя и пользуйтесь властью, чтобы обуздать гордых и наглых, – писал генерал. – Облегчите угнетенным их тяготы, прислушайтесь к стонам бедных узников Англии…' В сентябре 1651 года армия вернулась в Лондон; солдаты требовали роспуска остатков Долгого парламента – но парламент не соглашался на проведение новых выборов, тянул время и отказывался разойтись. В апреле 1653 года 'охвостье' парламента – полсотни купцов и помещиков, наживших благодаря своей власти огромные состояния, – постановили, что останутся в парламенте навсегда и, в лучшем случае, дополнят его людьми, которым они доверяют. Узнав об этом, Кромвель, как был, в домашней одежде, поспешил в парламент. 'Он осыпал парламент самыми грубыми упреками, – писал свидетель событий, – обвиняя его членов в том, что они не пожелали ничего сделать для общественного блага, что они желали навсегда сохранить за собой власть… Он вышел на середину зала и, продолжая свою бессвязную речь, крикнул: 'Довольно, довольно, я положу конец вашей болтовне!' Затем, расхаживая по залу взад и вперед, как сумасшедший, и топая ногами, он воскликнул: 'Вы полагаете, что это не парламентский язык, и я согласен с вами, но вы и не можете ожидать от меня иного языка. Вы не парламент, я говорю вам, что вы не парламент, я положу конец вашим заседаниям!' – и, обратившись к генералу Гаррисону, он приказал: 'Позовите их сюда!' После этого полковник Уортли вошел в зал с двумя шеренгами мушкетеров. Когда сэр Генри Вэн заметил это, он громко крикнул с места: 'Это нечестно! Это против морали и общественной нравственности!' 'Ах, сэр Генри Вэн! – закричал Кромвель. – Боже, избави меня от сэра Генри Вэна!' Затем, взглянув на одного из членов, он сказал: 'Вот сидит пьяница'. 'Другие – развратники', – сказал он, глядя на Уэнтворта и Мэртена. 'Стащите его!' – закричал он Гаррисону, указывая на спикера. 'Вы вынудили меня на это!' – кричал он вдогонку уходящим депутатам. Потом Кромвель подошел к секретарю и, выхватив у него заготовленный акт о роспуске палаты, сунул его себе под шляпу. Ему в глаза бросилась лежавшая на столе булава – символ власти спикера: 'Что нам делать с этой безделушкой! Унесите ее прочь!' Когда все ушли, он запер двери парламента; на другой день один шутник написал на двери: 'To be let', – 'Сдается внаем'.
Кромвель разогнал свергший короля Долгий парламент – и, как писал венецианский посол, 'ни одна
