– Чем моложе, тем лучше, – пожал плечами старый жрец.
Аталай наклонился к его уху и прошептал:
– Поступай наоборот.
Провожатый вздрогнул.
– Бог видит все, – счел нужным пробормотать он почти одними губами.
– Здесь слишком темно для него…
Настоятель ничего не сказал в ответ – верховный жрец имел полное право распоряжаться.
Воины вывели из трех камер изможденных калек. Ноги у них были связаны, так что передвигаться они могли только шагом. Пленники щурились от яркого света факела и возбужденно переглядывались – похоже, надеялись, что их побьют палками в качестве наказания и освободят. Все-таки их прегрешения были слишком незначительны.
– Неужели нас отпустят? – испуганно спросил один из них.
– Возрадуйтесь! Сначала вы получите благословение богов, – ласково сказал жрец. – Они излечат вас.
Пленники радостно загомонили. Слух о том, что попавшие на холм увечные не возвращаются, уже успел проползти по Тайпикала. Однако чиновники Таури усердно насаждали в народе мнение, будто излечившиеся у Балама горожане становятся слугами богов и проводят дни в трудах и развлечениях, в обществе прекрасных дев.
Аталай, откровенно говоря, в душе сомневался в этом. Всю свою жизнь он провел в убеждении, что боги питаются человеческой кровью. Быстро изменить взгляды, с которыми прожил десятки лет, было немыслимо, да и серьезных поводов для этого не имелось. Но вслух, разумеется, верховный жрец на эту тему не высказывался.
– Возьмите меня! – закричал вдруг пленник из-за решетчатой двери. – Я моложе и сильнее!
– Меня! Меня! – подхватили другие калеки.
– Я сражался в армии Кумари, я сильный! – с особой яростью, прямо-таки с надрывом вскричал ближайший к Аталаю пленник. Вцепившись в прут решетки единственной здоровой рукой, он в отчаянии кривил рот. – Я хочу служить богам!
– В другой раз, – кивнул настоятель. – Я тебя запомню, брат.
– Меня зовут Синчи! Запомни мое имя, господин! Тебе достаточно будет позвать меня, и я побегу на холм перед твоими солдатами!
– Я запомню…
Верховный жрец вышел из Храма Смерти первым – ему не хотелось тащиться вместе с возбужденными, мелко переступающими пленниками. «Надеюсь, Балам хотя бы не мучает их», – подумал он по дороге домой.
Аталай, как и некоторые другие высшие жрецы и чиновники, удостоенные чести побывать в маленьком городе богов, был готов простить небесным гостям все. Точнее, у него даже не возникало сомнения в правильности деяний, вершимых Энки и его помощниками. Пусть урожай убран и пришла пора перемолоть половину зерен на муку, чтобы создать государственный запас, – боги желают строить плотину, а значит, так нужно. Приближается зима, и людям необходимо обновить шерстяной гардероб, но боги строят с помощью аймара пристань и верфь – следовательно, так тому и быть. Люди с начала времен обходились прямым обменом продуктами и плодами своего труда, однако Энки понадобилась единая мера для всего на свете – поэтому лучшие мастера чеканят золотые и серебряные монеты, на одном боку которых флейта, а на другом Солнце. С каждым годом маис дает все меньше зерен, все мельче его стебли и початки – значит, пора не только подвести к полям свежую воду, но и задержать вымывание из земли ее соков, дать ей новую «пищу», для чего пустить в дело все отходы, а не только гуано. А также посеять по весне новые зерна, ячменя и пшеницы – невиданные раньше.
