превосходстве делает их в собственных глазах своего рода «избранным народом».
Согласно учению кикапу, все нынешние обитатели Земли происходят от малого числа людей, переживших великий потоп, который уничтожил древнее население мира. Кикапу поклоняются единому Богу, которого они называют Кицииат (Kitzihiat) — «Большой Дух». Большой Дух обитает на небе, но он вездесущ. Он — творец вселенной, но не земли; земной мир создан его сыном, Висакой (Wisaka). Висака был рожден в результате союза между Богом и человеческой девой. Через него Бог передал людям моральное учение и законы людям. Эти законы включают в себя, помимо прочего, запрет на убийство, воровство, прелюбодеяние, кровосмешение, лжесвидетельство, поклонение ложным богам и колдовство. В завершение своей миссии на земле Висака был соблазнен и замучен злыми существами, духами подземного мира. Но он освободился от сил зла, вверг духов в подземную темницу вплоть до скончания мира и взошел на небо, пообещав, что в день последнего суда существующий мир погибнет в огне.
Нетрудно заметить, что все, что кикапу рассказывают про Висаку, является отражением христианского, а точнее дона-тистского, учения об Иисусе Христе. Правда, здесь нет упоминая о распятии Висаки на кресте, но кикапу традиционно используют распятие на кресте в качестве наказания для своих провинившихся соплеменников. Кикапу признают существование дьявола и говорят, что дьявол стал дьяволом, убив своего собственного брата, — возможно, это путаница с историей Каина и Авеля.
Другой параллелью с евангельскими сюжетами может быть рассказ кикапу о том, брат Висаки, по имени Пепаче (Pepazce), был замучен до смерти злыми существами, после чего Висака поместил Пепаче на небеса в сонм праведных душ. Это удивительно напоминает раннехристианское предание о святом апостоле Иакове, брате Иисуса, замученном до смерти толпой израильтян.
Религиозная жизнь кикапу находится в ведении класса «священников», обладающих некоей особой духовной харизмой, подобно тому, как в традиционном берберском обществе эту роль играют так называемые учителя-«марабу», обладающие «барака» — благодатью, божественным благоволением. Эквивалентом марабу являются экзальтированные донатистские священники.
Центром религиозных церемоний кикапу служит особая трапеза, внешне являющаяся подобием христианской евхаристии. Она состоит из священной пиши, раздаваемой священником верующим. Перед ее приемом верующие кикапу постятся. Обряд происходит в закрытом помещении, причем внутрь святилища допускаются только мужчины, в то время как женщины должны ждать снаружи.
Другие параллели с донатизмом могут быть усмотрены в почитании кикапу святых мощей. Их здесь ещё называют «лечебными узелками». Они представляют собой маленькие упаковки, которые содержат священные объекты типа человеческих костей, принадлежащих «старикам», и которые сохраняются в секрете. Гипертрофированное почитание святых мощей было одной из характерных черт донатизма. Подобно донатистам, кикапу постятся по религиозным причинам и верят в возможность получения прямого откровения от Бога и в наши дни.
Высокомерная убежденность кикапу в собственной богоизбранности полностью соответствует донатистской традиции. Кикапу убеждены, что находятся в особых отношениях с Богом, в то время как другие народы, «особенно христиане», давно отошли от заветов Бога.
Все эти параллели между верованиями кикапу и христиан-донатистов, к числу которых полтора тысячелетия назад принадлежали берберы, подкрепляются еще одним, самым неожиданным свидетельством: у кикапу существует… «язык свиста»! С помощью этого языка — он называется «onowechikepi» и имеет определенную грамматику и словарь — кикапу передают сообщения на большие расстояния. Эта уникальная традиция имеет точный аналог у гуанчей Канарских островов…
В 1905 году на острове Хершель, входящем в Канадский Арктический архипелаг и служившем в ту пору одной из китобойных баз, появился молодой датчанин Карл Йоргенсен Клинкенберг — охотник и авантюрист. Зафрахтовав небольшую шхуну, он вскоре ушел на промысел, как ожидалось — на несколько дней, однако проходили недели, а Клинкенберг не возвращался. Он объявился на острове Хершель только год спустя и рассказал историю, столь удивительную, что ей просто отказались верить.
…Отправившись от острова Хершель на восток, Клинкенберг высадился на пустынном побережье Земли Виктории, в месте, которое было названо позже бухтой Минто. Здесь он повстречал странных людей, называвших себя инуитами (инуит — самоназвание эскимосов), но выглядевших абсолютно как скандинавы: белокурые или рыжие, голубоглазые, коренастые, бородатые. Это были белые эскимосы, эскимосы-европеоиды!
Клинкенберг прожил у них несколько месяцев. По его наблюдениям, эти люди, очевидно, никогда не видели белого человека, хотя сами, несомненно, имели европейское происхождение. Из всех металлов они знали только медь. В доказательство тому Клинкенберг привез несколько эскимосских орудий, сделанных из меди.
