дальше, у ворот, история повторилась. Наконец, мы подошли ко входу в туннель, огромные ворота отъехали в сторону, и мы очутились внутри. Собственно, тоннелей было два: левый, пониже, и правый, повыше, для больших грузовиков, мы зашли в правый. Сразу за воротами была площадка, где сани остановились, и рабы, подгоняемые стражниками, стали их разгружать. Из туннеля пригнали еще рабов, те, построившись цепочкой, как муравьи, потащили мешки внутрь. Я, было, хотел к ним присоединиться, но тычок дубинки по ребрам остановил меня:
— Стоять! Куда намылился? С тобой еще господин комендант не поговорил, — главный стражник отодвинул меня в сторону, и стал рядом. Так мы стояли довольно долго, рабы уже закончили разгрузку и уволокли сани вглубь туннеля. С правой стороны по полу туннеля были проложены какие-то трубы, по потолку шли два жестяных короба диаметром где-то в метр, очевидно, вентиляция, было слышно характерное гудение больших вентиляторов. Правильно, иначе нельзя, ведь в туннеле не было предусмотрено вентиляционных шахт. Метрах в ста от входа в туннель часть была застроена, стена шла точно посередине, там, где когда-то была разделительная линия. С правой стороны получилось что-то наподобие жилого помещения от пола до потолка, собственно, полукруглый потолок туннеля и служил ему крышей, левую часть оставили для прохода. Слышно было, как в соседнем туннеле работает генератор.
Наконец, стражнику по рации передали приказ, и он погнал меня внутрь. Мы пошли по левой стороне, прошли «здание» с генераторами, за ним был незастроенный кусок, потом опять справа оказалась стена с дверями и крохотными зарешеченными оконцами. Такие здания тянулись по всему туннелю, перемежаясь площадками: пятьдесят-шестьдесят метров здания, площадка длиной метров сто, за ней решетчатая стена с воротами и часовыми. Соединяющие оба идущих параллельно туннеля перемычки, были заложены блоками, в них были встроены двери, иногда попадались широкие железные ворота. Всюду были стражники в синих куртках, с палками, шустро сновали туда-сюда рабы. Многие стражники вели на поводках здоровенных, откормленных овчарок. Наконец, мы подошли к «дому», выглядящему почище остальных, у входа в который стоял вооруженный часовой. «Мой» стражник перекинулся с ним парой слов, и завел меня внутрь. Мы прошли короткий предбанник, прошли мимо сморщившей при виде меня нос секретарши, главный стражник втолкнул меня в кабинет, и стал у меня за спиной. В комнате было тепло, в углу стояла солярная печка, за столом сидел человек, и лениво стучал пальцами по клавиатуре. На нем была надета офицерская форма без погон, на носу очки с толстой оправой. Он с сожалением щелкнул по пробелу, на экране застыл, оскалив пасть, какой-то монстр.
— Что у тебя, Аронович? — спросил он у стражника.
— Да вот крысу поймали, господин комендант, в руинах, — ответил тот. Комендант посмотрел на меня, и я внутренне поежился, своим взглядом он точно просвечивал меня. На секунду возникло странное ощущение, будто невидимая рука сдавила мозг, в ушах застучала кровь. Я прогнал лишние мысли из головы, сосредоточившись на простенькой мантре: «я маленькая безобидная крыска, я маленькая безобидная крыска…». Побуровив меня взглядом, комендант отвернулся к компьютеру, свернул игру, и через плечо бросил:
— Имя, фамилия, род занятий, адрес до катастрофы, — к этому я был готов, поэтому, запинаясь, сказал имя и фамилию, которую дал мне Летун. Они принадлежали какому-то его другу, который незадолго до Песца уехал за границу. Комендант задал мне еще несколько вопросов, сверяясь с данными, что выдавал ему компьютер, на все я отвечал правильно. Летун не просто сказал мне имя и фамилию, он заставил меня выучить имена и адреса ближайших родственников друга, названия фирм, где тот работал, и т. п. Профессия у друга была по нынешним временам бесполезная, какой-то проект-менеджер, и мы надеялись, что она не заинтересует службу безопасности Фраймана, в том, что таковая имеется, мы не сомневались. Так и получилось. Я нигде не срезался, не сфальшивил, и комендант потерял ко мне всякий интерес. Он строго посмотрел на меня, и, с чувством превосходства бросил:
— Делай, что тебе скажут, и ты будешь жить. Тебя будут кормить. Не будешь работать, умрешь. — И, уже обращаясь к стражнику: — Все, веди его к остальному быдлу, в третий отряд. Скажешь старосте, чтоб записал и определил, куда следует.