Богам нужны обильные тайные жертвы, которые они готовы принять калеками и больными, – что ж, здоровым аймара в итоге проще обеспечить себя пропитанием. Богам тоже нужна свежая пища…
Каждому из богов, отправленных Творцом на землю, нашлось дело. Тсума стал ведать рудниками и металлами, Кондой занялся земледелием, Гугумац принялся проверять истинность веры – нет ли в чем отступления от первичного знания, данного людям при рождении. Богиня Луны Коаау обошла повитух, убедилась в чистоте родов и правоте семейных законов. Балам излечил от земных хворей самых достойных аймара и задумал превратить человека в равного себе, а Маукуче показывает зодчим, как строить прочные и теплые дома. Кокайб читает петроглифы в библиотеке, чтобы одарить людей утраченным и новым знанием, Агаб измеряет самую землю и пересчитывает звезды, чтобы вооружить людей высшей истиной, первичной для всего сущего. Тунупа, владеющая правильным Словом, искусством приказа и тайными знаками, в которых записана жизнь, стала связующим звеном между спустившимися со звезд богами и теми из них, кто остался в небесных чертогах.
Непостижимы
Все загадочнее намерения великих, все дальше их замыслы от простых потребностей человека, и все ближе аймара к звездам. Недаром текут со всех концов земли купцы, чтобы своими глазами увидеть чудо возвышения людей. Даже самые отдаленные пределы мира, недоступные армии и дипломатии Таури, попали теперь в поле его божественного зрения благодаря небесному оку богов.
Едва лишь подумав о купцах, Аталай вспомнил и о купеческом рабе, зарезанном ночным демоном. Точнее, жрецом – теперь это было уже очевидно. То, как орудует настоящий демон, которому потребна горячая человеческая кровь, чтобы согреться после подземного холода, обычному мастеру церемоний не под силу.
С того дня, как погиб раб, в Тайпикала не произошло больше ни одного подобного убийства, и мысль выспросить помощника о его беседах со слугами Уакарана все реже приходила Аталаю в голову. Как назло, всякий раз для Ило находились более важные поручения. Успел он все-таки провести тайное расследование или нет?
Верховный жрец также утешал себя соображением, что после явления на земле аймара живых богов преступник остережется повторить злодеяние. И вообще, если это мастер церемоний, теперь ему должно хватать и открытых жертвоприношений, совершаемых на глазах тысяч людей. Пусть и не таких частых, как в прежние годы.
– Как ты советуешь пересмотреть методику обучения? – услышал Аталай голос настоятеля школы жрецов.
Вот уже заметную часть шестицы верховный жрец инспектировал храмовую постройку рядом с западными воротами, ведущими непосредственно к государственным наделам. Он отдыхал тут душой, несмотря на извечный холод, не покидавший этих стен даже в летний полдень. Правда, в помещениях для плетельщиц погребальных накидок было относительно тепло – там зажигали очаги, чтобы шерсть и драгоценный хлопок не впитывали зимнюю влагу.
Майта, после того как белокожий посланец богов перебрался во дворец, вернулась к повседневным трудам и сейчас также перенимала мастерство изготовления тканей у опытной наставницы.
Послушники, будущие младшие жрецы, внимали растерянным учителям, не знающим, как вплести реальность в идеальное представление о мире. Вот и повторяли вечные истины о путях создания мира и рисовали на мягкой глине созвездия, избегая темы детей Творца.
Настоятель этого храма был упитан и невысок и лицом напоминал Луну. Главным его украшением была золотая нагрудная пластина с петроглифом «Знание», закрепленная кожаными ремешками. Над школьным алтарем, где послушники учились приносить богам жертву на примере мелких грызунов, сиял в свете факелов «большой глаз». А под ним, одна над другой, располагались две змеиные головы – из открытой пасти верхней с журчанием стекала вода, прямиком попадавшая в пасть нижней.
– Ребята то и дело спрашивают, будут ли внесены в старое учение новые разделы. Например, об устройстве летающего чертога, о предназначении маленьких многоногов, о Посохе смерти и все такое.
Манерой речи, протяжной и какой-то вкрадчивой, настоятель школы напоминал женщину. Ходил слух о его не подобающих сану и положению наклонностях, терпимых в отношении многих сановников, но никак не
