считают отблеском из прошлой жизни, тогда как другие полагают, что это продублированная разумом реакция на впечатления, принимаемые непосредственно органами чувств. Пока нет возможностей для объективной проверки, лучше не иметь слишком много жёстких идей по поводу таких феноменов. Так или иначе, глядя сквозь дверной проём на заходящее солнце, я очень ясно увидел характерные силуэты трёх высоких воинов-кхампов на фоне пламенеющего вечернего неба и понял, что уже видел раньше именно эту картину. Это могло быть только в Тибете.
От Джалсы мы выбрали самую короткую дорогу до Джам-бези, где находилась остальная часть нашего багажа. Приближался сезон дождей, и нам нужно было скорее добраться до Катманду. Форсированным четырёхдневным маршем Ханна (весёлой танцующей походкой своих длинных ног) и я (спотыкаясь под тяжестью багажа) добрались до Ламсанго как раз к отправлению автобуса.
Тем же вечером мы снова очутились в мегаполисе впечатлений, который называется «Катманду». Возможности, заложенные в пространстве гор, принимали теперь везде ощутимую форму.
Глава восьмая
Прощание с наркотиками
П
лохие новости ожидали нас в Катманду. Мы сделали запрос в Дели о визе в Сикким ещё за месяц до отъезда Кармапы, и теперь, два месяца спустя, министерство внутренних дел в Дели прислало нам отказ, без всяких комментариев. Это было серьёзным препятствием. Мы никак не могли примириться с тем, что будем разлучены с Кармапой из-за каких-то некомпетентных индийских бюрократов. К этому добавлялись и чисто практические вопросы. Хотя Будда Лаксими, всегда готовая нам помочь, нашла для нас чудесную комнату в доме по соседству с домом Ламы Чечу, - о лучшей нельзя было и мечтать в нашем положении, - у нас не только заканчивались деньги, но и истекал срок непальских виз. Однако мы не хотели возвращаться в Европу; слишком немногому мы успели научиться.
В тюрьме я впервые отрастил волосы. В те годы, когда занимался контрабандой, я всегда носил короткую стрижку, чтобы не выделяться из общей массы. Длинные волосы сделали меня мягче, и было приятно чувствовать лёгкое щекотание на плечах, когда я откидывал голову назад. Так что какое-то время я их не стриг. Единственным неудобством было то, что они быстро путались. Однажды, когда мыл голову, я решил, что это отнимает слишком много времени и лучше постричься наголо. Хотя бы внешне, я стал походить на наших учителей, - с белым респектабельным яйцевидным черепом, изукрашенным шрамами - следами прежней жизни. Как раз когда я выходил из парикмахерской, мимо проезжал на велосипеде Терри. Как всегда невозмутимый, он сказал: 'Послушай, ты ведь в университете учился? Не хочешь преподавать английский для американского посольства?' Целеустремленность всегда вознаграждается. Неожиданно представился случай остаться в Непале. Такая работа давала нам возможность и продлить визы, и подзаработать денег, так что, естественно, я сказал 'да'.
Вот так мы с Ханной обосновались в Непале на целых полгода, войдя в состав той привилегированной группы людей, которая могла жить и даже зарабатывать деньги в этом раю. Всё более жёсткие условия получения виз и обязательные суммы денег, которые необходимо ежемесячно обменивать по официальному банковскому курсу, - всё это нас больше не касалось. Школа находилась над американской библиотекой на Новой Дороге, и я ходил туда на несколько часов в те дни недели, на которые не выпадало никакого религиозного или национального праздника. Это было ещё и весело. Мои ученики, которые нуждались в английском для того, чтобы изучать сельское хозяйство в университетах, главным образом - в странах третьего мира, были очень любознательными, умными и - необычайно искушёнными в надувательстве.
Наши доходы составляли восемьсот рупий в месяц -около сорока долларов. Этого было достаточно для того, чтобы жить самим, давать что-то другим, покупать тибетские религиозные предметы, - и даже ещё немного оставалось. Нас беспокоило только то, что Ханна подхватила какую-то странную болезнь, что-то с желудком. В русской больнице не могли установить, что это такое. В остальном же мы были в неплохой форме, и даже сезон дождей, от которого почти все ослабли, ничуть нам не повредил. Через некоторое время меня пригласили также и в русское посольство преподавать английский и немецкий языки одной их важной птице. Ситуация была весьма забавная. Русские платили лучше и всегда подъезжали за мной прямо к американскому посольству на одном из своих лимузинов марки 'ЗИЛ'. Они были большие и крепкие люди, но, казалось, вечно чем-то недовольные; полдела было вселить в них доверие к тому образованию, которое они уже имели, и просто разговорить. На выходные мы часто ехали к тибетской границе, медитировали для блага разрушенной страны и купались в горячих источниках. Хотя наши идеалы и образ мышления не изменились, к собственному удивлению мы постепенно стали местом встречи различных миров и поколений Катманду и его окрестностей. Странно было ощущать чувство зависимости со стороны буржуазных типов, которых мы всегда старались избегать, и тем более странно - нередко обнаруживать в них такие качества, в которых наше поколение очень нуждалось.
