починить корабль и благополучно покинуть нашу планету. Все это, естественно, будет решаться позже, но вердикт короля мы узнаем уже завтра.
Я подумал. Думать было лень и я махнул рукой.
– Ладно. Утро вечера мудренее.
Всех чиновников, которые толпились в коридоре, я демонстративно игнорировал, и отправился в свой номер, с гордо поднятой головой. У меня имелись планы на вечер. И эти планы, в основном, касались моих любимых служанок.
Глава 7
Разум и чувства
Войдя в свои покои, я быстро обежал все комнаты и выругался, потому что служанок не нашел. Черт возьми. Меня обломали по полной программе.
Я вылез из СИЧУПа и растерянно замер посреди гостиной, разглядывая узор на ковре. Ну и что мне делать теперь? Ложиться спать? Черт те что. Тут в дверь постучали. Я тяжело вздохнул, так как не сомневался, что это Алегронд, который опять начнет просвещать меня, толкуя о культурных традициях и нравах Средневековья.
Мои выводы оказались неверными. Открыв дверь, я увидел перед собой Альду, которая смущенно краснела и хлопала ресницами. Ни слова не говоря, я затащил ее в комнату и принялся страстно целовать. Она ответила мне с той же пылкостью и вскоре просветила меня на тему культурных традиций и нравов Средневековья.
Полтора часа спустя мы лежали в кровати, уставшие и довольные друг другом. Я делал вид, что сплю, а Альда водила пальчиком по моей груди и тихо что-то говорила. Мне внезапно захотелось узнать, что именно, поэтому я стал прислушиваться.
– …и хотя знаю, что ты ни слова не слышишь из того, что я тебе говорю, мне очень хочется, чтобы ты знал о моем желании тебе помочь, – шептала Альда, не замечая, что я бодрствую. – Что же мне делать? С одной стороны я должна просто услаждать тебя, с другой – знаю, что тебе грозит опасность…
– Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее, – мой голос здорово испугал Альду.
Ее огромные глазищи уставились на меня, потом, тяжело вздохнув, она отвернулась, видимо, решая, что делать. Я провел рукой по ее спине и сказал:
– Альда, милая, давай договоримся раз и навсегда. Между нами не должно быть никаких секретов. Раз уж ты начала что-то говорить, так давай – договаривай.
– Я думала, что ты спишь, – глухо ответила она, не оборачиваясь.
– Ну, думала. А я не спал, – развернув ее к себе, я заглянул в глаза девушки. – Рассказывай. Что за опасность мне угрожает?
С минуту Альда рассматривала мое лицо, потом опять вздохнула, опустив глаза.
– Я… знаю, что против тебя зреет заговор.
– Откуда ты это знаешь?
И тут Альду прорвало. Она оперлась на руку и пылко проговорила:
– Ваня, поверь мне, я сама не знаю, что делаю. Мне строжайше запрещено вообще с тобой разговаривать. Только удовлетворить тебя и все. Но… ты такой… такой интересный, необычный… и… такой страстный… что просто невозможно молчать! Именно поэтому я хочу тебе помочь и предупредить о грозящей опасности. Я в этом дворце служу три года, знаю все ходы и выходы, все скрытые двери, все тайные переходы, все секретные лазейки, а поэтому часто слышу то, что мне не положено слышать. Потому и узнала, что против тебя замышляют дурное. Они хотят убить тебя…
– Кто? – перебил я ее, требовательно глядя Альде в глаза.
Она запнулась и покачала головой.
– Не могу тебе этого сказать. Иначе меня казнят. У этих людей длинные руки. Поверь мне. Ведь я рискую своей жизнью, просто предупреждая тебя об угрозе. Но… Но я должна была это сделать, потому что я люблю тебя…
ЧЕГО?!
– Стоп, стоп, стоп! – я поднял руки, отстраняясь от Альды. – Погоди, дорогая! Какая любовь? О чем ты? Ты меня едва знаешь! У нас просто был первоклассный трах.
– Трах?
– Секс.
– Секс?
– Черт, ну как вы называете то, чем мы только что занимались? Услада плоти! Вот! И все!
Глазищи Альды мигом наполнились слезами, и я понял, что сморозил глупость. Поэтому тут же обнял и начал успокаивать:
– Ну, я не то имел в виду. Это… Ты и вправду чудесная, милая девушка, совершенно офигительная в постели, но любовь… Не знаю, у вас, может, это и принято, но у нас любовь после первой ночи возникает очень редко. Понимаешь? Ты мне очень нравишься, но я не могу сказать, что люблю тебя. Пока не могу сказать, – добавил я, заметив, что Альда начала рыдать. – Но со временем, возможно, полюблю.
Я замолчал, потому что мои слова действовали на нее, как репчатый лук без кожуры – каждое слово вызывало новый поток слез. Черт, расстроил девушку. А она мне, можно сказать, жизнь спасает. Собой рискует. Мать – перемать. Это наводило на определенные мысли.
Может, соврать? Сказать, что люблю? Ведь, в конце концов, последние два дня я только тем и занимаюсь, что кривлю душой. Она у меня уже, наверное, совсем искривилась.
А вдруг Альда меня потянет под венец? А? Кто их знает, примитивов, может у них после признания в любви сразу свадьба? Или все же рискнуть?
Альда уже ревела в голос, а плачущие женщины оказывают на меня совершенно «размягчающее действие». Поэтому все-таки пришлось врать.
– Ты знаешь, – мужественно произнес я, гладя ее по головке, – несмотря на все глупости, которые тебе только что наговорили некоторые присутствующие здесь товарищи… мне кажется, что я тебя тоже люблю.
Альда мигом перестала реветь и, подняв голову, уставилась на меня.
– Правда? – с надеждой спросила она.
– Конечно, – ответил я, всем своим видом изображая любовь. – И могу это доказать.
С этими словами я привлек Альду к себе и долго доказывал ей, что люблю только ее и никого больше.
Утром я проснулся один. И у меня ломило все тело, особенно болели руки, колени и пресс. Да, вчерашняя сексуальная эквилибристика со служанками и Альдой не прошла даром для моей отвыкшей от подобных упражнений мускулатуры. Стеная, я свалился с кровати, доковылял до кресла, где лежала моя одежда, оделся и направился в «ванную комнату».
Альда куда-то убежала, но я предполагал, что она скоро вернется. Умывшись, я пошел в гостиную, где увидел, что меня ждет завтрак – молоко, свежевыпеченный хлеб, жареная курица, какая-то зелень и фрукты.
«Милая Альда», – подумал я, взявшись первым делом за кувшин с молоком. Я выпил его весь практически одним залпом и принялся жевать вкусный хлеб, совещаясь со своим внутренним голосом, у которого уже давненько не спрашивал совета.
–
–
–
–
–
–
–
–