Аронович повел меня назад, довел до одного из «домов», стукнул кулаком в железную дверь, и бросил в открывшуюся щель: «Старосту мне». Появился отрядный староста — замызганный дядька неопределенного возраста, с дубинкой на поясе, вытянулся перед стражником, выкатив глаза в показном усердии.
— Господин комендант приказал этого определить к тебе в отряд. Выдашь ему там что положено. — Сочтя свою миссию выполненной, стражник на прощание перетянул меня палкой, и ушел. Я остался наедине со старостой. Тот критически меня осмотрел, задал несколько вопросов, наподобие тех, что задавал комендант. Моя личность его также не заинтересовала, пробормотав презрительно: «крыса вонючая», он забил мои данные в наладонник, и провел меня внутрь. Слева от входа была дверь, очевидно, она вела в комнату старосты. Проходя мимо, я заметил там застеленную серым армейским одеялом кровать и тумбочку, на которой стоял закопченный чайник, справа был собственно барак. Все «дома» внутри туннеля были узкими и длинными, этот не был исключением. Староста провел меня почти в самый конец, указал место на нарах, буркнул: «спать здесь будешь», сунул мне какую-то мятую жестянку, вроде кастрюльки, железную облупившуюся кружку, пластиковую ложку, пригрозил карами за потерю, и ушел. Я влез на нары, высунул голову в проход, и стал осматриваться. Сплошные нары в четыре уровня шли от пола до потолка, сбоку оставался узкий проход, только пройти, не поворачиваясь. Полукруглый свод туннеля служил «дому» потолком, и вверху этот проход еще больше сужался. Посреди «дома» был свободный от нар пятачок, где стояла печка, вокруг печки сушилась обувь, висели веревки с грязной одеждой. Одежда висела и в проходе, приходилось наклонять голову, чтоб не задеть. Внутри было тепло, не столько от печки, сколько от дыхания и тепла тел множества людей. Наполовину уходя в пол, стояли две железные бочки, накрытые крышками, над ними сколоченный из досок насест. Предназначение бочек было понятно, один из обитателей барака как раз сидел на насесте орлом. В воздухе, если это можно назвать воздухом, висел тяжелый кислый дух немытого тела, вонь стояла неописуемая. Впрочем, привычные обитатели барака на это не обращали внимания. Нары были битком забиты, отовсюду торчали головы, было шумно, обитатели барака переругивались, что-то обсуждали. Я прикинул, сколько здесь народу, получилось не меньше двух сотен. Давно я не видел столько людей сразу. На меня никто не обращал внимания — подумаешь, очередная крыса, эка невидаль.
Какой-то хмырь подошел к нарам, где я лежал, его голова как раз оказалась на уровне моей. Спросил у меня:
— Ты снаружи? Тебя сегодня поймали? — шепеляво спросил хмырь.
— Ну.
— Есть че? Курево там, или че, — зубы у хмыря никуда, одни гнилые пеньки. И воняет изо рта так, что хочется отвернуться.
— Не, мусора обшмонали, мля. Все забрали, на, — я старался держаться в рамках роли.
— Слышь, а ты че, правда крыса? Ну, типа, людей ел? Да ты не ссы, тут таких много, вон Сиплого месяц назад поймали, так у него в мешке чья-то нога была. Не так, Сиплый?
Существо с соседних нар разразилось матом. Сделав вид, что испуган, и растерян, я отодвинулся вглубь нар, и сел там, обхватив руками колени. Я все время повторял: «нет, нет, нет», и мотал головой. Хмырь обрадовано заржал, и отвалил. Я вполне оправдал его ожидания, роль слегка сдвинутой крысы оказалась очень удобной.
Снаружи послышались металлические звуки, били в рельс. Народ вокруг оживился, все полезли с нар и потянулись к выходу, звякая жестянками. Я решил делать как все, и тоже, взяв жестянку, слез с нар и пошел к выходу. Снаружи, на площадке, стоял староста. Строились кацетники [1]. Это я так про себя называл рабов. Кстати, слово раб тут было не в ходу. Стражники, а точнее, как они сами себя называли, «офицеры безопасности», звали рабов «быдло», или «вонючки», рабы, за глаза, естественно, называли стражников «мусора». Подчиняясь командам старосты, метались какие-то люди с палками, наверное, помощники старосты, они строили кацетников в три шеренги.
— Быстро, быстро! Ты сюда, ты туда, — летало над толпой. Наконец, когда кацетники сформировали какое-то подобие строя, староста отдал приказ, и цепочка кацетников потянулась к баку на колесиках, из открытой крышки которого валил пар, возле бака стояла тележка с сухарями. Кацетник с белой шапкой на голове зачерпывал половником баланду, другой такой же совал в руку подошедшего сухарь и подзывал