Нашим закадычным другом стал Руби - чёрный тибетский мини-пёс, принадлежавший поистине интеллигентной семье, у которой мы остановились. Однажды вечером он отведал сгущённого молока, в котором содержалось немного гашиша. Он абсолютно растерялся и сидел, отклонившись вбок, не переставая глядеть на нас, - как будто чувствовал, что только мы знали, что с ним происходит. Мы пробыли с ним всю ночь, проводя его через это испытание. Ни страха, ни смятения не возникало в его уме, и, хотя он не мог говорить, этот процесс мало чем отличался от нашей обычной работы гидами 'путешествий' с людьми. С тех пор он стал бесконечно доверять нам и, видно, решил просто ходить за нами, предоставив мне защищать его от орд завистливых уличных собак. В то время я смог многое узнать о собаках, а также о серых зонах в своём уме, не вполне понимая, почему я пинал уличных собак - из сочувствия или из злости.
Мы ежедневно призывали силовое поле Кармапы, звеня в свои колокольцы, чтобы сосредоточиться, и делая глубокие пожелания перед его портретом, пока не начинали чувствовать, что он оживает. Мы не могли переварить тот факт, что какие-то лодыри в Дели отказали нам в получении виз в Сикким, и стали наводить справки о том, как можно попасть туда без нужных документов. И вот однажды Лама Чечу посоветовал нам ещё раз попробовать законный способ. Мы так и сделали, на этот раз испрашивая разрешения приехать в Сикким всего на несколько дней, в качестве туристов, хотя перспектива ждать ответа около месяца вовсе нас не радовала. Внешне мы выглядели героями, но внутри не были удовлетворены. По вечерам мы часто приходили к Ламе Чечу и получали его благословение, опускавшееся на наши, в то время большей частью 'задымлённые', головы с красными глазами, но и только. Ничего другого он нам не давал.
Однажды вечером он позвал нас. 'Ну, наконец-то, - подумали мы восхищённо. - Наконец-то он даст посвящение, как в книгах о Миларепе'. Но лама просто хотел, чтобы мы продали несколько деревянных чашек в пользу одного бутанского монаха, которому нужны были деньги. Возвращаясь к нашему дому, в нескольких шагах оттуда, мы чувствовали себя опустошёнными и обманутыми. Пришло запоздалое письмо, в котором сообщалось, что в день моего рождения немец-хиппи сжёг нашу квартиру в историческом центре Копенгагена, которая служила превосходной базой для многих наших внутренних 'путешествий' и путешествий по свету. Но Лопён Чечу лишь улыбнулся и сказал: 'Хорошо, огонь очищает'. Вскоре после этого сгорел также наш алтарь в Непале, пока мы были на вечеринке. Всё, что там было, сгорело дотла, за исключением портрета Кармапы и некоторого количества ЛСД. Нам подарили эту кислоту, так как никто не знал дозировок.
Мы были в полном духовном вакууме, и в один прекрасный вечер приняли оставшуюся кислоту. Теперь хоть что-нибудь да должно было случиться. Мы восприняли тот факт, что кислота не сгорела, как знак принять её, в особенности ожидая, что давление в наших лбах выльется в какое-нибудь прояснение. Наркотик был очень сильный даже для нас и начал действовать очень быстро. Мы покинули наши тела и стали перемещаться по округе, возвращались и снова 'шли гулять'. Потом мы начали медитировать на Падмасамбхаву. Ближе к утру, во время любви, я внезапно увидел силовое поле, состоящее из ромбических форм металлических оттенков, и мне показалось, что оно хочет сделать Ханну беременной. Я мысленно прогнал его, но это недоразумение позже продолжилось. Через несколько часов в лингвистическом кабинете я обнаружил, что ромбы металлического цвета всё ещё здесь. Голос срывался, я не мог внятно говорить, и,
