этом районе шведские войска укрылись в крепости Свеаборг.
23 февраля генерал Клеркер отступил к Таммерфорсу, предписав стягиваться туда же всем разбросанным по территории северной Финляндии отрядам.
Вслед за тем и Тавастгус был занят русскими войсками.
Русские шли вперед, выгоняя отряды противника из занимаемых ими населенных пунктов. Главнокомандующий с главными силами довольно быстро отрезал Свеаборг. Князь Багратион с отрядом численностью до пяти тысяч человек пошел на Тавастгус, а Тучков 1-й с тремя тысячами человек — в самую восточную часть Финляндии, в Саволакскую область, для занятия Куопио.
Между тем к шведскому войску прибыл из Стокгольма 65-летний граф Вильгельм-Мориц Клингспор и принял над ним главное начальство, сменив растерявшегося и потерявшего управление генерала Клекнера. Этот опытнейший генерал — скоро он будет произведен в фельдмаршалы, сосредоточивая свои силы, быстро стал отступать к северу, приближаясь к морю. Его преследовал от Тавастгуса князь П. И Багратион, а потом, по морскому берегу, — генерал Н. А. Тучков 1-й в соединении с генералом Н. Н. Раевским[18], отряд которого был выделен князем Петром Ивановичем, тогда как самому князю было предписано остановиться, чтобы занять огромное пространство между Або, Васой и Тавастгусом.
Соединившись, Тучков и Раевский пошли за Клингспором, продолжившим отступление на север, к Улеаборгу.
В это же время сам Буксгевден приступил к блокаде Свеаборга — самой мощной шведской крепости в Финляндии, которую шведы называли «Гибралтаром Севера». Гарнизон крепости насчитывал 7500 человек при 200 орудиях, запасы снарядов, пороха и продовольствия были рассчитаны на многомесячную осаду.
На первый взгляд все развивалось довольно успешно, но вот у Булгарина мы находим уже несколько иную оценку происходившего:
«На всех пунктах были частые стычки и арьергардные дела с незначительной с обеих сторон потерею. Но если шведы претерпевали нужду и трудности в отступлении, то русские страдали вдесятеро более от тяжких переходов и недостатка продовольствия. Из Петербурга высылаемы были запасы в большом количестве, но по недостатку подвод не могли поспевать впору. Стужа была сильная, и снега глубокие. Наши передовые войска шли на лыжах. Пушки и зарядные ящики везли на полозьях» [31. С. 98– 99].
Формальное объявление войны с русской стороны последовало лишь 16 марта 1808 года, когда было получено известие, что шведский король Густав IV Адольф, узнав о переходе русских войск через границу, приказал арестовать всех чинов русского посольства, находившихся в Стокгольме.
До этого король, «несмотря на многочисленные слухи о готовящейся против него агрессии, с разных сторон доходившие до Стокгольма, не предполагал, что его шурин[19] и давний союзник император Александр решится напасть на него» [5. С. 305].
После ареста русского посланника последовала грозная декларация о том, что России «нанесено вопиющее оскорбление». На самом деле, к этому времени русские войска уже вовсю хозяйничали в Финляндии, и вся эта история явно напоминала басню И. А. Крылова о взаимоотношениях волка и ягненка…
Впрочем, «вовсю хозяйничали» — это слишком громко. Фаддей Булгарин, лично на себе испытавший все «прелести» боевых действий в Финляндии, описывал их так:
«Дни и ночи надлежало проводить на снегу, в мороз и метели — но русские шли без ропота вперед, изгоняя шведов штыками из всех их позиций, и таким образом в конце марта 1808 года вся Финляндия, исключая Улеаборгскую область, была покорена и очищена от неприятельских войск. Важнейший пункт, Аландские острова, занят был почти без сопротивления майором свиты Его Величества по квартирмейстерской части (ныне генеральный штаб) Нейдгардтом, который с партиен) казаков прогнал слабые шведские команды с островов. Полковник Вуич занял острова с частью 25-го егерского полка. Свеаборг был осажден частью отряда графа Каменского. Сам главнокомандующий находился попеременно то в Гельсингфорсе, то в Або. В Куопио, по выходе оттуда Тучкова 1-го для преследования Клингспора, находился генерал-майор Булатов со слабым отрядом. Оставалось только взять Свеаборг и прогнать Клингспора за Торнео, чтобы кончить полное завоевание Финляндии, и в этом граф Буксгевден нисколько не сомневался. В Петербурге и во всей Европе почитали Финляндию уже покоренной» [31. С. 99].
