тут не было, он запросто мог узнать это от своих агентов. Я не сомневался, что такие были, к Республике за последний год много народу прибилось, проверить всех было невозможно.
— Коцюба, — задал мне вопрос Эран, было заметно, что его это очень интересует. Он то и дело поглядывал в распахнутое окно, в которое лезли ветви яблони. На него произвело впечатление обилие зелени вокруг. — Как вы ухитрились все это вырастить? Это же невероятно! У нас и сорняки с трудом растут, народ на консервах сидит. А вы тут яблоки да апельсины кушаете. Как?
Я рассказал ему про индиго. Он недоверчиво покачал головой, потом сказал:
— Пришлите их к нам, у нас им будет, чем заняться.
— Прислать? Я не могу их прислать, они сами себе хозяева. Попроси, может, они и согласятся. Хотя вряд ли, они никуда особо не ездят, и держатся вместе. Даже в Поселок вот не переехали.
— Да, я уже понял, что у вас тут вольница, никто никому не подчиняется и все такое, — поморщился Эран.
— А у вас не так, разве? — слова Эрана резанули меня, что-то в них было неправильное.
— У нас дисциплина. Если прикажут, не то, что поедешь — полетишь. У нас — Государство! — жестко ответил Эран.
— Государство, говоришь, — сказал задумчиво Летун, зачем-то заглянув в чашку. — Расскажи нам о вашем… государстве, теперь твоя очередь рассказывать.
История, которую рассказал нам Эран, была во многом схожа с нашей собственной. У них тоже был период, когда все сидели по норам, тихо околевая от холода и голода. Через какое-то время выжившие повыползали из своих нор, стали как-то контактировать, появилось подобие общества. Нашелся у них и человек вроде Летуна, по фамилии Барзель, объединивший всех. Фамилия его показалась мне знакомой, вроде бы был такой персонаж на политической сцене, из правых радикалов. Как стало понятно из объяснений Эрана, объединял он, что называется, добрым словом, и пистолетом. Как его первый заместитель, Эран о своем вожде отзывался исключительно в превосходных тонах: «мудрый», «справедливый», и т. п. Впервые услышав из уст нашего гостя слово «вождь», мы с Летуном понимающе переглянулись. Кроме твердой руки Барзеля, поселенцев загоняли в ряды сторонников Барзеля досаждавшие им сарацины, постоянно устраивающие налеты на одиночные фермы и небольшие поселения. Часто такие налеты заканчивались кровью, поселенцы им не уступали, поведение обеих сторон было симметричным.
— У нас государственный интерес ставится выше личного, — отвечал Эран на наши вопросы о политическом устройстве Земли Отцов.
— Т. е., все винтики в системе, — кивнул я.
— Именно так! Но это не умаляет достоинства человека, или свободы, а, наоборот, их усиливает и расширяет, — Эран разошелся, как на митинге.
— Это как, ведь государство накладывает ограничения? — я, в принципе, уже знал, что ответит Эран, просто хотел от него это услышать.
— Так же, как солдат в строю, плечом к плечу с товарищами неизмеримо сильнее, чем в одиночку, так и государство усиливает отдельного человека.
— А свобода?
— Подлинная свобода возможна лишь в государстве. Свобода государства, и свобода человека в государстве!
— Понятно… — протянул я. Очень знакомые мысли, Эран шпарил, как по учебнику, у Вайнштейна под кроватью была одна тоненькая книжица, со связкой прутьев и топориком на обложке, так вот там было что-то похожее написано. После сеанса пропаганды, Эран перешел к главному:
— Я не просто так к вам приехал. Мы хотим предложить вам стать частью нашего государства. Вы многого добились, я своим глазам не верю, если честно! — Эран подошел к окну, и театральным жестом повел рукой, — пришло время нам опять стать единой нацией. Только вместе мы станем великими!
Мы с Летуном опять переглянулись, потом я осторожно сказал:
— Такие вопросы с бухты-барахты не решаются. Мы соберем Комитет, и обсудим ваше предложение. А пока ты наш гость, чувствуй себя как дома. Завтра мы покажем тебе, как мы тут живем, поездим по Республике.
Вечером весь Комитет в полном составе собрался у нас дома, обсуждать поступившее предложение. Идея о присоединении не пришлась по вкусу никому.
