На миг воцарилась тишина, лишь Максимов выпрямился в кресле, возразил:
– Война – дикость, высокий разум на нее не способен. Я не верю.
– Ваше дело, – сказал капитан холодно. – Но от вездеходов больше, чем на сотню шагов, не отходить. Возможно экстренное возвращение на корабль.
Максимов вскочил как подброшенный катапультой, лицо его побагровело:
– Вы… вы не смеете такое приказывать! Вы не специалист, вам не понять как многое мы только-только начинаем понимать…
Капитан сказал жестко, как припечатал:
– Не вам возражать. Кто испортил компьютер в вездеходе? Подозреваю, что намеренно.
Максимов огрызнулся:
– Ваши кибернетические игрушки – помеха на пути культуры! Я сумел понять истинный путь, где машинам нет места…
Капитан остановил на нем долгий испытующий взгляд.
– Ладно, – сказал он наконец. – С вами разберемся на Земле. Сейчас же совещание окончено. За нарушения приказа буду отстранять от работы.
Он выключил экраны, и Максимов тут же вскочил, ринулся к выходу. Даша бросилась за ним. Ее волосы рассыпались по плечам, сделав ее похожей на миниатюрную копию звездницы.
– Готовь вездеход, – сказал капитан.
Механик вышел вслед за Дашей, а капитан, подумав, вызвал группу Макивчука:
– Что у вас?
Вспыхнул экран. Неземная красота города выбила дух, и капитан подумал потрясенно, что никогда не привыкнет, и на Земле будет тосковать о таком совершенстве…
Он нахмурился, дал увеличение. Улицы приблизились, и он сразу понял, что здесь что-то ошибочно.
Город явно брошен, хотя люди встречаются часто. Одни лежат где попало, другие сидят, кое-кто бесцельно двигается, иногда даже мелькнет летательный аппарат, но вот один врезался в стену, хотя скорость черепашья, грянул взрыв, на каменной стене осталось красное пятно, а к земле медленно полетели обломки…
– Макивчук, – резко спросил капитан, – что происходит?
Голос Макивчука злой, усталый, заполнил помещение:
– Началось два-три дня назад. Эпидемия, что ли? Бросали все, застывали, на все им наплевать… Мы только наблюдали, а сегодня не утерпели, когда начали умирать – взяли одного, выспросили без всякой деликатности… Оказывается, возникла философская теория, что в мире нет ничего, кроме твоего сознания. А все остальное, дескать, иллюзия! Тут каждый теперь считает себя центром мира, пупом вселенной, единственной реальностью. Все остальное, мол, только мерещится. Представляете? Даже свои руки-ноги кажутся, а на самом деле их нет!
Голос Макивчука дрогнул, сорвался.
– Представляю, – сказал капитан мрачно. – Чего ж тогда с миражами церемониться?
– Вот-вот, и я о том же! Сами они пусть. А ежели нас за миражи сочтут?
– Не попадайся под ноги, – посоветовал капитан.
Он выключил связь, пристегнул бластер. Максимов и Даша уже сидели на заднем сиденье, механик вопросительно оглянулся.
– Гони в нижнюю часть, – велел капитан. – Хочу увидеть, что еще сделали с силовыми установками.
Максимов долго молчал, затем сухо попросил высадить его возле красочного парка, там как раз вокруг цветочной клумбы собирались люди. Капитан заколебался, но место выглядело донельзя мирным, жители с любопытством рассматривали быстро сменяющиеся картины на небе, да и Максимов держался оскорбительно вежливо, всем видом намекая на трусость капитана, и тот велел механику:
– Останови.
За Максимовым, не спрашивая разрешения, выпрыгнула Даша. Уже на земле она обернулась и сказала подчеркнуто вежливо:
– Капитан не будет возражать, если я помогу доктору Максимову в его исследованиях?
– Не возражаю, – ответил капитан с усилием.
Механик тронул машину, двое остались позади. Капитан заставил себя смотреть вперед, механик деликатно помалкивал.
Максимов уловил какой-то смысл в символах, которые появлялись на небе, и весь ушел в расшифровку. Когда Даша попыталась напомнить о своем существовании, он резко оборвал ее. Да и понятно, что вовсе возненавидит, если она оторвет его еще хоть раз, когда он едва-едва начинает понимать ход мыслей жителей могучего звездного мира…
Она сперва держалась в стороне, потом вышла на улицу. От сверкающей красоты в который раз перехватило дыхание. Не скоро такое будет на Земле, немало сменится поколений, да и то – если у каждого поколения вкус будет улучшаться сразу на порядок…
Сквозь низкое огромное окно она видела комнату, хотя это могло быть цехом, мастерской или еще чем- то, а сердце сжималось от тоски: слишком прекрасно, не скоро так будет на Земле…