Конец «волшебного сна»
Между тем на севере Финляндии дела вдруг приняли весьма неблагоприятный для России оборот. Отряд Тучкова 1-го из-за постоянного отделения от него команд и гарнизонов значительно уменьшился. Булгарин не скрывал своего возмущения по этому поводу:
«Мы почти всегда дрались начистоту, грудь против груди! Однако после изобретения огнестрельного оружия самая пылкая храбрость должна иногда уступить искусству. Каким образом граф Буксгевден надеялся опрокинуть, разбить и даже отрезать Клингспору ретираду от Улеаборга, и принудить к сдаче, когда у Клингспора было под ружьем до 13 000 человек с значительной артиллерией, а у генерала Тучкова 1-го, высланного для его преследования, было всего <…> 4600 человек, и когда в отряде генерала Булатова, выступившего из Куопио <…> для отрезания Клингспора, было всего 1500 человек!
Можно ли было на верное полагать[20], что наши 6000 человек, утружденные тяжкими переходами и всякого рода лишениями, побьют и опрокинут 13 000 храбрых солдат, защищающих последние пределы отечества! Но велено действовать, и Булатов выступил из Куопио, оставив там слабый отряд и преследуя Саволакскую бригаду генерала Кронштедта, отступавшую перед ним, прибыл 12 апреля в Револакс, несколько впереди Брагештадта, только в 18-ти верстах от Сикаиоки, где находился авангард Кульнева. Корпус Тучкова стоял в Пикайоки, а Клингспор со всеми своими сосредоточенными силами у Лиминго и Лумиоки. Это место составляет крайнюю точку перед Улеаборгом и было последним оплотом шведов в Финляндии.
Здесь дела приняли совершенно другой оборот и разрушили все надежды графа Буксгевдена» [31. С. 99—100].
В конце марта Тучков 1-й с Раевским начали наступательные движения от Гамле-Карлеби против Клингспора, который вдруг стал отступать медленнее прежнего, ожидая прихода Саволакской бригады генерала Кронштедта и присоединения различных частей, следовавших к нему с тыла.
Отважный генерал Я. П. Кульнев, разбив шведский арьергард у Пикайоки, вынудил противника отойти до деревни Сикаиоки. Но там шведы остановились на сильной позиции, получили подкрепление и 6 (18) апреля решительным контрударом опрокинули Кульнева.
Генерал А. И. Михайловский-Данилевский по этому поводу пишет:
«Храбрый воин, но не стратегик, Кульнев не соразмерял сил своих с силами неприятеля, разделяя общее <…> убеждение, что отступлению шведов не будет конца, и стоит только для того идти вперед и живо атаковать» [93. С. 83].
Булгарин называет Якова Петровича «нетерпеливым Кульневым» [31. С. 101], у которого было всего три батальона пехоты, два эскадрона Гродненских гусар, триста донских казаков и шесть орудий. Ободренный прежними успехами, он повел атаку прямо на центр шведской позиции, находившейся на высоте между непроходимыми лесами. Результат этого был печален. Русские солдаты мужественно сопротивлялись, но были подавлены численно превосходящим противником, потеряв до 350 человек убитыми, ранеными и взятыми в плен.
Это было первое наше поражение. Впрочем, оно «не представило никакой выгоды противнику: шведы сами с рассветом следующего дня отступили» [67. С. 39]. Но, как пишет Булгарин, «главная выгода шведов состояла в том, что этим сражением разрушилось очарование насчет нашей непобедимости» [31. С. 101].
После этого Клингспор двинулся на Револакс, где 15 апреля участь Кульнева постигла сводный отряд