Эта история выглядела слишком романтичной, чтобы быть истинной. Сообщение Клинкенберга могло бы остаться совершенно незамеченным, если бы случайно не дошло до человека, с именем которого отныне будет навсегда связываться загадка белых эскимосов. Это был Вильялмур Стефанссон (1879–1962), канадец исландского происхождения. По поводу оценки деятельности этого неординарного, действительно выдающегося человека, хотя и склонного к авантюрам, до сих пор идут споры. По мнению некоторых историков, Стефанссон — один из трех величайших исследователей Арктики в истории человечества. По мнению других, Стефанссон был шарлатаном, манипулятором, а в некоторых случаях даже лгуном. Как бы то ни было, Стефанссон был одним из последних исследователей Арктики, использовавших не самолет или ледокол, а более «традиционные» средства передвижения — собачьи упряжки и парусно-моторные суда. В 1915–1916 годах он открыл острова Макензи-Кинг, Борден и Брок — это стало последним крупным открытием в Канадском Арктическом архипелаге. Стефанссона не раз обвиняли в том, что для того, чтобы собрать средства для своих экспедиций, он устраивает рекламную шумиху в прессе и рассказывает о вещах малодостоверных или совсем фантастических, а также пускается на всякого рода скандальные авантюры — например, в 1922 году он пытался колонизовать остров Врангеля, принадлежащий России, и присоединить его к Канаде. В то же время авторитет Стефанссона как ученого был и остается весьма высок, а его любовь к Северу не знала границ. О Севере и его людях он написал 24 книги и более четырехсот статей. Гонорары от этих публикаций, а также от чтения лекций служили источником финансирования его экспедиций в Арктику. На могиле Стефанссона в Хановере (штат Нью- Гэмпшир, США) сегодня высечена эпитафия: «Пророк Севера».
Рассказ Клинкенберга не мог не заинтересовать Стефанссона. В 1908 году он в сопровождении доктора зоологии Мартина Андерсена отправляется на поиски загадочных эскимосов. Экспедиция продолжалась четыре с половиной года — с мая 1908 по август 1912 года. Ее результатом стала нашумевшая книга «Моя жизнь с эскимосами», опубликованная Стефанссоном в 1913 году.[42]
Стефанссон не ставил себе задачи изучения исключительно белых эскимосов. Его интересовал сам народ инуитов, его традиции, способ жизни, обычаи и культура. Он хорошо владел языком эскимосов и без труда устанавливал с ними контакт. Эта легкость иногда даже удивляла самого Стефанссона. Однажды он спросил об этом своих эскимосских собеседников. Ответ, который он получил, совершенно потряс его: оказывается, эскимосы… попросту принимали его за своего соотечественника!
«Неужели вы не видите, что я никакой не инуит?» — удивленно спросил Стефанссон. «Почему не инуит? — в свою очередь удивились эскимосы. — Ведь точно такие инуиты — с серыми глазами, светло-коричневыми бородами — живут на Земле Виктории!»
Долгожданная встреча с загадочными аборигенами произошла летом 1911 года на мысе Баксли. Вот как описывает ее Стефенссон в своей книге «Моя жизнь с эскимосами»:
«Наш проводник сказал нам, что на Виктории мы найдем светлокожих островитян, с пепельно-русыми бородами, но мы все еще не были готовы к этому. Мы верили тому, что нам говорили, но представить себе это мы не могли. Между тем Наткусиак продолжал объяснять: «Они — не эскимосы; они просто одеваются, говорят и живут подобно эскимосам»…
Сейчас, спустя годы, трудно вызвать из памяти те чувства, с которыми мы встречали этих людей… Тем утром, когда девять мужчин и юношей предстали передо мной на линии льда перед их хижинами из снега и кож, я знал, что стою лицом к лицу с важным научным открытием. С детства я был знаком с литературой Севера; я знал, что сотни и тысячи людей из Скандинавии и Англии исчезли в северных туманах, навсегда скрывшими их от глаз Европы; и когда я увидел перед собой этих людей, которые, несмотря на их одежду из меха, несомненно напоминали европейцев, я понял, что открываю последнюю главу одной из исторических трагедий прошлого, или же задаю науке новую загадку. Но если эти люди не европейского происхождения, то почему они так похожи на европейцев?»
Между тем эти загадочные белые инуиты прежде никогда не видели европейцев и жили практически в каменном веке. Единственный металл, который они знали и который частично использовали, была медь. Из нее белые эскимосы делали ножи, топорики для льда и наконечники гарпунов. Стефанссон так и назвал их — «медные люди». Соседи-эскимосы именовали их «Haneragmiut». Племя насчитывало около 200 человек. Они жили на юго-западе острова Виктория, который на картах того времени значился необитаемой территорией.
