перемагнитить самых высоколобых в Юсландии.
Потемкин оглядел всех глубоко запавшими глазами. Во взгляде было неодобрение, когда уперся им в Бронника.
– О чем шумите, витии? Современный ислам сам себя загнал в очень глубокую дыру! Не знаю, как выберется… Думаю, что не выберется вовсе. А то, что уцелеет, уже не будет исламом. Главная ошибка в том, что выступили сразу против всего мира. Хотя Китай или Австралию вроде бы не трогают, но уже то, что объявили войну сразу Юсе, России и евреям…
Потемкин прервал:
– Погодите-ка, погодите! Вы что ж это евреев вычленяете в отдельную силу?
– Он имеет в виду Израиль, – предположил Волуев.
– Нет, – отрезал Бронник, – именно евреев. Фундаменталисты как раз и заявляют о том, что собираются покончить с еврейским засильем во всем мире!.. Но одновременно сделали фатальную ошибку, приравняв русских и американцев к евреям. Если бы, скажем, объявили, что их целью только евреи, разве не пользовались бы гораздо большей симпатией? Нет, не опускайте глазки долу и не шаркайте ножками, дыра будет. Скажите честно, разве не стали бы многие помогать тайно или явно в России и даже в США?.. А так исламисты по дурости взрывают дома в России и США, из-за чего те, кто мог бы стать союзником, в гневе требует разбомбить к чертовой матери все эти арабские страны!.. Так что ислам, наш самый серьезный противник, сейчас в глубокой заднице. В смысле, не соперник в борьбе за умы и души.
Потемкин спросил коварно:
– За умы или за души?
Бронник сказал с холодноватым осуждением:
– Разве я сказал неточно? Поясняю для тех, кто в танке и спит там на теплом моторе: ислам – для души. Христианство – для души. Математика – для ума. Имортизм – для ума и души разом. Как это ни грустно, но стратегической правды для развития человечества куда больше в Талибане, моджахедах и прочем исламском фундаментализме, чем в современном безыдейном мире, заполненном политкорректностью, что в переводе на нормальный язык означает: «Плюй на все и береги здоровье» и «После нас хоть потоп». Потому и стал ислам так привлекателен именно в последнее время. Многие видят в нем выход из наших проблем…
– Но это же…
– Вот именно, «это же»! Стыдно, что современный человек, знающий все-все философии, теории, открытия, потери и заблуждения нашего времени… как и прошлых веков, ищет спасения в исламе. Увы, ислам не меняется с момента написания Корана, прости, получения его пророком Мухаммадом из рук самого Аллаха. Это было полторы тысячи лет назад!
– Имортизму придется столкнуться с исламом в схватке за власть? Господин президент, вы согласны с той ахинеей, что несет ваш директор Центра стратегических исследований?
Я с неохотой развел руками, их спор слушал краем уха, а в голове все еще шла будущая дискуссия с Вертинским.
– Вообще-то, – сказал я медленно, – рассчитываю на одно очень важное высказывание Мухаммада… О нем как-то забывают или умалчивают… Но этот величайший из пророков сказал: «Чернила ученого так же ценны для Аллаха, как и кровь мученика». Это сказано гениально и поистине пророчески. На Западе сильный крен в сторону чернил, там сейчас чернила вообще все, а в исламе, будто наперевес, сильный крен в сторону… Хотя какой крен? На Западе вообще забыли о самопожертвовании за идею, а на Востоке забыли о чернилах! Мухаммад же как будто все это предвидел, сказал настолько точно и пророчески…
Бронник засмеялся:
– Завидуете, господин президент? Он еще сказал очень коротко, емко, образно. Любую мысль можно утопить в многословье, а когда вот так ярко, то это же ограненный алмаз… да куда там алмазу! Ограненная мысль ценнее и красивее. Так что формулы имортизма надо еще тесать и тесать, чтобы действовали не только на умы, но и на сердца, души и даже спинной мозг!
– Спинной мозг, – согласился Потемкин, – да, это вообще высший пилотаж!
Я поднялся, потянулся, спина затрещала, позвонки с трудом занимают прежнее положение.
– Еще одно соображение, – сказал я.
Волуев сказал незамедлительно:
– Слушаем вас, господин президент!
– Пора, – сказал я, – перестать отмечать победы при Куликовской битве и под Бородином. И все подобные… это на будущее. Ну что за победы, когда при Куликовской мы победили всего лишь небольшое войско одного из мелких ханов, после чего другой хан пришел и сжег как Москву, так и все ее окрестные села и городишки? А Дмитрий Донской убежал и где-то прятался… Или под Бородином, где Наполеон наголову разбил русское войско, уничтожив половину, а остальные разбежались, потом неделю их собирали! А Наполеон даже не двинул в бой старую гвардию, обошелся новобранцами!
– Но, господин президент…
Я сказал резко:
– Праздновать надо победу над Наполеоном вообще, ибо в этом победа нашего более высокого духа! Мы – не смирились, как смирилась Европа. Мы продолжали убивать захватчика, где вилами, где косой, а где и ножом в спину. Несмирение – это и есть победа. Это и надо отмечать. А победы на полях сражений… не надо смешить народ. Надо, в самом деле, взять пример с иудеев: у них этих побед масса, но ни одной не отмечают. Заметьте – ни одной.
– Ага, – огрызнулся Потемкин, – только плачутся, что их всюду обижают!
– Ну, – сказал я, – на свете только два народа, что постоянно плачутся на обиды: евреи и русские. Остальные не жалуются, а работают, стиснув челюсти и засучив рукава.
Они заговорили разом, перебивая друг друга, пошли споры, я отошел в сторону, чуть отодвинул штору,