— Нам и так хорошо, — ворчал Медведь, — что они нам могут дать?
— Вот именно, — поддержал Райво, — если мы с ними объединимся, то они будут пользоваться нашим горючим. Зуб даю, именно за этим они пришли, им нужен нефтезавод.
— Подумайте вот о чем, — я откинулся в кресле, и сцепил руки перед собой, — если мы не дадим им то, что им нужно, они могут захотеть взять это силой. Мы готовы к войне?
— Ты думаешь, они решат напасть? — спросил Летун.
— Ты же слышал, о чем говорил Эран, — ответил я, — у них государство с большой буквы Г. Вождь имеется. А у нас — нефтезавод, порт и промзона, возделанные поля, сады, и все такое, то, чего у них нет. Им негде взять это, кроме как у нас.
— Они могут с нами торговать, — заметил Ли.
— Могут, не спорю, — согласился я, — но вот вопрос, насколько им это будет выгодно? Если они решат, что проще будет силой взять то, что им надо, скорее всего, они так и поступят.
Мы так ни до чего и не договорились, решили, что надо сначала побольше узнать о Земле Отцов, а потом думать, как поступить. Сошлись на том, что я и Вайнштейн поедем к ним, посмотрим, как и чем живут у них люди, заодно постараемся оценить их военный потенциал. Эран на удивление легко согласился, и через неделю после его приезда мы отправились в Землю Отцов с ответным визитом.
Небольшой городок, ставший центром Земли Отцов, назывался Сафед. По дороге туда я чуть не околел от холода, верхние половинки дверей в джипе отсутствовали как идея. Я поднял воротник, поглубже натянул панаму, и нахохлился, но это не особенно помогло, холодный осенний воздух всю дорогу дул мне в ухо. На въезде в город нас приветствовал огромный щит, голубые буквы на белом фоне: «Одна страна, один народ, один порядок!». Под щитом, ощетинившись пулеметными стволами, стоял дот.
— Мило, — прокомментировал с заднего сиденья Вайнштейн. Сидящий за рулем Ариэль хмыкнул.
На дороге перед дотом были свалены бетонные блоки, наш джип снизил скорость, лавируя между ними. Солдаты на блокпосте, завидев сопровождавшую нас машину, живо открыли шлагбаум, когда мы поехали мимо, я в зеркальце заметил, что когда машина с Эраном поравнялась со шлагбаумом, стоящие там солдаты отдали честь.
У сверкающего свежей побелкой здания нас встречал сам Барзель, я узнал его по описанию. Невысокого роста, с брюшком, бородой, на голове вязаная молитвенная шапочка, все сошлось. Он бросил на меня взгляд неживых глаз. Я выдержал его взгляд, на мгновение мне показалось, что он меня гипнотизирует, до того он был давящим.
— Барзель, это Коцюба, второй человек в руководстве Республики, Коцюба, это Барзель, Первый Гражданин Земли Отцов, — представил нас друг другу Эран. Я кивнул головой, с рукопожатием решил пока повременить.
— Вайнштейн, наш аналитик, — представил я Вайнштейна.
— Эран вам устроит экскурсию по Сафеду, вечером в вашу честь состоится ужин. Там и увидимся, — попрощался с нами Барзель, и ушел, сославшись на неотложные дела. Эран, как было приказано, водил нас по обитаемой части Сафеда, показывал, и рассказывал.
— Здесь у нас школа, — показал Эран на дом, перед которым, как обязательный атрибут любого жилого здания, развевался бело-голубой флаг.
— Давайте зайдем, — предложил Вайнштейн, Эран согласился, и мы зашли внутрь. В школе было тихо, в пустых коридорах гулял ветер, только узкоглазый уборщик возился с тряпкой. Проходя мимо класса на втором этаже школы, мы остановились. Из открытой двери доносился голос учителя:
— … таким образом, есть только один настоящий народ, наш. Остальные народы лишены души, они суть звери в образе человека, и единственное их предназначение — служить нам. Бог создал остальные народы для служения нам. Доказательством является то, что он сохранил Землю Отцов, а остальные страны стер с лица планеты. Но наша избранность, не повод для гордости. Мы избранны, в первую очередь, для