Оценивая результаты своего открытия, Стефанссон пришел к выводу, что белые эскимосы скорее всего являются потомками норманнов — выходцев из Исландии и стран Скандинавии, заселивших после 1000 года юго-восток и юго-запад Гренландии. Основателем норманнской колонии в Гренландии был легендарный Эйрик Рыжий (985/986 гг.), Отсюда его сын Лейф Эриксон в 1000 году отправился к берегам неведомой страны, которую за пятнадцать лет до этого видел на западе исландец Бьярни Херьюлфсон. Норманны назвали эту страну Винланд, и лишь много позже она стала называться Америкой.
Отсюда, из Гренландии, корабли норманнов отправлялись к северо-восточному побережью Северной Америки. Отсюда они распространили свое влияние на Ньюфаундленд — остатки норманнской колонии в Ланс-о-Мидоуз были в 1960-х годах раскопаны и подробно изучены Хельге Ингстадом. Однако в XIV веке экономическая, политическая и церковная жизнь гренландской колонии, отличавшаяся большим разнообразием, пришла в упадок. Из-за сдвигов в европейской экономике и по многим политическим причинам связи с Европой оказались прерванными. Когда в 1540 году после долгого перерыва корабль исландского моряка Иона Гренландца пришел к берегам Гренландии, он нашел здесь только руины домов и церквей и пустые сараи для лодок. На одном из островков моряки обнаружили мертвого мужчину-европейца, лежавшего на животе. Его одежда была сшита частью из сукна, частью из тюленьих шкур. Рядом лежал стальной нож. От частого затачивания он превратился в узкую полоску, и все же хозяин, видимо, очень дорожил им — ведь ножи привозили только из далекой Европы, связи с которой оборвались ещё сто лет назад…
Куда исчезли три тысячи норманнов, населявших Гренландию? Это до сих пор остается неразрешенной до конца загадкой. Мужчины и женщины, жители ста поселков, насчитывавших в совокупности 280 дворов — рыбаки, охотники, добывавшие моржовую кость и пушнину, фермеры-скотоводы, производившие прекрасное сукно из овечьей шерсти, которое охотно покупалось в Европе, священники кафедрального собора и пятнадцати церквей, монахи и монахини двух монастырей — мужского августинского и женского бенедиктинского — все они пропали без следа, оставив брошенными прочные каменные дома, церкви, хозяйственные постройки, могилы предков… «После 1418 года норманнская колония в Гренландии как сквозь землю провалилась, и ее судьба стала одной из великих загадок истории».[43]
Исследователи предлагали самые противоречивые объяснения этой загадке: колонисты погибли от эпидемии или от сильных морозов; их перебили английские пираты или эскимосы. В пользу последнего предположения будто бы говорил череп европейца, пробитый эскимосской стрелой, найденный в одной из могил на Гренландии. Но все крупные специалисты во главе с Ф. Нансеном выступили против этой гипотезы: они считали немыслимым, чтобы эскимосы, самые миролюбивые люди на земле, могли затеять войну с потомками викингов.
Тогда оставалось одно: предположить, что оставшееся в изоляции малочисленное население колонии, исчерпав все ресурсы, ушло на запад — в страну эскимосов…
Стефанссон не сомневался, что он нашёл потомков этих людей. Вернувшись в сентябре 1912 года в США, он опубликовал свои выводы в книге «Моя жизнь с эскимосами». В короткое время новость об обнаружении белых эскимосов стала международной сенсацией. На Стефанссона немедленно обрушился шквал критики и насмешек. Некоторые его оппоненты утверждали, что Стефанссон просто выдумал белых эскимосов, чтобы прославиться. Их не убеждало даже то, что Стефанссон привез с собой множество костяных, каменных и медных инструментов, меховую одежду и обувь «медных людей».
Напомним, что это было время, когда одним из самых популярных в мире романов являлся «Затерянный мир» А. Конан Дойла. Антропологи тех лет были увлечены регулярными открытиями ранее неизвестных племен, публика с жадностью ловила сообщения о новых «затерянных мирах», обнаруженных в труднодоступных уголках земного шара. На этой волне многие скептики восприняли сообщение Стефанссона как очередную дешевую сенсацию. Понятно, что Стефанссону пришлось прибегнуть к некоторым рекламным уловкам, в надежде найти необходимое финансирование для последующих экспедиций, но критики были несправедливы к нему: факт существования европеоидной группы эскимосов не подлежит сомнению.
Уже позднее выяснилось, что ни Стефанссон, ни Клинкенберг не были первыми, кто сообщил миру о белых эскимосах. Еще в 1656 году английскому капитану Николасу Тюнсу при посещении Баффинова залива бросилось в глаза, что на берегах Баффиновой Земли наряду с типичными эскимосами жили другие, высокие, статные и белокурые туземцы. Позднее в этой же местности исследователи узнали об эскимосском сказании, повествующем о некоем чужом народе, который пришел сюда в давние времена. Эскимосы называли его «туннит», или «тормит». Инуиты северного Лабрадора тоже рассказывали о чужеземцах, пришедших с севера. Они также называли их туннитами. Эти тунниты были не эскимосами. Повсюду на побережье
