все обвешаны цепями, волосы выкрашены в зеленый, синий, фиолетовый, голубой, у многих длинные пряди убраны в кокетливые хвостики.
То один, то другой вскидывал над головой плакат, что-то выкрикивал, я не успевал разобрать слова. Распорядители, немолодые мужчины, сбивались с ног, выстраивая их в колонну. Наконец первыми поставили крепких парней, эти держат плакат со стандартной надписью, способной любому заткнуть рот: «Фашизм не пройдет!», кто же посмеет возразить, ну кто скажет, что да, фашизм пройдет, фашизм – это хорошо? За ними на точно таком же длинном транспаранте начертано размашисто: «Нет – фашизму!», а чуть дальше: «Имортизм – угроза человечеству!»
Волуев сказал быстро:
– Все идет по плану!..
– Что именно?
– Вы же знаете, господин президент, если не удается революцию подавить, то надо ее… возглавить. Мы не могли помешать этой демонстрации состояться, но за два часа в колонне все перемешается. Вперед выбьются вон те парни, видите? Оба голые, выкрасились в голубой цвет, мол, да – голубые!
На транспаранте парней пламенели буквы: «Свободу нетрадиционным!», за ними еще двое: «Долой однообразие в сексе!»
– Как вы их… сумели?
– Передал, что в выпуски новостей попадут только те, кто будет идти в переднем ряду. Их портреты будут во всех изданиях мира. Даже в «Плейбое». И вообще станут героями, большие бабки поимеют.
Я сжал челюсти, в висках застучали молоточки. Демократия – последнее убежище подлеца, это уже знают все, но еще не все увидели, что демократия еще и последнее прибежище извращенцев. Но вот они, извращенцы, идут, протестуя против ясного и понятного желания жить с Богом в сердце… или как это Высшее ни назови, они же настаивают и добиваются, чтобы мир погрузился в пучину мерзости, где содомский грех, за который Творец стер с лица земли два города, – далеко не самый смачный.
– Быстро же они на имортизм среагировали!
– У них хорошие режиссеры, – заметил он спокойно. – Быстрые. Цепкие, ничего не упускающие. И, главное, богатые.
Я пожал плечами:
– Вы, я вижу, убежденный экономист.
– Разве не экономика правит миром?
– Нет, – ответил я. Повторил: – Нет. Уже… нет.
Он кивнул:
– Да, конечно, вы пришли к власти вопреки всем прогнозам. Но это значит лишь, что олигархи поставили не на ту карту. По сути дела, имортизм обещает суперприбыли и олигархам. Правда, не всем. Тем, кто делает состояние на выпуске фаллоимитаторов, – вы враги, а кто вкладывает деньги в развитие науки и техники – вы просто манна небесная. Хотите взглянуть на зоофилов? Они пойдут отдельной колонной…
Я буркнул:
– Лучше на лесбиянок… Нет, эксгибиционисток, это интереснее.
Он поморщил лоб, вспоминая:
– Мне кажется, они так и не собрались. Планировалась совместная колонна с нудистами, но вы не стали запрещать появление обнаженных женщин в общественных местах, так что им вроде бы протестовать особенно не из-за чего. А мужчин-нудистов не набирается для отдельного шествия. Им предложено примкнуть к гомосексуалистам, но вчера еще в объединенном комитете шли жаркие дебаты. Видимо, они пойдут вслед за гомосексуалистами, но отдельной группой и под своими лозунгами.
Я сказал раздраженно:
– И там свои партии, свои трения, свои союзы!
– Весьма крупные, – сообщил он с таким видом, будто для меня это невероятная новость. – После того, как им еще сделали рекламу… мол, талантливые люди – обязательно извращенцы, то уже и грузчики стали объявлять себя геями. Не пидорами, а именно геями! Меня беспокоит только то, что в этих колоннах наряду с настоящими извращенцами идут и просто нормальные ребята… Одни косят под гомосеков из-за моды, другие вообще пришли побузить… Как с ними?
– Извините, Антон Гаспарович, – буркнул я. – Но что-то не чувствую в себе жалости. Ну вот ни капли!
Он отправился в комнату связи, я зло смотрел на экран, куда из пяти точек подают картинки митингов, подготовку грандиозного шествия. Все походит на красочное начало грандиозного карнавала. Как где-то в далеком Рио-де-Жанейро, там тоже улицы заполняют толпы трансвеститов, гомосексуалистов, мазохистов, все поют и пляшут, совокупляются прямо на улице с козами и ламами.
Человек, который не в состоянии творить или принять участие в творчестве, все же не признает собственную ущербность, это было бы против природы человека. Он будет оплевывать любую стройку и будет находить все новые доводы, чтобы оправдать это оплевывание. Мол, здоровое выживет, а слабое помрет, так моя ядовитая слюна помогает прогрессу.
Увы, на граните слюна только зашипит и испарится, а вот нежный цветок сожжет. Да и вообще слабый росток, что мог бы вымахать в огромное могучее дерево, дающее приют и защиту от солнца, нуждается в защите, а не топтании сапогом. Однако на имортизм обрушились все, начиная от примитивненьких дурачков, что не идут дальше острот вроде «имморты – им морды», до высоколобых колабов, старающихся объяснить появление имортизма как некую новую разновидность фашизма. И неважно, кто из них напрямую получает за это баксы из штатовских служб, а кто действует по дурости, они-де защищают демократию, все стараются затоптать нежный росток, выращенный интеллектуалами и для интеллектуалов.
Правда, карта этих бита, ибо, не встречая сопротивления, разжирели и отупели на прошлых победах, а криками «Фашизм, фашизм!» теперь никого не испугаешь, это что-то такое же древнее, как кентавромахия
